Под чужим именем - Дмитрий Дубинин

— Теперь слушай. — Майор закурил новую папиросу. — Ты мне нужен. Я тебе — тоже. Без нас тебе просто так отсюда не выбраться. Поезда не ходят, самолеты не летают. Автодороги блокированы. А с нами недели через две-три ты уедешь с эшелоном, и мы поможем тебе отправиться домой. Тебя это устраивает?

Меня это устраивало.

— Хорошо. — Я потянулся за майорскими папиросами. — Но что я должен сделать? Как я смогу вам помочь?

— Ты… — Майор замялся. — В общем, тебе придется на какое-то время занять место этого гребаного дезертира.

Я чуть не выронил папиросу. Вот так. Ни больше, ни меньше.

— Не понял.

— Взгляни сюда. — Майор вытащил из ящика стола солдатский военный билет и протянул мне. — Ознакомься.

Я раскрыл документ и взглянул на фотографию. На меня смотрело незнакомое лицо. Сходства с моим не больше, чем у Рифата Мирзагуллуева. Но и не сказать, чтобы многим меньше. «Шафиков Рустем Асхатович», — прочел я и задумался.

— … Ну что, Андрей? Ты готов занять его место?

Готов ли я занять его место? Ну и поворот! Я взглянул на часы — половина первого. Света, наверное, ждет…

И наверняка ждут аборигены. Точат костяные копья и каменные топоры. Бубнят на своем неандертальском языке, подпрыгивая от нетерпения. А кроме того, где гарантия, что Света решила мне помочь? Может, она просто смылась — не зря же она так решительно отказывалась от моего сопровождения? Или…

Тут у меня мелькнула еще одна мысль. Неприятная, даже очень. Я прикинул кое-что, а затем произнес, отбросив все колебания:

— Я согласен.

Майор, по-моему, даже растрогался.

— Андрей, я очень рад! Пр-равильное решение, спасибо тебе… Так, из второй роты мы переведем тебя в обеспечение, чтобы ты не встречался с его сослуживцами… Ладно. Меня зовут Иван Семенович Половинкин, я — начальник штаба. И сейчас исполняю обязанности командира батальона. Потом, если будут вопросы, решай только со мной… — Майор снял телефонную трубку: — Дежурный?.. Командира взвода обеспечения вместе со старшиной — срочно ко мне!

— Э, вставай! Хватит валяться!

И чувствительный тычок в бок. Как должен реагировать солдат, «дедушка», которому полгода до дембеля?.. Правильно, именно так.

— И-и на х'..! — Я повернулся на другой бок.

— Ты че, а? Щас дежурный по части придет! Здесь, мужик, тебе не вторая рота!

Угу. С дежурным по части конфликтовать не стоит. Я открыл глаза. Так и есть — сержант Фандюшин, командир моего отделения. Хороший парень, год уже прослужил, старослужащих не боится, молодых гоняет нормально, но не очень усердствует. И перед офицерьем не колотится. Я сказал:

— Ага, Серега. Порядок.

Я выкарабкался из-под одеяла, по-солдатски широко и со звуком зевнул и крикнул бежавшему мимо «духу»:

— Э, ты! Сюда иди! Койку заправь.

— Так я…

— Че «я»? Иди и делай, что говорят!.. Сколько, кстати, до приказа мне осталось?

«Дух» назвал совершенно несуразную цифру. Что я должен был сделать?..

— Э, ты че, целый день где-то потерял?!.. Фанеру — к осмотру!

Бедный «дух» подошел ко мне. Похоже было, что ему и без того нередко вминали пуговицу в грудь — в «фанеру». Я посмотрел на него, вздохнул и спокойно сказал:

— Заправляй коечку. И ровно отбить ее не забудь.

Обрадованный «дух» взялся за дело. Я тем временем пошел умываться.

В умывальнике происходила небольшая потасовка. Кто-то из солдат кого-то обидел, начались разборки. В результате разборок военнослужащие российской армии перевернули таз с водой, и дневальный бегал теперь вокруг с тряпкой и бубнил под нос что-то сердито-жалобное.

Я знал, что в части по случаю имевших место событий отменили утренние пробежки, солдатам после подъема стало нечем заняться, и от этого в обозе (так здесь называли взвод обеспечения) резко упала дисциплина.

Обстановочка в казарме была та еще. У непривыкшего человека крыша могла поехать. А такое случалось — еще во время моей первой, настоящей службы из нашей части троих, кажется, отправили в дурдом.

Я пошел одеваться. Рядом просвистел сапог, брошенный кем-то в нерадивого «духа». Я тут же наорал на этого сапогометателя, получил в ответ кучу оскорблений, ответил такими же, и мы еще с минуту грозились утопить друг друга в сортире, оторвать выступающие части и засунуть утюг в задницу. Затем мы обменялись пожеланиями уволиться тридцать второго и разошлись заниматься своими делами.

Скоро все «деды» нестройно потянулись в столовую. «Духи» обреченно глядели им вслед — они хорошо знали, что им сегодня, как, впрочем, и в любой другой день, точно не достанется ни масла, ни мяса, ни сгущенки.

Я сильно не торопился — если даже мне чего и не хватит в солдатской столовой, в офицерской можно будет наверстать упущенное за счет майора Половинкина.

Обдумывая кое-какие моменты, я продолжал одеваться. Солдатская форма б/у, которую мне выдали вчера, после того как постригли, отличалась от той, что я нашивал в свое время. Карманов побольше, погоны другие… Да и смотрелась она получше. Хотя, хэбэ, оно и в Африке хэбэ…

— Шафиков!

Я не сразу понял, что обращаются ко мне. Но когда до меня дошел сей непреложный факт, я обернулся.

— Иди сюда! — Меня звал, оказывается, взводный. Лейтенант Фарид Керимов. Моложе меня лет на пять, а деятель уже тот еще. Впрочем, он частично был в курсе моих дел, и его приколы меня совсем не трогали.

Но, как оказалось, он звал меня по делу. Когда я подошел (очень небыстро), лейтенант заговорщицки мне подмигнул, и мы вышли из вонючей казармы на свежий воздух.

— Слушай, Рустем, вот какое дело… Ты в дизелях рубишь?

В дизелях? Ну, если учесть, что начинал я мотористом на речном флоте, а потом какое-то время был первым помощником механика, то, наверное, рублю. Шарю. Разбираюсь, так сказать.

— А что?

— Послезавтра комиссия. Генералу Толмачеву ведь не объяснить, что личный состав сидит без горячей пищи только потому, что город отрубил нам энергию. У нас есть своя электростанция, нет только человека, чтобы ей заниматься.

— Она хоть в исправности?

— Да, конечно. Надо только запустить, и все. И гонять потом так, чтобы она не загнулась. Есть у нас среди солдат трактористы, но они уверяют, что ничего в таких дизелях не рубят… И сегодня уже завтрак неизвестно когда будет, вон — полевые кухни топим, а они давно все сроки выработали…

Ага. Значит, наши «деды» поторопились идти заправляться. Кстати, о заправке.

— А горючее есть?

— Свой резерв. Почти полная железнодорожная цистерна.