Господин изобретатель - Анатолий Подшивалов

– Генрих у меня герой турецкой войны, иначе бы я за него замуж не вышла. А так – «рыцарь на белом коне в сверкающих латах» – куда деться бедной девушке?

И опять улыбнулась. Право же, у нее чудесная улыбка, которая ее прямо преображает. Лиза сегодня была особенно хороша в шляпке с вуалью и в красивом темно-синем платье, подчеркивающем ее стройную фигуру. Некоторую плосковатость фигуры спереди маскировало пышное кружевное жабо. Услышав про рыцаря, Генрих смутился и сказал:

– Ну ты скажешь, душенька, Саша, наверно, помнит, что я служил добровольцем при аптекарском обозе и, скорее, можно говорить о «вольнопере» на обозной кляче, насквозь пропахшем карболкой.

– Да, герой, ты же спас раненого офицера и организовал отпор башибузукам, когда они напали на обоз, про это и в газетах писали.

– Это со страху, башибузуки всех бы вырезали, невзирая на красный крест, крест только придал им ярости. Поэтому делать было нечего, пришлось вот пострелять, а потом и подмога пришла, на стрельбу казаки прискакали и турок порубили.

Так, под разговоры, мы дошли до храма, где отстояли обедню. Лиза рассказала, что это древний храм, здесь еще царь Алексей Михайлович венчался с Натальей Нарышкиной. С тех пор храм считался придворным, иногда и великие князья его посещали, а супруга нынешнего градоначальника, великая княгиня Елизавета, часто молится тут. Народ называет храм Красным, но официально это храм Григория Неокесарийского на Полянке.

В церкви Саша молился про себя, прося Господа наставить его на путь истинный. Поставив свечку за выздоровление от недуга, вышли из храма и пошли к Циммерам. На обратном пути Генрих сказал, что он полночи читал журналы по химии и думал. Ему показались разумными мои доводы, и он хотел бы обсудить со мной дальнейшие действия. Придя к Циммерам, а аптека была закрыта по поводу воскресного дня, мы прошли в столовую, и Лиза начала ставить на стол все, что осталось от вчерашнего пиршества. Служанка была отпущена домой, она приходила убирать в комнатах каждый день по будням с утра, помогала готовить и подавала обед хозяевам, после чего ее отпускали. Завтрак и ужин Лиза готовила сама. Циммеры не держали лишней прислуги, был только аптекарский помощник, работающий по найму. Если нужно было куда-то ехать, нанимали извозчика – на Полянке их всегда была уйма – все же оживленная улица. Сделать что-то в доме – нанимали мастеров. То есть жили Циммеры экономно, но в комнатах у них было очень уютно, и чувствовалось, что им нравится их гнездышко. Только вот гнездышко было без птенцов, как сказал Саша, роды чуть не убили Лизу, жизнь ей спасли, но ребенка потеряли, и с тех пор она не могла иметь детей. Поэтому Лиза так заботилась обо мне, испытывая прямо материнское чувство к Саше.

Отобедав, Генрих и Саша прошли в хозяйский кабинет, он же и библиотека. Удобно устроившись в кожаном кресле, Генрих набил табаком короткую трубку и закурил, пуская дым в сторону открытого окна. Саша сидел в таком же кресле напротив, переговоры опять были доверены мне. Я и так стал почти что не отделять нас друг от друга, иногда только условливаясь с Сашей, что говорить буду я, а он, в случае чего, подскажет.

– Саша, я подумал и понял, что твоя идея правильная. Привилегию получить можно. Только это долго – год или два, если некому замолвить слово в министерстве или департаменте. Хорошо, мы получим привилегию через два года, кому ты ее хочешь продать – ты же будешь владельцем привилегии?

– Генрих, поверь моему слову, ты в убытке не останешься. Если ты будешь осуществлять синтез красителя, то это отдельная плата для тебя и того, кого ты наймешь. Я же хочу поговорить с купцами, связанными с текстильной промышленностью и заводчиками-фабрикантами по этому профилю. Не скрою, начну с деда. А Ивану предложу сегодня же покрасить кусок шелка – есть у него на складе полтора десятка штук пожелтевшего от времени и неправильного хранения шелка, который можно сбыть за мелкие деньги, что братец и хочет, чтобы покрыть долг в гильдию, но можно покрасить и продать дорого. В этом случае Иван должен раскошелиться на красильщиков, а ты за отдельную плату изготовишь немного красителя. Главное, что это должно быть экономически выгодно по сравнению с теми красителями, что нам поставляют из-за рубежа. Ты можешь сделать такие выкладки по расходу красителя на покраску ткани и стоимости материалов и работ?

– Я уже это сделал, Саша. Вечером я изготовил немного красителя, рассчитав вес ингредиентов, и покрасил квадратный фут дешевой ткани, потом тщательно промыл, высушил и три раза постирал, чтобы быть уверенным, что ткань после сушки не линяет при стирке. Результат отличный – краска прочная и нисколько не полиняла. Стоимость покраски тысячи квадратных футов раз в десять меньше той, что будет затрачена при покупке привозного британского красителя. Я куплю немного их краски и сравню результаты, а ты принеси немного шелка, мы проверим, так ли хорошо красится шелк, как хлопчато-бумажная ткань. Только вот я не уверен в успехе разговора с твоим дедом, ты же его знаешь – он самодур, каких мало.

– Да уж, самодур, но и делец, каких поискать.

Я взял ткань и пошел домой. Брат Иван был уже дома, немного навеселе.

– А, здорово, Сашка, рад тебя видеть в добром здравии.

– И я тоже, как идут дела?

– А как сажа бела, в долгу как в шелку.

– Кстати о шелке. Вроде у тебя завалялось полтора десятка штук белого шелка, который пожелтел.

– Да, я уж его предлагал за деньги в три раза меньше, чем купил, а купил я его на полторы тысячи.

– Хочешь продать с выгодой? Ловлю на слове – вернешь свое и с долгом расплатишься, остальное – мне. Только надо рублей пятьсот вначале, считай, аванс.

– Да ты, видать, Сашка, какому-то чиновничку на лапу по закупке хочешь дать. А вскроется? Каторга! Нет, я не участвую в таких делах.

– Никому взяток я давать не собираюсь. Народ сам к тебе в лавку за этим шелком повалит, и назовешь ты его «Царьградский пурпур». Вот такого цвета, – и я показал ему ткань, покрашенную Генрихом. – Такой цвет сохраняется и после трех стирок – ничего ему не делается. Нужно только кусок твоего шелка побольше – попробовать, как краска ляжет, не будет ли линять.

– Цвет знатный, такого я не видел… А откуда краска?

– Мы с Генрихом придумали, привилегию уже подали (это чтобы братец губы не растягивал).

– Ну, Сашка, не ожидал. А сколько времени уйдет, чтобы пятнадцать штук шелка покрасить?

– Это с красильщиками сам договаривайся, с нас краска, на нее пять сотен и беру. Только не торопи их. Давай сначала договаривайся на пять штук.

– По рукам! А сколько тебе шелку надо для пробы?

– Чтобы хватило на три хороших рубахи, или четыре-пять, если сам хочешь надеть и на твоего приказчика: как народ на рубаху-то глянет – с руками все оторвут. Для начала цену поставь в три раза больше, чем на простой шелк. Вот и получится тебе две тысячи рублей, нам с Генрихом по тысяче рублей, плюс аванс на материалы, что мы тебе отдадим, и тысяча – на наем персонала, реактивы и расходы по продажам – половина от этого сразу мне в виде аванса. Если что сверху, думаю, что брата не обманешь (конечно, обманет и глазом не моргнет).