Сорвать банк в Аризоне - Ник Грегори

Все-таки агенты ФБР куда более тренированы для своей работы, чем аризонские полицейские. Вряд ли лейтенант Санчес смог бы правильно выговорить трудную русскую фамилию «Ливанов», а вот агент Чен, даром что китаец, произнес его без запинки. И Санчес явно слышал это имя не впервые. Он задумчиво покачал головой и посмотрел на меня с каким-то новым интересом и даже с уважением. Жаль только, что я не мог этого интереса разделить — никогда в жизни не встречал я никакого Виктора Ливанова и даже не слыхал о нем.

— Так что, Фрэнк, сдавай нам своего арестованного, а заодно и все, что ты уже накопал. — поддержал Чена Фаррел. — Можешь не сомневаться, твои заслуги будут отмечены. Я сам лично подам рапорт в Вашингтон, и директор Фри напишет в университет, что без тебя мы бы никак не справились с русской мафией. Ну как, договорились?

Упоминание о русской мафии, на этот раз уже вполне определенное, напугало меня до такой степени, что я непроизвольно взвыл:

— Какого арестованного? Какая русская мафия? Что еще за Ливанов?

Оставив все мои вопросы без ответа, Фаррел удивленно взглянул на Санчеса:

— В чем дело, Фрэнк? Ты его еще не арестовал?

Лейтенант замялся. Ему определенно не хотелось сообщать ФБР-овцам о том, как он уговаривал меня разойтись с университетом почти по-хорошему.

— Нет, — сказал он, — мы с Лио пока что просто беседовали. Без протокола и предупреждения о его правах. Мы так хорошо говорили, что я вообще не уверен, следует ли его арестовывать — как вы думаете, Лио? А что — у вас, ребята, есть ордер на его арест?

Тут замялись уже агенты.

— Мы не получили ордер, — признался Чен, — не успели. Мы думали, ты сам его оформишь. Но раз ты говоришь, что с ним можно разговаривать…

Не ответив Чену, Санчес посмотрел на меня, и, как и раньше, дружески улыбнулся.

— Лио, вы не возражаете, если мы немножко посплетничаем за вашей спиной? Я позову вас, когда мы закончим, — лейтенант приоткрыл дверь в коридор, — только не уходите далеко.

Не знаю, что было у Санчеса на уме, но я кажется, понимал, почему я еще не под арестом. В этой стране, чтобы арестовать человека, нужны веские основания. Если бы я напился и буянил у входа в наш административный корпус, или был бы задержан при попытке ограбления магазина, или просто сопротивлялся бы полицейскому — тогда любой патрульный имел бы полное право задержать меня и посадить в здешний участок на срок до сорока восьми часов. Однако, чтобы задержать меня за сомнительное ненасильственное преступление, которое еще не доказано, нужно разрешение судьи. Получить его, наверное, не так просто, иначе ФБР-овцы уже бы его имели. Впрочем, поскольку я подозреваюсь в связях с самим Виктором Ливановым — по всей видимости, крупным русским мафиози, — за разрешением дело не станет. Но пока американская бюрократия все же приоткрывала мне маленькое окошко — минут в пятнадцать.

Я встал со своего места, и, ни слова не говоря, покинул оффис Сэма. Дверь закрывать я не стал, чтобы Санчес видел, что я не собираюсь сбежать. Действительно, пытаться сбежать было бы глупо — да и куда? Предоставленную отсрочку я хотел использовать совсем по-другому. Пятнадцати минут до ареста вполне бы хватило, чтобы отправить по электронной почте сообщение Зиновию и предупредить его, что произошло. А может быть и успеть получить ответ.

Однако я недооценил предусмотрительность лейтенанта Санчеса. Люди в форме, которых я заметил, когда в дверь Сэма вошли агенты ФБР, были полицейскими техниками. Сейчас они уже покинули наш отдел, но наружная дверь была закрыта и сквозь стеклянную панель было видно, что у двери стоит полицейский — на всякий случай. Пока Санчес уговаривал меня признаться, полиция успела опечатать ящики моего стола и книжную полку. Опечатан — то есть обмотан крест-накрест полицейской желтой лентой — был и сам компьютер, и монитор, и даже клавиатура. На книжной полке раньше стояли несколько компьютерных инструкций в пластмассовых переплетах и навалом лежали распечатки тех самых бухгалтерских архивов по зарплате, которые мы с Джимом помаленьку превращали в компьютерные файлы. Теперь полка была пустой — видимо, техники унесли все это с собой. Кроме того, кругом был рассыпан черный, очень жирный на вид порошок, который, должно быть, использовался для снятия отпечатков пальцев.

У компьютера оставался еще только один молодой парень в черной форме и в тонких резиновых перчатках. Он стоял на полу на коленях и очень осторожно, мягкой кистью, счищал излишки порошка с верхней панели компьютера. Парень услышал, как я подхожу, обернулся — снизу вверх — и сказал:

— Привет, Лио! Ты что тут делаешь?

Память на имена у меня плохая, и я не помнил, как его зовут, но мы с ним были знакомы. Этот парень жил в том же доме, что и я, на той же Десятой улице. Наш одноэтажный дом состоял из двух десятков квартир, которые обрамляли внутренний двор с бассейном. По сути дела, бассейн занимал весь двор — оставались лишь асфальтированные дорожки на которые выходили двери квартир. Уже сейчас, в начале апреля, бассейн был открыт, и я, приходя с работы, с удовольствием в нем плескался. Большинство жильцов в бассейн пока не стремились, потому что ждали настоящего тусонского лета, но этот парнишка — как теперь выяснилось, полицейский — иногда ко мне присоединялся.

— Я здесь работаю, — ответил я, — а ты?

— И я тоже, — засмеялся он. — Вот, видишь, приходится вылизывать чей-то компьютер. Уж не твой ли?

— Мой, — согласился я. — А что?

— Тогда и отпечатки твои, — рассудил он. — Смотри, какой этот красивый.

С этими словами он сделал несколько завершающих взмахов кисточкой и указал мне на действительно очень отчетливый отпечаток пальца — черными штрихами на светлой поверхности. Отпечаток приходился в точности на кнопку «sleep». Если нажать на эту кнопку, система отключается и отсылает компьютер в «спящее» состояние. Эта была та кнопка, которую я не нажимал никогда. Так что мой напарник по бассейну ошибался — именно этот отпечаток оставил не я.

Я был уверен, что отпечаток не мой, еще по одной причине. Наклонившись поближе, я увидел деликатный завиток линий, напоминавший несколько перекошенную восьмерку. Линии были четкие и гладкие, как волны, их ничто не пересекало — а если бы отпечаток принадлежал мне, на нем был бы ясный поперечный след. Много лет назад, еще в детстве, я как-то занозил указательный и средний пальцы правой руки. Получилось заражение, на обоих пальцах образовались абсцессы, и пришлось вырезать кусочки гнойной ткани. Со временем все зажило, но поперечные шрамы на подушечках этих пальцев так и остались. А компьютер стоял на полу справа от моего рабочего кресла, и если бы я все-таки когда-нибудь нажал на кнопку «sleep», я бы сделал это или указательным, или средним пальцем правой руки.

С другой стороны, сегодня утром я застал компьютер в «спящем» режиме, чего раньше никогда не было. То есть, кто-то, причем нынешней ночью, нажимал на эту кнопку. И, вполне вероятно, отпечаток принадлежал тому самому взломщику, из-за которого я и попал в переплет.