Блудный сын - Даниэла Стил

– У меня здесь гораздо больше развлечений, чем было в Нью-Йорке, и у тебя тоже, – настаивала она, и была права – это была правда ее жизни, но к нему никак не относилось.

– Мне недостаточно прожигать свою жизнь на вечеринках, – честно признался он. – Я хочу вернуться к работе в Нью – Йорк где-нибудь после Нового года и посмотреть, что я могу предпринять, чтобы изменить наше положение. – Они уже начали переговоры с потенциальным покупателем их квартиры на этой неделе. Питер места себе не находил от скуки в Лос-Анджелесе.

– Ты можешь работать на моего отца здесь, – сказал Алана, глядя на него с серьезным решительным видом.

– Нет, не могу. Мне нечего ему предложить, и у него нет для меня реального применения. Я не могу получать у него огромную зарплату и ничего не делать. Это не для меня, Алана. Мне нужна настоящая работа. Я не могу жить здесь в качестве твоей болонки или в роли его лакея.

– Что ты такое говоришь? – сказала она холодно.

– Что я хочу найти настоящую работу в Нью-Йорке, на Уолл-стрит, где я работал в течение двадцати одного года или, по крайней мере, что-то в этом роде. Вот найду место, где мы сможем жить, и сразу перевезу тебя с мальчиками домой.

– Но я уже дома, – просто сказала она, и он видел, что она искренне так считает. – Я не собираюсь возвращаться, Питер. Мне нравится жить здесь. И мальчикам тоже.

– Я не могу так. Не хочу быть альфонсом, Алана. Не за такого человека ты вышла замуж. Я не такой. Три месяца тому назад земля ушла у нас из-под ног, я ее переверну. Вот увидишь, мне удастся все вернуть обратно, а не жить здесь в качестве твоего любовника на содержании. – Он чувствовал, что, находясь здесь, совершает насилие над собой большую часть времени, если не сказать, все время.

– Мы уже обсуждали это, милый. На данный момент там нет для тебя работы, и, кажется, ее не будет еще очень долго.

– Что-нибудь да найдется! Может быть, мы не будем жить так комфортно, как раньше, но это не продлится долго и, в любом случае, рано или поздно все устроится. Жизнь придет в норму. Но такая жизнь, как в Лос-Анджелесе, не для меня. – Он был абсолютно честен с ней, но Алана больше не хотела вести с ним переговоры.

– Я остаюсь, Питер. Если ты не хочешь жить здесь, то, возможно, у нас есть решение. Мой отец стареет, и я хочу быть с ним здесь. Мы – это все, что у него есть, – она посмотрела на Питера, и он увидел что-то необычное в ее глазах. Она больше не была той женщиной, на которой он женился. Она была дочерью своего отца. В ее семейной жизни наступили тяжелые времена, и она сейчас сматывала удочки. Теперь он отчетливо это видел, и она сама не отрицала этого.

– Ты тоже все, что у меня есть, – тихо сказал Питер. – Я люблю тебя, Алана, и мальчиков. И не хочу потерять тебя только потому, что я не могу жить здесь.

– Тогда оставайся! Мой отец сделал тебе очень выгодное предложение. Прими его, – она не признавалась ему в любви и не просила его остаться просто потому, что не могла без него дышать. Она не сказала этого. И он задал себе вопрос, а любила ли она его когда-нибудь вообще? Может, в какой-то момент страсть прошла, а он и не заметил? Алана была готова пожертвовать мужем ради роскошной жизни. Для Питера это явилось жестокой реальностью, горькой правдой.

– В любом случае, мне нужно лететь в Нью-Йорк на следующей неделе, – безрадостно подытожил он. – Мы еще поговорим. – Она кивнула и ответила на звонок своего сотового телефона. Звонил ее отец из Лас-Вегаса. Она сейчас была ближе к нему, чем к Питеру. Их семейная жизнь ее совершенно не волновала. Все, что она хотела, это разделить жизнь со своим отцом. Слушая, как они шепчутся, Питер встал и вошел в дом. В его глазах стояли слезы, но она их не увидела. Он не мог больше обманывать себя. Это был один из тех определяющих моментов, когда вдруг осознаешь, что жизнь, которую вы с кем-то разделяли на двоих, закончилась. Близкий человек, которого, по вашему мнению, вы потеряли на время, больше к вам не вернется и не будет прежним никогда. Питера осенило в тот самый момент. Не важно, согласится ли он признать это сейчас или нет, все было кончено. Алана предпочла свой родной город и отца мужу. Это была горькая пилюля, которую Питеру пришлось проглотить, – какое душераздирающее разочарование!

Они поехали вместе на новогоднюю вечеринку, и Алана заскочила к каким-то своим старым друзьям, которые были в восторге от встречи. Она даже заехала к своему прежнему бойфренду, уже давно работавшему на ее отца, одному из лучших голливудских агентов. Познакомила его с Питером, и они втроем болтали в течение нескольких минут, хотя было видно, что он явно не испытывал никакого интереса к Питеру, в конце концов отошедшему от них к бару за крепким виски со льдом. Питер устал от Лос-Анджелеса и людей, с которыми он здесь встречался. Он не мог дождаться, когда вернется в Нью – Йорк, чего нельзя было сказать про Алану. Она благоденствовала в своем знакомом любимом мире и получала удовольствие от того, что пребывает в нем в качестве дочери своего отца.

В ту ночь они возвращались домой молча. На вечеринку их отвозил личный водитель отца, и когда они вышли у гостевого дома, Питер сказал ей, что через несколько дней он уезжает в Нью-Йорк. Алана безучастно кивнула головой и ничего не ответила. Было такое ощущение, что сказать уже больше было нечего. Он проиграл.

Следующие несколько дней супруги провели, избегая друг друга. Он не хотел забивать себе голову разными мыслями и приходить к каким-то более болезненным выводам, чем те, которые уже сделал. Он подождал возвращения мальчиков из Беар-Вэлли и сказал им, что он уезжает, но обещает вернуться сразу как только сможет.

Утром в день его отъезда Питер и Алана завтракали вместе. В этот день она собиралась поехать на обед в честь какой-то голливудской знаменитости, а ночь провести на вечеринке по случаю празднования премьеры нового фильма. В ее жизни ничто не изменилось. Она все еще оставалась той избалованной маленькой девочкой, какой она всегда была и к какой Питер именно так и относился все годы их брака. Сейчас он это ясно видел. А в его жизни все круто изменилось, начиная с октября. Он чувствовал такую безысходность и одиночество, как если бы он вдруг остался один-одинешенек на всем белом свете. Казалось, что они перестали чувствовать друг друга: она наслаждалась своей новой жизнью, а он пребывал в трауре по их прежней.

Она поцеловала его на прощание так дежурно, словно вечером он вернется домой. Когда он пошел поцеловать на прощание мальчиков, он увидел, что она смотрит на него как на незнакомого человека. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, и их глаза встретились. Ее взгляд больше ничего не выражал. Они в одночасье стали чужими. Она отрезала путь к их совместной жизни в Нью-Йорке и, казалось, начинала жить без него. И, как она сама сказала два месяца тому назад, окончательно покинула тонущий корабль. Алана освободилась от пут брака и теперь была вольна делать, что душе угодно. И для мужа в ее жизни не осталось места с того момента, как он отказался играть по правилам ее отца.

Питер молча сидел в машине, когда водитель ее отца вез его на «Роллс-Ройсе» Гэри. Автомобиль был совершенным во всех отношениях и катил очень мягко, но никогда в жизни Питер не чувствовал себя так неудобно.