Под венец на автопилоте - Маргарита Южина

– Похоже, нет.

– Тогда… Только на двенадцать, – нахмурился отец. – Но с перспективой. Если на вечернем отучится, запросто и выше можно заработок поднять, мне квалифицированные работники во как нужны.

– Идет, – согласилась дочь. – Значит, сначала двенадцать, а после обучения – больше. Пап, я тебя так люблю! Только ты это… ну не толкай меня в этот замуж!

Отец тяжко вздохнул, легко поднял дочку и чмокнул в макушку.

– Дурочка, лучше Ярика тебе все равно никого не найти, чего тянешь?

– А вдруг? – непонятно пробормотала Юлька и совершенно счастливая побежала крушить мамин пирог.

Утром следующего дня перед работой Юлька надолго зависла перед зеркалом. Она не крутилась, не скакала в бешеном темпе, как бывало раньше, она долго и молчаливо разглядывала свое отражение, надеясь узреть – что же такого отвратительного углядел этот противный Ларский, отчего не стал немедленно ее завоевывать? Отчего не потерял дар речи при виде ее рыжих волос? Где неописуемый восторг по поводу ее аппетитной фигурки? Ничего не понятно… Ну вот, к примеру, лицо! Замечательной кругленькой формы! Не какое-то там длинное, вытянутое, как у добермана, а очень даже плюшечкой, и ямочки на щеках… Глаза… Нет, что бы там ни говорил мудрый, как удав, Ярик, а глаза у нее совершенно зеленого цвета, а не какой-то оттенок коричневого, и главное – большие. Опять же волосы – свои, не крашеные, насыщенного медного цвета, сейчас модницы даже специально в такой красятся, и кудряшки такие веселенькие… Может быть, его смутила коса? Так с такой длиной ничего лучшего и не придумаешь. Можно, конечно, волосы по плечам раскинуть, но тогда Юлька совершенно точно будет похожа на копну, она уже пробовала, даже Ярика пробило. Опять же, девяносто – шестьдесят – девяносто… Сейчас такие параметры уже совсем не в моде! Зато не надо никаких пластических операций в области верхних девяносто, уже готовая Памела Андерсон, сплошной Голливуд! Может, что в одежде не так? Не должно… Она одевается в лучших бутиках, и вещи все от серьезных модельеров. А ведь чем хороши эти модельеры – будь ты хоть с два центнера весом, на тебе все так сидит, словно ты Дюймовочка на диете! Да уж, задачка. Вот все мужики как мужики, нет ведь, затешется один какой-нибудь – хоть к самой себе на сеанс записывайся…

Юлька сегодня непривычно долго и тщательно красилась, подбирала костюм и вообще отнеслась к своей особе с предельным вниманием. Оглядев себя в зеркале, пришла к выводу, что именно сегодня противный Феликс уж точно не удержится от ресторана. Еще бы! Такую красоту всякий захочет ужином побаловать!

На работу она пришла пораньше, однако Маша уже сидела возле кабинета на скамеечке и тревожно поглядывала в пустой коридор.

– А ты чего, одна пришла, что ли? – не поверила Юлька.

– Нет, меня Феликс привез, сюда усадил и сказал, чтобы я тебя дождалась, а он не может сегодня, ему на работу надо.

Весь Юлькин интерес к жизни куда-то улетучился, захотелось повернуть домой и прийти на работу только тогда, когда братец приведет Машеньку самолично.

– Ну пойдем трудиться, – пересилила себя Юлька и зачирикала ключом.

День пропал зря – на прием заявился только Гоша, и то только затем, чтобы получить точные координаты рабочего места. Больше желающих восстановить душевное равновесие не отыскалось.

То же самое повторилось и на другой день. Юлька изнывала от скуки за столом, Маша зарылась в компьютер и выуживала из Интернета какие-то умные идейки относительно последней моды, а посетители упрямо обходили кабинет психолога стороной.

Зато на третий день с самого утра заявилась семейная пара – мужчина, маленький и нервный, лет пятидесяти пяти, и такого же возраста подвижная, горластая супруга.

– Здрассте, – шумно приветствовала она Юльку, едва та заявилась на работу. – Долгонько спать изволите, мы уже здесь с семи утра околачиваемся!

Юлька быстро глянула на часы – без десяти минут девять. Даже еще и Маша не пришла.

– У меня прием с девяти, – строго сообщила она пациентке. – Так что напрасно вы здесь околачивались.

– А вот и плохо, что с девяти! – не собиралась сдаваться женщина. – Уж мне ежели приспичит, так вынь да положь. Я могу и в шесть не утерпеть. Гена, чего топчешься в заду, проходи!

Женщина, не обращая внимания на то, что их еще никто не приглашал, тыкала мужа кулаком и проталкивала в кабинет. Юлька сверкала глазами и в кабинет пускать посетителей отказывалась:

– Погодите минут пять, женщина! Мне же надо раздеться! Еще целых пять минут до рабочего дня! – выталкивала она мощную даму.

– Вас эти пять минут не спасут, а нам уже осточертело здесь торчать, – отмахнулась женщина и снова ткнула супруга. – Ну чего ты тормозишь-то?! Говорено тебе – проходи!

Юлька захлопнула дверь перед самым носом дамы и принялась неторопливо приводить себя в порядок. Ну что за люди, в самом деле! Потерпеть не могут! Еще и Маша куда-то запропастилась!

В дверь аккуратно постучали.

– Ну чего дебоширите?! – крикнула Юлька, не отрываясь от зеркала. – Еще две минуты, сказано же!

За дверью послышался шум, но Юлька упрямо на него старалась не реагировать. И лишь только приведя себя в неотразимость и усевшись за стол, крикнула:

– Проходите!

В кабинет тут же ввалилась женщина, волоча за собой вялого супруга Гену, следом за ними впорхнула цветущая Маша, и, как заключительный аккорд, двери закрыл Феликс Ларский.

Сегодня он был в летной форме, и Юлька его сразу даже не узнала, лишь задохнулась при виде статного, высокого пациента.

– А вы… тоже лечиться? – пролепетала она, обращаясь к эффектному молодому человеку в форме.

Но, заметив, как тот привычно откинул голову и захохотал, смутилась, нахмурила бровки и демонстративно повернулась к хлипенькому Гене:

– Раздевайтесь! – скомандовала она пациенту, не выдержала и снова повернулась к Ларскому. – Феликс Эдмундо… Тьфу ты, господи… Феликс Николаевич, а чего это вы так вырядились? Пришли пугать моих больных?

Феликс теперь плотно сжал губы и изо всех сил сдерживал новые раскаты хохота. Просто ужас, до чего ему было весело!

– Зайдите позже! И не шокируйте тут всех своей робой! – окончательно потеряла выдержку психолог.

– Я не хотел так, – искренне заверил ее Ларский. – Но мне на работу, а я же не могу туда, как ваши больные… Но я исправлюсь! Прямо сегодня же вечером…

Не удержавшись, он выскочил за дверь, и уже там стены содрогнулись от его богатырского ржания.

Юлька тяжко вздохнула – ему опять на работу! Однако еще оставалась надежда на вечер – уж она себя покажет! А сейчас надо было работать… Она повернулась к пациенту и только сейчас поняла неуемный гогот пижонистого летуна: тщедушный Гена стоял возле стены совершенно раздетый, прикрытый одними только широченными трусами в желтый одуванчик, и сиротливо прижимал к впалому животу ком одежды. Маша на своем кресле в ужасе закрывала рот ладошками и тряслась, надо думать, от ужаса.