Ведьмина неделя - Диана Уинн Джонс

— Какой план? Какая анонимка?

— План сработал! — ликующе прозвенела мисс Ходж. — Я уверена — анонимку написала Нэн Пилигрим! Вызовите ее…

— Она придет ко мне в четыре, — нетерпеливо оборвал ее мистер Уэнтворт. — Если что-то важное, оставьте мне записку, мисс Ходж.

— Эйлин, — проворковала мисс Ходж.

— Какая еще Эйлин? — застонал мистер Уэнтворт, которому так и не удалось высвободить рукав. — Что, эту вашу анонимку писали две девочки?

— Меня зовут Эйлин, — не отставала мисс Ходж.

— Мисс Ходж! — отчеканил мистер Уэнтворт. — Там третий «зет» уже окна бьет!

— И Чарлз Морган тоже! — заверещала мисс Ходж, чувствуя, что рукав ускользает из пальцев. — Мистер Уэнтворт, честное слово, этот мальчишка читал заклинание прямо на уроке! Личинки, горчица и картошка с помоями… и всякие другие гадости…

Мистер Уэнтворт наконец выдернул руку и побежал вниз.

— И всякие жучки-червячки и рыболовные крючки! — раздраженно бросил он через плечо. — Так и запишите, мисс Ходж!

— Вот еще! — обиделась мисс Ходж. — А впрочем, действительно запишу! Должен же он обратить на это внимание! — Она отправилась в учительскую и до конца урока сочиняла отчет о своем эксперименте, записывая его почерком почти таким же округлым и ангельским, как у Терезы.

Между тем мистер Крестли со вздохом закрыл дверь за мисс Ходж.

— Достаньте дневники! — велел он второму «игрек».

Мистеру Крестли надо было принять какое-то решение относительно этой записки, нельзя было допустить, чтобы чувства к мисс Ходж помешали выполнению его профессионального долга. И потому прежде, чем второй «игрек» открыл дневники и погрузился в них с головой, мистер Крестли обратился к классу с длинной и серьезной речью.

Он объяснил, как отвратительны, мерзки и бесчеловечны анонимные обвинения. Он предложил детям представить себе, каково бы им было, если бы кто-нибудь написал подобную записку про них. А потом он сообщил, что кто-то из второго «игрек» как раз и написал подобную записку.

— Я не собираюсь ее вам читать, — продолжал мистер Крестли. — Скажу лишь, что в ней содержится обвинение в очень серьезном преступлении. Мне бы хотелось, чтобы все вы как следует обдумали то, что я вам сообщил, пока будете писать дневники. А после этого пусть тот из вас, кто написал записку, напишет еще одну, где назовет себя и объяснит, почему это сделал. И все. Я не стану никого наказывать. Я лишь хочу, чтобы этот человек осознал всю серьезность подобных поступков.

Закончив говорить, мистер Крестли уселся проверять контрольные, чувствуя, что объяснил все достаточно доходчиво. Второй «игрек» взялся за ручки. Благодаря мисс Ходж все прекрасно поняли, о ком идет речь.

29 октября, — писала Тереза. — В нашем классе есть колдун или ведьма. М-р Крестли только что рассказал нам об этом. М-р Крестли хочет, чтобы колдун сам сознался. М-р Уэнтворт сегодня утром отобрал мое вязанье. И смеялся надо мной. Мне не возвращали вязанье до самого обеда. Эстель Грин тоже начала вязать. Ей бы только обезьянничать. Нэн Пилигрим утром не смогла залезть по канату, а ее полное имя — Дульсинея. Мы все очень смеялись.

Мистер Крестли только что очень, очень серьезно поговорил с нами, — сообщал Саймон Силверсон. — Он сказал, что в нашем классе есть преступники. Я постараюсь, чтобы они не ушли от правосудия. Если я не сумею их обличить — обвинят нас всех. Разумеется, это совершенно секретная информация.

Нэн Пилигрим — ведьма, — выводил Дэн Смит. — Это нетайное чуство, патамушта мистир Крестли сам сказал. Я тоже так думаю. Ее даже зовут Вчесть той знаминитой ведьмы не-знаю как пишеца. Здорава будет если можно будет посматреть как ее жгут.

Мистер Крестли говорил про какие-то серьезные преступления, — писала Эстель. — А мисс Ходж заставила нас обвинять друг друга. Было очень страшно. Надеюсь, все это неправда. Бедный Пух, как увидел мисс Ходж, стал весь красный, а она опять его отвергла.

Остальные писали что-то в том же духе, и только три человека думали совсем о другом:

Сегодня ничего не случилось, — писал Нирупам. — Не хочу даже вспоминать о столе директрисы.

Брайан Уэнтворт самозабвенно рассчитывал автобусный маршрут из Тимбукту в Кашмир с учетом воскресных дорожных работ.

Нэн довольно долго вовсе не знала, что писать. Ей отчаянно хотелось излить на бумагу сегодняшние горести, но как рассказать об этом, избегая всего личного? Внезапно ее охватило негодование, и ручка сама побежала по бумаге:

Не знаю, сильно ли отличается второй «игрек» от других классов, но дела у нас обстоят вот как. Класс делится пополам невидимой линией — она проходит поперек, и люди пересекают ее только по приказу учителей. Девочки делятся на настоящих девочек (Тереза Муллетт) и муляжи (Эстель Грин). Еще есть я. Мальчики делятся на настоящих мальчиков (Саймон Силверсон), зверей (Дэн Смит) и ненастоящих мальчиков (Нирупам Сингх). Еще есть Чарлз Морган и Брайан Уэнтворт. Настоящими мальчиков и девочек делает то, что никто над ними не смеется. Муляжи и ненастоящие могут жить вполне сносно, только по правилам надо, чтобы они во всем слушались настоящих и зверей. В Чарлза Моргана или в меня человек превращается, если по правилам все девочки оказываются лучше меня, а все мальчики — лучше Чарлза Моргана. Чтобы доказать это, можно даже пересечь невидимую линию. И любой может пересечь невидимую линию, чтобы сделать гадость Брайану Уэнтворту.

Нэн остановилась. До сих пор она писала как одержимая — что-то подобное с ней и случилось за обедом. А теперь надо было подумать о Брайане Уэнтворте. Что такого есть в Брайне, что ставит его даже ниже ее, Нэн?

Беда Брайана в том, — продолжала она, — что его папа — мистер Уэнтворт. К тому же он маленький и шустрый, а это раздражает. А еще он очень многое умеет и хорошо все понимает, это он должен быть настоящим мальчиком, а не Саймон Силверсон. Но СС настолько уверен в том, что он настоящий, что даже Брайана в этом убедил.

«Не совсем точно», — подумала Нэн, но лучше описать не выходит… Она перечитала описание второго «игрек» и поразилась собственному мастерству. Ей настолько понравилось, что она почти забыла о собственных несчастьях.

Я проснулся, я проснулся, Я ПРОСНУЛСЯ, — вывел Чарлз.

Получилось, будто бы утром ему не терпелось вскочить с постели, хотя, конечно, на самом деле ничего подобного не было. Сегодняшний день преисполнил Чарлза такой ненавистью, что это требовало особого выражения.

Мои шиповки засыпало кукурузными хлопьями. Когда я бегал по стадиону и во время обеда за столом директрисы было ужасно жарко. Не люблю рисовый пудинг. Мы по уши наигрались в шахматы с мисс Ходж и рисовым пудингом, а до вечера еще тысяча лет.