Сорвать банк в Аризоне - Ник Грегори

Однако взять миллионы взаймы без ведома банка не так просто. Грубо взламывать защиту центральных банковских компьютеров, чтобы на этом тут же попасться, могут только идиоты. Совсем другое дело, если я получу неограниченный доступ к компьютерам, обеспечивающим связь между какой-нибудь организацией и ее счетом в данном банке, причем такой организацией, которая переводит деньги в банк каждый день. Неплохо также, если бы банк не знал с вечера, сколько денег на этом счете окажется утром. Скажем, организация каждый день собирает с клиентов платежи, причем нерегулярно, так что всякий день они разные. Последний платеж приходит, к примеру, в семь вечера, и вся собранная за день сумма тогда же направляется по компьютеру в банк, на внешний счет этой самой организации.

Но в семь вечера по местному времени банк уже закрыт — он закрывается в пять — и, сколько денег поступило на этот счет, работникам банка станет известно только не ранее девяти утра назавтра. К этому времени в Нью-Йорке будет уже двенадцать, и биржа уже проработает два с половиной часа. Значит, в течение двух с половиной часов — до открытия банка — деньги, переведенные вчера на счет нашей гипотетической организации будут лежать нетронутыми, и банк даже не будет знать, сколько их. Остается не полениться, встать пораньше и направить эти еще неучтенные деньги из банка на открытый нами наш собственный счет брокерской компании в Интернете. Затем купить нужные акции, как только биржа откроется, продать их через два часа, и возвратить заем банку за полчаса до открытия. А заработанные на бирже деньги сбросить на отдельный счет, открытый в совершенно другом месте.

Рая не могла больше делать вид, что мясо не готово — оно и вправду могло перестояться, — и подала его на стол. Если кому интересно, мясо а-ля де Голль состоит из небольших кусочков шпигованной чесноком говяжьей вырезки, каждый из которых обернут ломтиком жирной свинины или бекона. На эту конструкцию сверху обильно натирается сыр, кладется репчатый лук, и все вместе запекается в духовке на медленном огне. Блюдо это Рая переняла у одного нашего минского приятеля, прекрасного кулинара, который утверждал, что придумал его сам. В Минске мясо а-ля де Голль в исполнении Раи всегда имело ошеломительный и вполне заслуженный успех. В Чикаго, однако, некоторые из наших знакомых — но, слава Богу, не Зиновий — сурово напомнили нам, что употребление свинины, а тем более смешение мясных и молочных продуктов есть открытый вызов законам кашрута, еврейской религиозной диеты. При этом, впрочем, от поедания некошерного мяса а-ля де Голль они не уклонялись, хоть и испытывали, наверное, смешанные чувства.

Похожие чувства испытывал теперь и я. Моральных сомнений — брать или не брать деньги у банка во временное пользование — у меня, как и у всякого советского человека, не было и быть не могло. К тому же изящная комбинация, задуманная Зиновием, выглядела вполне безопасной и почти законной. Однако, по-моему, один ее элемент все-таки предполагал явное правонарушение. Ведь мне предстояло незаконным образом проникнуть в компьютер, управляющий внешними счетами банка. Я уже достаточно разбирался в компьютерах, чтобы понимать, что каждый раз, когда один компьютер связывается с другим, этот факт регистрируется с указанием адресата и времени связи, так что несанкционированное подключение к любому компьютеру легко может быть обнаружено.

Зиновий сперва покончил с мясом а-ля де Голль — он, между прочим, вообще не умел делать несколько дел сразу, — а затем начисто отмел мои возражения. Ни о каком несанкционированном подключении речи не пойдет, поскольку компьютер, с которого я буду проводить свои операции, наоборот, как раз и будет чуть ли не основным партнером банковского компьютера. Видя мое недоумение, Зиновий пояснил, что для этого я должен поступить на работу в бухгалтерскую систему какой-нибудь организации на западном побережье, которая постоянно связывается с каким-нибудь местным банком. Тогда мой компьютер по долгу службы будет обязан постоянно подключаться к компьютерам банка, и никто не сможет доказать, что два-три лишних соединения рано утром были злонамеренными, а не просто, скажем, регулярной профилактикой. К тому же, за год работы я неплохо освоил устаревший алгоритмический язык COBOL и, следовательно, мог успешно конкурировать с американскими программистами в немногих уцелевших заповедниках COBOL'а вроде бухгалтерии.

За десертом — свежеиспеченные булочки с корицей и шоколадный мексиканский ликер — моя дальнейшая судьба была окончательна решена. На следующей неделе я разослал запросы о возможном трудоустройстве — то, что у нас называют «резюме» — во все многочисленные университеты и колледжи, расположенные на запад от Скалистых гор. В резюме я описывал свой несуществующий многолетний опыт бухгалтерско-банковской работы до моего приезда в Америку, а также мои успехи в программировании после приезда, особенно на языке COBOL. На этом основании, проверить которое, конечно, никто не смог бы, я предлагал свои услуги в качестве программиста, связанного с бухгалтерией. Университеты и колледжи были избраны потому, что их фонды достаточно велики, и, в отличие от, скажем, корпораций, режим работы там посвободней — никто не удивится, если программисту удобней сидеть на рабочем месте не с девяти до пяти, а с шести до двух. Надо сказать, что идея насчет университетов пришла в голову мне самому, а не Зиновию, и я был горд, когда Зиновий с энтузиазмом ее поддержал.

Дальнейшее очевидно. Через месяца полтора двое из семидесяти восьми опрошенных учебных заведений — колледж по подготовке медицинских сестер в городе Спокане, штат Вашингтон и Аризонский университет, — сообщили, что у них есть подходящие вакансии программистов, связанные с бухгалтерскими операциями. Остальные прислали вежливые пожелания успехов в поисках работы. Из Спокана и из Тусона мне позвонили и поскольку я заранее очень тщательно подготовился к разговору, раскопав на Интернете все, что мог о моих возможных работодателях, я получил предложения приезжать от обоих. Время в штате Вашингтон — не путать со столицей нашей новой родины городом Вашингтоном — сдвинуто, по сравнению с Нью-Йорком, на три часа, а в штате Аризона только на два, что, конечно, было менее удобно для нашей затеи. Но зато Аризонский университет, судя по информации на Интернете, был намного больше и богаче споканского колледжа медсестер. К тому же, оказалось, что штат Аризона не желает подчиняться общеамериканскому стандарту и не переходит, как все остальные, на летнее время с апреля по октябрь включительно, поэтому летом разрыв во времени с Нью-Йорком составляет все те же три часа. Правда, платили в Аризонском университете очень скромно — все мои познания оценили всего лишь в тридцать семь тысяч в год, что настоящему американскому программисту в разгар экономического бума никакая компания даже и не смела предложить

В октябре прошлого 1999-го года я сел на самолет до Тусона — билет, как и обещано, был куплен Зиновием, — и, с благословения моей жены Раи, приступил к работе. В семь утра, еще в темноте, я приходил в наш отдел и получал очередное электронное послание от Зиновия. Выглядело оно в точности, как шифровка для Штирлица, например: MNTH — 15, IHKO — 20, MDRG — 15, KOTH — 40, VBHU — 10. Буквы означали компании, намеченные Зиновием к покупке и расхваленные на вчерашнем выпуске его сайта, а цифры — сколько процентов от общей суммы он рекомендует потратить на каждую компанию. Я выходил на банковский компьютер, с которым был связан постоянно и смотрел, какой суммой я могу располагать сегодня.