Исповедь подружки невесты - Дженнифер Рэй
Шрифт:
Интервал:
– Нет, вы настоящий воин, – убеждала она. – Ведь вы спасли меня от этих негодяев.
– А мне показалось, вам весело с ними, – заметил он, придвинувшись ближе к ней. Оливия дрожала от холода. Ему вдруг захотелось ее согреть.
Оливия взглянула на него и улыбнулась, отчего у Эдварда перехватило дыхание. Еще никогда ее улыбка не была такой обворожительной. Он не мог не улыбнуться в ответ. Оливия продолжала любоваться ночным небом. Эдвард задумчиво смотрел на нее сбоку. У нее удивительно длинные ресницы и такие милые трогательные ямочки на щеках. Он не мог пошевельнуться, чувствуя, как затвердела и увеличилась в размерах плоть.
– Да, вы правы, мне действительно было весело с ними. – Она подмигнула ему. Теперь они стояли очень близко друг к другу. Он чувствовал ее ни с чем не сравнимый аромат, от этого кружилась голова. Она опять посмотрела на него. Так трогательно. Губы ее чуть приоткрылись. На мгновение Эдвард забыл обо всем. Этот дом, вечеринка, положение в обществе – все вдруг стало не важно. Оливия, судя по всему, в эту минуту переживала то же самое. Чуть пошатнулась, дыхание стало шумным и прерывистым. Она смотрела не отрываясь на его губы. Волосы ее растрепались. От этих томных взглядов плоть Эдварда стала твердой как камень. Оливия облизнула пухлые упругие губы. Опасная женщина. Рядом с ней он забывал обо всем на свете. Но расслабляться нельзя. Эдвард понимал, что просто обязан нарушить затянувшееся молчание.
– Ночь укутала землю шелковым черным одеялом.
Я в постели лежу одинокий, печальный, усталый.
Дует западный ветер, непогода и дождь за окном.
Я мечтаю о той, с кем не буду я счастлив вдвоем,
– продекламировал он стихотворение Альфреда Эдварда Хаусмана.
Оливия удивленно посмотрела на него и рассмеялась:
– Так вы любите стихи, Эдди? А я думала, в вас нет ни капли романтизма.
– В этом стихотворении нет ничего романтичного. В нем речь идет о любви мужчины к женщине, не отвечающей взаимностью. По-моему, это глупо.
«И ты ведешь себя не менее глупо», – подумал Эдвард не в силах отвести взгляда от ее соблазнительных губ. Больше всего на свете Эдварду вдруг захотелось поцеловать ее. Но он понимал, одним поцелуем дело не ограничится. Придется принять эту женщину в свою жизнь. А этого нельзя допустить, поскольку отношения с ней свяжут его по рукам и ногам. Эдвард отодвинулся от Оливии, и мысли его прояснились.
– Нет, Эдвард, вы не правы. Мужчина, который написал эти строки, совсем не глуп. Романтичная натура. Жаль, вы этого не понимаете. – И Оливия опять уставилась в темное ночное небо.
Он заметил, что она сильнее запахнула пиджак.
– Хотя подобные строки могла бы написать и женщина. Одинокая, отчаявшаяся, мечтающая о любви. Женщина, которую никто никогда не полюбит, – добавила она.
Волна нежности захлестнула Эдварда. Оливия так погрустнела, что у него защемило сердце. От женщины, которая говорила ему дерзости в машине и смеялась над глупыми шутками Каспера и Хьюго, не осталось и следа. Теперь это было нежное, потерянное, хрупкое создание. Куда девались жесткость, раздражительность и резкость?
– А вы не думали о том, чтобы найти себе какое-нибудь дело по душе? Увлечение? Кроме любви в мире существует множество интересных вещей, – мягко заметил он, прекрасно понимая, что она чувствует. – Вы должны найти себе занятие, которое будет приносить удовлетворение и радость.
– Например?
– Ну, я не знаю. Интересную работу, спорт.
– А вы занимаетесь спортом?
– Да, совершаю пробежки по утрам.
– И я тоже.
На лице у нее опять показалась гипнотическая улыбка, сводящая его с ума. Через мгновение она опять помрачнела.
– Во время пробежек мне всегда приходят в голову мрачные мысли, потому я их ненавижу, – сказала она.
– Тогда зачем вы их совершаете?
Оливия взглянула на Эдварда и в задумчивости провела рукой по груди. Полы пиджака распахнулись, открыв платье. По его телу пробежала сладостная дрожь. Ее обнаженные ноги, округлые бедра, пышная грудь. Все это приводило в настоящее исступление.
– Вы думаете, у меня от природы такая хорошая фигура? Глубоко заблуждаетесь. Моя привлекательная внешность – плод каждодневного упорного труда.
Эдвард так не считал. Никакие пробежки не способны подарить женщине такую привлекательность и сексуальность, как у Оливии. Интересно, понимает ли она это?
– Если так, зачем вы демонстрируете его всем и каждому? Зачем носите такие короткие открытые платья? Если бы у меня была такая фигура, как у вас, я бы прятал ее от посторонних глаз. Берег, словно бесценное сокровище.
– И что, ходили бы в бесформенных, скрывающих тело одеждах?
Эдвард кивнул и опять пододвинулся к ней. Он ничего не мог с собой поделать. Эта женщина притягивает словно магнит.
– Если бы вы были моей женой, Оливия, я бы запер вас в спальне и никому не показывал, – неожиданно для самого себя признался он.
И оба погрузились в раздумья. Казалось, они могли читать мысли друг друга. Эдвард впервые в жизни пожалел, что выпил так мало шампанского. Может, тогда рассудок помутился бы и он смог хоть раз в жизни совершить безрассудный поступок. Судя по выражению лица Оливии, она поняла, о чем он подумал.
Оливия отошла от перил, споткнулась, схватилась за стену, чтобы не упасть, и случайно столкнула локтем стакан с водой, который принес Эдвард, тот упал и со звоном разбился. Эдвард подскочил к девушке и обнял за талию, чтобы поддержать. Она прижалась к нему, не думая о последствиях. Он обнял ее еще крепче. Оливия взглянула на него. Во взгляде огромных голубых глаз читался вопрос. Эдварду показалось, что воздух на террасе стал густым и тяжелым. Быть может, причиной тому ее вожделение к нему? Эдвард сжал Оливию еще сильнее.
– Господи, как хорошо! – пробормотала она и потерлась об него, как кошка.
Эта короткая фраза возбудила его еще больше. Эдвард уткнулся носом в ее мягкие шелковистые волосы, от которых исходил нежный волнующий аромат. Нужно немедленно прекратить это. Он здесь не для того, чтобы соблазнять одиноких женщин.
– Оливия, как вы себя чувствуете?
– Я чувствую себя просто отлично. – Оливия опять потерлась об него.
Эдварду очень нравилось обнимать ее. С ней было хорошо. Однако это неправильно, к тому же нет времени на подобные глупости. Непростительный эгоизм с его стороны. Он должен поддерживать брата, утешать мать и постоянно успокаивать отца. Эдвард попытался отстраниться от нее. Не тут-то было. Оливия крепко обхватила его. Ее чувственность сводила с ума. Все совершенно вышло из-под контроля. Он ничего не мог с собой поделать.
– Оливия, вы меня… – «Опьяняете», – чуть было не сказал он, но вовремя удержался. Да, ее присутствие опьяняет. Оливия взглянула на него потемневшими от вожделения глазами. Эдвард тоже испытывал сильнейшее возбуждение. Интересно, это так же заметно?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!