Жаклин Кеннеди. Американская королева - Сара Брэдфорд

Жизнь в поместье Окинклоссов не всегда текла безмятежно. Как-то раз Джон Кеннеди упрекнул Гора за статью, где тот описывал «приятную атмосферу» Мерривуда: «Что за чушь ты там написал про приятную атмосферу, Гор? Да там все грызлись, как в “Лисичках”!» Двоюродный брат Окинклоссов так описывал свой приезд к ним: «Я ничего не слышал, кроме хлопанья дверей, топота ног, звуков пощечин и брани, а посреди этого хаоса спокойно восседал Хьюди».

Источником напряжения в семье была Джанет, которую одни называли чудовищем, а другие считали очаровательной. Справедливости ради надо сказать, что Джанет жилось нелегко – отчужденная холодность отца, постоянные измены мужа, развод в тридцать с небольшим, когда она осталась с двумя дочками на руках; в таких обстоятельствах единственный выход – брак по расчету. Она постоянно нервничала, курила одну сигарету за другой и грызла ногти. Положение в обществе тоже было непрочным, как писал Гор Видал, «Джанет не принадлежала к тому кругу, куда стремилась попасть и формально попала, выйдя замуж за Хьюди. По-моему, в этом заключена причина ее вечной нервозности. Вдобавок тогдашняя атмосфера предрассудков неизбежно порождала кривотолки, что Джанет, мол, на самом деле еврейка, урожденная Леви, а вовсе не Ли, или ирландская католичка. И то и другое в окружении Окинклосса было неприемлемо. Однажды, когда десятилетняя Нини Гор, явно повторяя слова матери, ляпнула: «Интересно, что будет, когда Хьюди выяснит, что отец Джанет – мистер Леви», у Джанет началась истерика.

Один из английских друзей семьи писал: «Полагаю, она относилась к людям с некоторым подозрением. Хьюди же относился к ней замечательно. Этакий плюшевый медведь, он постоянно успокаивал Джанет, женщину нервную, но добрую и с хорошим чувством юмора». Джанет пришлось взять на себя управление двумя большими поместьями, причем в военное время, когда нехватка персонала затронула даже самые именитые семейства. Нью-йоркский дизайнер Элизабет Дрейпер вспоминала: «Энергия Джанет била через край. Она была перфекционисткой, щепетильной во всем, начиная с позы, в какой сидела, и заканчивая тем, как вытирала рот после еды». В Мерривуде и Хаммерсмите всегда гостили толпы людей, даже в войну хозяева устраивали званые обеды, ужины и коктейли. Один из сверстников Джеки, вспоминая детские праздники, отмечал, что «Хьюди был милейшим джентльменом старой закалки и умел прекрасно ладить с детьми… Джанет, по слухам, отличал крутой нрав, но мне эта сторона ее натуры совершенно незнакома, я всегда видел очаровательную женщину. Говорили, что она невероятно требовательна к дочерям, но я и этого никогда не видел… Как-то раз я попал на день рождения ее дочери [малышки Джанет], когда прямо в гостиную привели пони и он наделал кучу на ковер, но Джанет и бровью не повела».

«Мне безразлично, что там писали про Джанет, – заявил один из представителей вашингтонского света. – Все были против нее. Все твердили, она-де норовит пролезть в высшее общество, но мне она казалась первоклассной. Всегда держалась с естественным достоинством, носила на редкость простые твидовые костюмы, но выглядела потрясающе и неизменно демонстрировала безупречные манеры».

Гор Видал, которого вряд ли можно считать беспристрастным, описывает, как выглядела Джанет, руководившая в Мерривуде свадебным торжеством, когда в 1957 году его сводная сестра Нини выходила за Ньютона Стирса: «Джанет была женщина миниатюрная, с пышным бюстом, который удачно уравновешивали широкие низкие ягодицы и довольно короткие ноги. На желтоватом лице клювом торчал крупный нос и сверкали пронзительные темные глазки. Со мной она, по обыкновению, вела себя бесцеремонно…» Напряженная нервозность Джанет еще усилилась с беременностью и рождением двоих детей: Джанет Дженнингс Окинклосс в 1945 году и Джеймса Ли, которого все звали Джейми, в 1947-м. «Мама старалась изо всех сил, – рассказывала Ли Радзивилл, – но она слишком много на себя взвалила и не справлялась. В смысле, не могла справиться с таким количеством детей. Обоими поместьями она управляла превосходно, но, мне кажется, в ущерб детям». На вопрос, была ли неуверенность Джеки результатом нервозности матери, Ли ответила: «Наверняка, ведь с такой придирчивой матерью трудно вырасти уверенным человеком».

Отношение Джеки к матери носило в то время противоречивый характер. С одной стороны, Джеки с ее умом не могла не ценить то, что мать старалась делать для нее и Ли. «Джанет была самой заботливой матерью на свете, – признавал Гор Видал. – Нини говорила, что эти девочки всем обязаны своей матери. Она устроила их браки, подталкивала в нужном направлении, делала для них все, следила, чтобы они непременно участвовали в шикарных светских вечеринках, постоянно их продвигала, продвигала, продвигала… Джеки это ценила, она была далеко не дура, но, полагаю, считала мать ужасной занудой, как и все остальные… Отчасти Джеки следовала заданной Джанет программе, поскольку она соответствовала ее собственным представлениям о будущем, а для большинства женщин той эпохи на первом месте значилось удачное замужество. Другая же часть ее существа не признавала навязанных родительских стандартов, восставала против них. Еще подростком Джеки однажды шокировала подругу матери, напустившись на Джанет за ее непомерное стремление влиться в общество, за напористость, за любовь к красивой жизни, за всю эту пустую фальшь… Порой Джеки вела себя с матерью вызывающе, отключаясь во время вечернего ритуала, по словам Ли, «мучительного часа перед ужином в Хаммерсмите, когда нам, даже если мы не пили кока-колу, полагалось тупо сидеть в гостиной, только нам обеим. Не знаю, где находились тогда все наши сводные и единокровные братья и сестры, но в гостиной почему-то томились только мы с Джеки. Чтобы хоть чем-нибудь заняться, Джеки приносила с собой кипу журналов, а мать поднимала крик: “Отложи журнал! Я же с тобой разговариваю!” Хотя на самом деле разговаривала с отчимом. Как только она отвлекалась, Джеки немедля начинала читать… Вряд ли Джеки относилась к матери с той неприязнью, какую ей приписывают. Мне кажется, сестра всегда была благодарна маме, ведь она открывала перед собой – и перед нами – новый мир и делала это скорее ради нас, чем ради себя. Думаю, благодарность Джеки намного превосходила мою… Она очень ценила усилия матери».

Брак матери со «стопроцентным американцем», ставший пропуском в высший свет, оказал огромное влияние на жизнь Джеки, предоставив ей целый спектр новых возможностей. Умненькая тринадцатилетняя Джеки прекрасно сознавала, какой потенциал таит в себе новая жизнь. По словам Ли, «она была вполне готова к масштабным переменам и с любопытством их ждала». А вот сама Ли пребывала в замешательстве и тревоге: «Мне было жалко и страшно покидать Ист-Хэмптон, я любила здешнюю жизнь, по-моему, это было самое счастливое и беззаботное время». Джеки, по рассказам Ли, была куда меньше привязана к Ист-Хэмптону. Для Ли замужество матери «означало конец привычной жизни с отцом и дедом в Ласате… ведь с этих пор мы приезжали к отцу только на полтора летних месяца, да и эту поездку обсуждали не одну неделю – можно ли поехать и когда именно».

На всю жизнь Джеки сохранила способность легко переезжать с места на место, не оглядываясь назад и без сожаления расставаясь с прошлым. Она отвернулась от Бувье, если не считать отца, и приняла новую родню. Как вспоминала Ли: «Мы были счастливы наконец обрести старшего брата. Просто замечательно – ждать Юшу на каникулы, и Джеки надеялась, что Юша познакомит ее с кем-нибудь из своих потрясных друзей. Он вообще очень милый и всегда прекрасно относился к нам обеим».