Враг, который не забудет - Валентина Елисеева

– Ага. Говорят, скоро до ста дойдет!

Вокруг раздавался смех и каждый считал своим долгом расписать собственный способ поимки магини. Вопрос дальнейшей судьбы этой магини после поимки никого не интересовал – как известно, своя рубашка ближе к телу, а 10 рохов – сумма немаленькая. Среди игроков встречались и ищейки, хоть с ними не очень охотно садились за доску. А вот Алеся любила играть с врагами и слушать про их грандиозные планы словить ее, получить за это награду, а главное – повышение по службе и благодарность от великого ира. Все ищейки словно помешались на этой идее – единолично, геройски задержать иномирную беглянку и сдать ее с рук на руки своему обожаемому главе. Она слушала, стискивала зубы и злорадно скидывала в свой карман выигранные у ищеек деньги – ничьи у нее случались все реже и реже.

– Тебе, парень, с иром Хальером сыграть надо, – как-то крякнул один из ищеек, хмуро смотря на своего запертого в угол короля, – ир ценит сильных шахматистов, по должности в своем ведомстве их быстрее прочих продвигает. Наш начальник городского сыска с ним постоянно партейки на расстоянии сыгрывает, да еще ни разу победить не смог. Только обнадёжится, а ир ему по амулету и скажет: «мой ход такой-то, вам мат».

«У меня с вашим иром и так непрекращающаяся шахматная партия», – думала в ответ Алеся, а сама пожимала плечами, давая понять: где ир – и где я, простой рабочий парень.

После внимательнейшего изучения газет и книг, пристального наблюдения за жизнью горожан, за их разговорами, интересами, заботами и страхами, Алеся пришла к выводу, что далеко не так страшен ир, как его малюют. Добропорядочные граждане империи не имели оснований опасаться происков тайной канцелярии и жили в гораздо более безопасных, с точки зрения преступности, городах и селах, чем родной Петербург.

Закон здесь действительно был един для всех: богатого рейта, как и бедного вора, ссылали на каторгу за кражу – конечно, не за вооруженный грабеж (какой рейт станет заниматься подобным), а за сокрытие налогов, за обкрадывание собственных крестьян и рабочих путем завышенных пошлин и сборов. Если похотливый богатей насильно склонял девушку к сожительству, то его не только на каторгу сослать, но и казнить могли при наличии доказательств жестокости такого принуждения, а в магическом мире за доказательствами дело не вставало: в сыскной службе полно менталистов, способных и память прочитать, и заставить правду сказать. Когда народ жаловался на охочих до девиц рейтов, то речь всегда шла о том, что сами девушки в поисках легкой и красивой жизни сдаются на сладкие посулы богатых повес, а потом горько плачут о своей печальной доле брошенных любовниц. Если все было по взаимному согласию, то мужчину по закону не преследовали, и он не нёс ответственности ни за соблазненную им девицу, ни за появившихся в итоге их связи детей. Алесю данный пункт сильно возмутил, но другой мир – другие нравы и правила. В случае добровольного согласия девушки на незаконную связь все дружно говорили: «сама виновата, никто насильно в койку не укладывал».

Частенько внебрачных детей признавали, но так бывало не всегда. Впрочем, девушка в любом случае могла наладить дальнейшую жизнь: в отделе трудоустройства одиноким матерям и молодым девушкам, попавшим в сложную жизненную ситуацию, всегда шли навстречу в поиске работы на полдня, а их детишек на эти полдня устраивали в местные аналоги яслей и детских садов под присмотр опытных в уходе за детьми пожилых женщин. Причем незамужним матерям эти услуги предоставлялись совершенно бесплатно, включая питание детей в этих яслях!

Алеся все больше убеждалась в верности собственных слов, сказанных при первой встрече Рису: «Вернемся к телесным наказаниям на работе, к непосильному и детскому труду: одно то, что ты считаешь это невозможным, немыслимым, свидетельствует о том, что управляют империей отнюдь не плохо и у власти сидят не отпетые злодеи».

Сейчас Алеся прекрасно понимала, почему Лоурес так строго спрашивал, не заставили ли ее к нему прийти: в Велейской империи принуждение к проституции – это смертная казнь без права помилования. Ник Дирас был прав: если бы она даже в последний момент сказала первому дознавателю решительное «нет», то он бы ее отпустил, Алеся начала верить в это.

Увы и ах, все замечательные законы Велейской империи распространялись только на граждан этой империи. Как некогда в Америке, рабы не считались здесь гражданами и не имели никаких прав. Как насильно вывезенные из Африки чернокожие, так и обманом украденные из своих миров маги обязаны были вкалывать на своих господ. Эти господа могли творить с ними что угодно и спокойно убить их при желании (или ради эксперимента). Про иномирных магов в своде законов вообще упоминаний не было и их самих будто бы не существовало, будто бы сотни узников Греблина – бездушные магические батарейки, без чувств, мыслей, нормальных человеческих желаний.

«Сколь много людей на Земле и в моей родной России считали себя благородными людьми высоких моральных принципов, но при этом позволяли существовать рабству и крепостному праву в своих владениях, – думала Алеся. – Интересно, сколь многих восхваленных историей великих деятелей проклинали их рабы, считая своих хозяев исчадиями ада? Почему люди упорно не хотят задумываться над ужасной судьбой тех, кого лишили свободы ради их благополучия? Всем известно, что иномирных магов содержат, как полезный скот, что над ними проводят опыты, из них выкачивают магию и саму жизнь, но... об этом просто не говорят вслух, об этом не рассказывают детям, все упорно делают вид, что магия в амулетах появляется сама по себе. Если бы я попала сюда не в качестве беглого раба, то могла бы долго не догадываться о той мерзости, что кроется за внешним благополучием этого мирка-паразита».

Но она попала сюда рабыней и не может надеяться на чью-либо защиту: Хальер в самом деле имеет полное право сделать с ней, что вздумается.

«Удивительно, что он не использует свою несомненную огромную власть, чтобы творить, что вздумается, со всем населением страны. Или об этом просто не пишут в книгах и газетах? Поживем – увидим».

Увидеть довелось довольно скоро.

Время летело быстро: Алеся обустраивала свой домик, приобрела много милых вещичек, которые давно ей приглянулись, а теперь, наконец, заняли законное место в ее постоянном обиталище. Она читала книги и газеты, бродила по городу, присматриваясь и прислушиваясь, но пока главной новостью, не сходившей с уст горожан, была свежая сплетня, что великий и ужасный ир Хальер присмотрел себе невесту – какую-то девицу из восточных провинций. Имя девицы до официального объявления о помолвке не разглашали, но в газетах писалось, что девушка с отличием закончила школу, что красива, умна, прекрасно воспитана, словом – классическая невинная жертва для главного злодея империи. (Само собой, про невинную жертву в официальных газетах не писали, в них велеречиво писалось о том, что юная прелестница растопила лед в сердце главы тайной канцелярии и могущественный ир женится по велению сердца на низкородной бесприданнице.)

Спустя шесть дней после эпохальной кражи секретных бумаг, Алеся направлялась к отделению почты, чтобы оставить Рису первую из обещанных ему статей. Она спешила: был уговор, что Рис станет приходить за материалами после полудня в день выхода следующего номера, а солнце почти добралось до зенита. Подходя к почте, Алеся (а точнее – служанка Аля) заметила в конце соседнего переулка марширующего в ее сторону Риса: товарищ беззаботно шагал, сунув руки в карманы и, прищурившись, посматривая на солнце.