Дама с простудой в сердце - Михаил Март

— Клянусь, Константин Данилыч, я вам завидую черной завистью. Ваше собрание Федотова великолепно. Никаких чувств, кроме восторга, коллекция вызывать не может. Но я беру картины на хранение, если они подтверждены экспертами и правом владения.

— На семь картин у меня есть купчая и акты экспертизы. На пять картин только дарственная от Анастасии Голицыной. Но экспертизу вы можете сделать сами, я ее оплачу.

— Разумеется. Можно сказать, что это моя черновая повседневная работа.

— Но вы, если я помню, адвокат?

— Это всего лишь служба. Искусство для меня — часть души.

— Почему же вы сами не собираете картины?

— Слишком велик соблазн. Ведь я по роду своей деятельности защищаю воров и бандитов. Стоит мне подхватить бациллу коллекционирования, я, с моими связями в преступном мире, начну обкрадывать таких, как вы. И что потом? Подобно скупому рыцарю спускаться к своим сокровищам в подземелье, чтобы украдкой любоваться картинами в одиночестве? Это противоречит моим принципам. Во-первых, я хочу оставаться честным человеком, а во-вторых, я вам рассказывал о своей мечте построить открытые и доступные народу галереи. Такие намерения никак не вяжутся с образом скупого рыцаря.

— Ваша позиция мне предельно ясна.

— Надеюсь.

— Напротив моего дома есть милый скверик. Я предлагаю продолжить разговор там. Думаю, каждый из нас будет чувствовать себя более уверенно.

— Пожалуй, вы правы.

Добронравову хватило и трех минут, чтобы осмотреться в квартире Володарского, после того как он переступил порог. Богатая квартира в центре города, полная сувениров из разных стран, и ни одной женской вещи. Хозяин, однозначно, холост. Интуиция подсказывала, что не так он прост, этот таинственный владелец уникальной коллекции.

Поставив квартиру на сигнализацию, они вышли на улицу, пересекли брусчатую мостовую и устроились на скамеечке в тихом цветущем скверике.

— Сколько вы берете за хранение, Давид Илларионович?

— Дорого. Все зависит от сроков. Обычная ставка — сто долларов в сутки за экземпляр.

— Я уеду на год. По вашим расценкам мне придется выложить за хранение около четырехсот тысяч долларов. Сейчас для меня эта сумма заоблачная. Тысяча двести в сутки. Так я вас понял?

— Нет, не так. Я же сказал, что все зависит от сроков. С вас я возьму восемьдесят тысяч и двенадцать тысяч за экспертизу. Но учтите, финансовую расписку я дам только на семь картин, имеющих сертификат подлинности.

— Ваши условия меня устраивают. Вы человек, в честности которого сомневаться не приходится. Уеду из страны я через пять-шесть месяцев. Причины, почему я захотел с вами поговорить загодя, будут вам сейчас понятны. Мне нужно обговорить с вами мое предложение, так как если вы откажетесь, я буду вынужден искать другого партнера. Уверяю вас, задачка не из простых. Я хочу, чтобы вы пожертвовали некоторыми своими принципами ради солидного гонорара. Думаю, как адвокат вы умеете держать язык за зубами.

— Излишне говорить об этом. В чем суть вашего предложения?

— Мне нужно разыграть громкий скандал с кражей коллекции Федотова. Картины, естественно, никто не найдет. Все это должно произойти, когда я буду находиться в Канаде. На самом же деле картины никуда не исчезнут, а останутся в ваших руках. Вы мне их передадите, как только я вернусь в Россию. Но получите за хранение и спектакль с ограблением не восемьдесят тысяч, а три миллиона долларов.

Добронравов долго молчал. Нет, он не удивился и не возмутился. В его голове работала счетная машинка. Честно говоря, он и бесплатно согласился бы взять коллекцию на хранение. Достаточно было услышать небрежное согласие этого лоха, который с легкостью отказался от финансовой ответственности адвоката на пять полотен Федотова. То, что он вернул бы Володарскому копии вместо подлинников, уже было решено само собой. Пусть потом доказывает, что и где. Но этот тип сам предлагает ему игру, покруче задуманной. Тут бы его расцеловать надо, но адвокат должен держать марку честного человека, долго ломаться и набивать цену. Не перегнуть бы палку на радостях. Один неверный ход, и все полетит к чертовой матери.

— Излагайте, Константин Данилыч. Я должен знать все в мельчайших деталях. Вы только что предложили мне положить на кон честь против трех миллионов.

— Понимаю. Ваши уголовнички могут устроить все так, что ваша честь останется незапятнанной. Вы идеальный для меня партнер. В конце концов, вы берете мои картины и мне же их и возвращаете.

— И теряю всех своих клиентов раз и навсегда. Кто мне что доверит, если меня можно обокрасть. Мне и шпильку от волос не дадут.

— Три миллиона — хорошая компенсация.

— Мой заработок за полтора-два года. Но мы рано торгуемся. Я не слышал вашей мотивировки.

— Хорошо. Слушайте. Мой отец, царствие ему небесное, завещал коллекцию Русскому музею. Таким образом, я лишь хранитель. Детей у меня нет. Я умру, и картины уплывут в сырые подвалы запасников госучреждения. Мне плевать на картины. Я не любитель живописи и ни черта в ней не смыслю. Я дипломат. Военный атташе, генерал. Есть люди во Франции, готовые купить у меня коллекцию за большие деньги. Меня это устраивает. Я не меценат, не собираюсь выбрасывать миллионы долларов, чтобы бездарные, безграмотные правители профукали эти миллионы в долю секунды и даже не заметили этого.

— Как же вы вывезете картины во Францию?

— Мой багаж не досматривается. И спасибо Федотову за то, что он любил работать в малом формате. Без рам картины в одном чемодане поместятся.

— Что же вам мешает сделать это сейчас?

— Известность. Дипломатический корпус и даже правительство знают о моей коллекции. Она не может исчезнуть просто так. С меня спросят. Конец карьере или того хуже, расследование. Другое дело, когда меня ограбят в момент моего отсутствия в стране. В этом случае я выслушаю лишь сочувствия, соболезнования и уверения властей, что они делают все, чтобы найти народное достояние. Вот тогда я уже без оглядки смогу вывезти картины из страны. Пусть ищут. Мне нужны деньги. Большие деньги. У меня есть женщина в Париже. Молодая и красивая, а я нищий русский генерал. Таким и сдохну, как мой папаша.

— Причины у вас и впрямь весомы. Трудно с вами не согласиться. Я подумаю над вашим предложением.

— Конечно. С кондачка такие вопросы не решают.

— За операцию вы отдадите мне треть от вашей выручки.

— Я так вам и предложил.

— Значит, вас обманывают. Я могу порекомендовать вам русских французов, которые выложат за Федотова не менее пятнадцати миллионов. И тогда вы заплатите мне пять. В этом случае я возьмусь за дело всерьез. А без меня у вас все равно ничего не получится. Вас надуют лохотронщики, и вы останетесь у разбитого корыта.

— Согласен. По рукам!

— Отлично. Детали обсудим через пару недель. Я сам вам позвоню. Найти хороших опытных партнеров не так просто. Не каждый подойдет. Человеческий фактор в этом деле должен сыграть главную роль.