Огненная печать - Илья Подольский

Положив браслет на стол, я стала смотреть на него, как на обычную вещь. Я старалась внушить себе, что все — обман, игра воображения, галлюцинация, наконец! И не было никакого Александра Ивановича, вернее, он был, но браслет вовсе не его подарок, потому что Софья Харитоновна ошиблась… Похоже, я схожу с ума. Хорошо. Допустим, Александр Иванович — тот, благодаря которому я сейчас ношу это очень странное и таинственное украшение. Но где гарантия, что оно действительно древнее?

Все ответы в разумных решениях. Это тоже самое, что найти искомую грань в мудреной геометрической задаче. Спокойно.

После этого краткого психотренинга я стала усиленно вспоминать номер телефона Софьи Харитоновны. Через пару минут я уже слышала ее ленивый голос: тетя не любила разговаривать по телефону, считала, что «расстояние искажает намерения».

— О, что же это произошло! — театрально воскликнула она. — Ветреная дочь Эгиоха спустилась на землю и просит меня, простую смертную, о помощи.

— Ну те-тя, — протянула я, — вспомни, может быть, профессор оставлял тебе какой-нибудь адрес…

— Не понимаю, чем этот плешивый старик тебя заинтриговал? — добивалась тетя моих разъяснений. Мне пришлось придумать байку, которая разожгла бы воображение Софьи Харитоновны, больше всего любившей всякие сенсации:

— Мне надо составить по истории реферат. Ты только представь, как я в реферате подробно опишу находку Александра Ивановича. О сарматском браслете будут писать в газетах, на этих страницах будет твое имя, тетя! Мы прославимся!

Однако мои фальшивые возгласы не произвели на нее должного впечатления, и я услышала только глубокий вздох взрослого человека.

— Профессор все-таки хорошенько припудрил еще нежные твои мозги, — серьезно проговорила Софья Харитоновна. — Но я помогу тебе…

— О, спасибо, — искренне обрадовалась я. Тетя продиктовала мне телефон Александра Ивановича и назвала еще одну лишнюю цифру — семь. И после, сказав несколько подытоживающих фраз, мы распрощались.

О мистическом браслете должно быть больше сведений, а те, которые были оставлены в записке, — только капля в море. В разговоре с Александром Ивановичем я надеялась обнаружить хотя бы что-то, подтверждающее мои догадки. Самая малость — это узнать, в каком месте и когда профессор нашел браслет.

В моих руках — теперь я все больше это осознавала — была настоящая загадка истории. Даже если б украшение не оказывало такого магического влияния, все равно оно доставило бы мне немало хлопот, во всяком случае, до тех пор, пока я не выяснила бы его происхождение. Вот главный вывод: мною движет ПРЕДЧУВСТВИЕ, а не любознательность какой-нибудь спесивой отличницы.

Я приготовилась набрать номер Александра Ивановича и неожиданно передумала. Обрывочная мысль — Красильников собирается мне позвонить — так ясно вспыхнула, что я стала судорожно вспоминать, договаривались мы об этом звонке или нет. Мой комнатный телефон предательски пикнул, и я тут же схватила трубку.

— Антон? — поспешила я.

Молчание.

— Красильников! Ведь это ты? — уверенно говорила я. — Я знаю, ты хотел мне позвонить…

На том конце повесили трубку. Я не сомневалась, что это был именно Антон и цель его звонка — проверить мою способность предугадывать событие. Моя рука замерла над аппаратом, чтобы через несколько секунд снова поднять трубку. Так и есть — телефон вновь не успел пикнуть.

— Ева? — осторожно произнес Красильников мое имя.

— Да.

— Это игра? — спросил он серьезным и даже холодным тоном.

— Антон, это будет игрой, если ты мне не веришь.

— Я верю тебе, — казалось, равнодушно заключил он и повесил трубку.

Странный и немногословный наш диалог создал во мне равновесие — никаких эмоций, только мысль, прохладная, как восточный ветер, и чистая, будто горная вершина. И лишь тихая радость: я не одинока. Может быть, над Антоном тоже властвует какая-то сила…

Я решила: слишком много телефонных разговоров за день. Но откладывать беседу с профессором — ни за что! И поскольку мне нравится входить в суть дела через окно, а не через дверь (как делают все нормальные люди), то лучший вариант — узнать сначала адрес, по которому Александр Иванович проживает. Так я смогу с ним встретиться, и он не отвертится от моих вопросов. А если говорить по телефону, то шансов удержать его внимание будет меньше. Я раскрыла перед собой огромную телефонную книгу, стала листать ее, словно Великую Книгу Судеб. Есть! Через несколько секунд в моей записной книжке появился новый адрес. Итак, дорогой мой Каренин Александр Иванович, я спешу к вам!

— Здравствуйте, могу ли я поговорить с Александром Ивановичем? — обратилась я к маленькой худой старушке с невероятно добрым и, несмотря на морщины, улыбчивым лицом. Она открыла мне дверь квартиры номер семь. (Так вот что значила та лишняя цифра!)

— Нет его, — сурово сказала старушка, и выражение ее лица приобрело какие-то ведьминские черты.

— А… — я хотела спросить, когда Александр Иванович будет дома, но бабуля меня прервала:

— Никогда. Уехал он.

После дверь закрылась с такой силой, что от возникшего сквозняка мои волосы встрепенулись. Ничего себе, милая старушка! Вздохнув, я направилась обратно к широкой спиралевидной лестнице.

— Подожди! — услышала я слабый голос старушки. — Как тебя зовут?

— Ева, — остановившись, ответила я. Бабуля попыхтела, покряхтела и вынула из кармана своего белого ажурного передника длинный конверт.

— Вот, — уважительно и, будто снова улыбаясь, сказала старая женщина, — граф просил передать тебе.

— Граф?! — не поняла я.

— Граф, граф, — запричитала она. — А ты чего думала? Его сиятельство, Каренин Александр Иванович.

Что я могла сказать в ответ? Может, эта женщина безумна, а может быть, ей двести лет… Но я перестала фантазировать и взглянула на конверт, который был адресован мне, юной барышне, Журавлевой Еве.

Волнение и бесконечные вопросы могли выразить себя лишь в молчании и небольшой дрожи, с которой я распечатывала конверт, сидя на той же самой лестнице, а точнее, на седьмой ее ступеньке. Прислонившись к чугунным, витиеватым перилам, я начала читать аккуратное письмо, написанное красивым, старинным почерком:

«Друг мой! Представляю весь твой трепет и недовольство. Помнишь наш разговор в дождливой аллее? Если ты держишь в своих прекрасных руках это письмо, то считай, что ты ответила на тогдашний мой вопрос. Позволь мне объясниться. Я не тот, кем был вынужден представиться. Я даже не тот, за кого ты сейчас меня принимаешь. Я — никто. Не требуй более от себя понимания того, что происходит. Да, кстати, потерянный тобой тогда браслет вернул я. Прошу, будь впредь аккуратней с ним. Доверься волшебству этого чудодейственного предмета, который теперь по праву твой. Провидение определило место древнего дара, и он будет принадлежать тебе вечно. Вечность — вот его залог. И все же, чтобы удовлетворить запросы здравого смысла, к счастью, презираемого тобой, я отвечу на несколько твоих вопросов. Я предвидел их — вот мой ответ. Прощай, дитя!»