Спаситель мира - Андрей Анисимов

— Это ты убил его?

— Я возненавидел его, и он умер, — признался Сабсан.

— Мне с тобой страшно. Я не могу убить. Я могу напустить на человека тоску, но убить не могу.

— Сытов не хотел познать великий Свет. Его убил не я, а сила Ригден Джапо.

Я только подумал, что ненавижу его, а Ригден Джапо лишил его жизни. И я знаю, почему он это сделал.

— Ты знаешь, почему твой бог убил человека? — удивилась Варя.

— Да, знаю.

— Скажи мне.

— Потому что он обидел мать Царя.

— Но я еще ничья мать.

— Сейчас ты ею станешь.

Сабсан обнял Варю и понес ее на свое ложе. Свеча, стоявшая в подсвечнике на ковре, внезапно вспыхнула, и комнату стали заполнять красноватые клубы пара.

Из них возникли цветы лотоса и перемешали реальность близости мужчины и женщины с миром сказок и мифов.

* * *

Слава заложил листок фотографией Лены и поглядел на часы. Часы показывали восемь десять. Он читал компьютерный набор романа Каребина уже два часа, но больше на чтение у старшего лейтенанта времени не было. Пора собираться на службу.

Прошлый день Синицын по привычке начал с Гороховского переулка. Однако на этот раз пришел к Маше Барановой не с пустыми руками. В кармане следователя лежала чистая дискета, и он, попросив у хозяйки разрешения воспользоваться компьютером-покойного, переписал на нее роман. На работе секретарша начальника Управления Тоня Самойлова за день распечатала его на своем допотопном принтере.

Теперь следователь Синицын имел возможность изучать «рукопись», не беспокоя вдову. Он собирался заняться этим вечером перед сном. Но вчера Вера Сергеевна уехала к подруге на дачу, и Слава позвонил Шмелевой. Неудачное предыдущее свидание требовало нормального завершения, и он доказал, что не зря носит погоны.

Лена, чтобы не волновать родителей, всегда ночевала дома. Посадив удовлетворенную подругу на такси, Синицын вернулся, лег в теплую после их бурного свидания постель и взял в руки текст. Он решил одолеть труд писателя, чтобы исключить литературную деятельность убитого из возможных мотивов преступления. Но глаза молодого человека в начале первой же страницы дали муть, а в конце ее крепко закрылись. Однако в мозгу старшего лейтенанта зафиксировалось незавершенность дела, и в шесть утра он проснулся. Сначала события из далекого прошлого никак не вписывались в его интересы, но скоро Слава романом заинтересовался, вовсе забыл свою серьезную профессиональную задачу и увлекся чтением, как ребенок. Необходимость прервать процесс его даже огорчила. Завтракать без матери Славе не хотелось, и хоть его раздражала ее постоянная забота — «Пусик, съешь котлетку, Пусик, выпей молочка», — без нее оказалось тоскливо. Синицын проглотил стакан холодного кефира и вышел из дома.

В кабинете подполковника Грушина старший лейтенант произнес несколько общих слов, изобразив отчет за вчерашний день и, получив безразличное поощрение заученной фразой «Работай, Слава, работай», вернулся к своему столу.

Михаил Прохорович Грушин по прозвищу Электрик, поскольку считалось, что ему «все до лампочки» , в дела своих подчиненных старался вникать поменьше. Он даже на белый свет глядел, прищурившись, словно на прожектор. Все, что он видел, ему доставляло неудовольствие. Подчиненные знали, что в последнее время шеф был особенно не в духе. Подполковник недавно купил новую квартиру, в которой имелись лишь одни стены, и мучился проблемами ее отделки. Квартира Грушина вовсе не вдохновляла, и занимался он ею лишь ради супруги — огромной, с мощными формами бабы, служившей начальником средней руки в налоговой инспекции.

Оживлялся начальник райотдела только при виде пива и воблы. Все остальные блага земного бытия он принимал безрадостно и фатально. Но несмотря на брезгливое безразличие подполковника к делам служебным, после посещения его кабинета Синицын чувствовал вину. Со дня убийства шла третья неделя, а он ничего путного пока не нашел.

Комната сотрудников отдела убийств была невелика, но три стола вмещала.

Слава вошел и никого из коллег не обнаружил. Опер Гена Конюхов, который занимал стол по соседству с его, используя законный трудовой отпуск, жарился у двоюродной сестры в Ялте, хотя формально уже числился в группе Синицына.

Непосредственный начальник Славы, Саша Лебедев, чей стол стоял у окна, большую часть времени носился по городу и появлялся лишь в начале и в конце трудового дня. Лебедев был старше Славы на шесть лет и трогательно опекал молодого коллегу. Слава делился с капитаном своими мыслями и прислушивался к его советам. Поэтому он огорчился, что сегодня Лебедева не застал. Стажер Лапин своего стола пока не завел, да и сидеть ему было некогда. Стажеру Слава поручил обход соседних дворов и квартир, из окон которых виден подъезд писателя, и тот добросовестно топтался там уже неделю.

В комнате было душновато. Синицын распахнул окно, уселся на свое место и вспомнил Лену. От этих воспоминаний покраснел и, чтобы вернуть себя к тРУДОвым реалиям, выдвинул ящик, извлек записную книжку Олега Ивановича Каребина и в десятый раз углубился в ее изучение. Книжка выглядела очень потрепанной и трудно давалась непосвященному. Но Синицын довольно быстро установил деловые номера издательств и редакторов, с которыми работал убитый в последнее время.

Большую часть остальных телефонов давно заменили новыми номерами. Молодой следователь скрупулезно выяснил каждый из них, хотя оказалось, что почти все они принадлежали людям, которые вспоминали Олега Ивановича с трудом. Писатель имел с ними случайные контакты, когда искал возможность хоть где-нибудь подработать. Лишь три номера из прежней жизни беллетриста относились к его хорошим знакомым. Это были его школьный товарищ Виктор Суржиков, сосед по прежней квартире Вадим Кочковский и дама-редактор литературного журнала Ирина Старовцева. Со всеми, кроме Старовцевой, отбывшей в командировку, Слава встретился, но никакой полезной информации это ему не принесло. Последний раз Каребин виделся с этими людьми очень давно, потому и не имел новых номеров их телефонов. И лишь один телефон, нацарапанный на внутренней стороне обложки, остался Синицыным неотработанным. Цифры его едва заметно проступали, но ни имени, ни фамилии их владельца обнаружить рядом не удалось. Слава позвонил на телефонную станцию в службу, которая сотрудничала с управлением внутренних дел, попросил выяснить, кому принадлежит безымянный номер, но результат оказался странным. Девушка сообщила, что у них такого номера нет и информацию о нем она дать не может. Слава прошелся по кабинету, размышляя, что бы это могло означать, затем вернулся за стол и набрал таинственный номер.

— Вас слушают, — ответил официальный мужской голос.

— Простите, с кем я говорю? — не слишком уверенно поинтересовался старший лейтенант.

— Если вы не знаете, куда звоните, разговаривать нам не о чем, — сухо заметили на другом конце провода.

— Извините меня, я следователь отдела убийств райотдела ГУВД. Этот телефон я обнаружил в записной книжке убитого, поэтому решил его набрать.