Укротители моря - Джулиан Стоквин

– Корабль оснащен полностью, – заметил Ренци, словно угадав по лицу Кидда его мысли.

– Верно. Вон вдоль борта видны барки с порохом. Да, корабль готов к выходу в море, – негромко ответил Кидд, оглядывая надвигающуюся громаду судна.

Стеньга с фок-мачты, почему-то лежала поперек палубы, с ее верхнего конца свисал длинный вымпел, что означало, что корабль и снаряжен, и вооружен. Отремонтированный корабль снова был готов нести службу. Стук и топот на палубе перекрыл шум плескавшихся о борт корабля волн. Гребец на баке, сложив руки рупором и повернувшись, крикнул наверх: «Эй, эй!», предупреждая, что они везут в гичке офицеров, которых следовало встретить в соответствии с морским уставом.

Мичман опять спустил парус, и к судну они подошли на веслах. Кидд отметил про себя: «Надо найти удобный момент и объяснить ему тонкости управления парусом». Лодка легко ударилась о высокий борт корабля, и гребец ухватился за канат. Кидд чуть помедлил, пока Ренци взбирался по веревочной лестнице на палубу. Хотя их произвели в офицеры в один и тот же день, Ренци был назначен четвертым лейтенантом, тогда как Кидд пятым, поэтому в будущем ему придется всегда забираться в лодку первым, а вылезать последним.

Борта корабля были недавно покрашены, причем широкие вельсы в черный цвет, закрепленные пушки вытянулись в ровную линию и поблескивали, начищенные смесью скипидара и канифоли. Шедший от них резкий запах смешивался с соленым запахом моря. Наверху бодрый морозный воздух разорвал свист боцманского рожка. Кидда как офицера встречали сигналом на борту военного корабля! Он задержался на последних ступеньках лестницы, оглядываясь вокруг: с одной стороны стоял боцман, напротив него два молодых мичмана. Перешагнув на палубу, он коснулся своей треуголки, повернулся к квартердеку и пошел навстречу вахтенному офицеру.

– Лейтенант Кидд, сэр, назначен к вам пятым лейтенантом.

На миг он испугался: вдруг вахтенный обвинит его в самозванстве, но офицер в ответ лишь нахмурился.

– У нас очень мало времени, – он повернулся к вахтенному матросу и приказал ему поднять багаж на борт. Подошедший Ренци встал рядом с Киддом.

– Докладываю, капитан Хоугтон желает видеть вас немедленно, – сказал офицер.

– Есть, сэр, – насторожившись, ответил Кидд, чувствуя, как его рассматривают все, кто находился на верхней палубе. Он не помнил, где именно располагалась каюта капитана, потому что за тот небольшой промежуток времени, проведенный им на борту этого корабля после ожесточенного боя, все силы его души и тела были поглощены одной мыслью: во что бы то ни стало довести полуразрушенное судно до гавани. Однако все корабли были устроены более или менее одинаково. Он повернулся и направился на корму. Первым вошел к капитану Ренци. За дверью послышались громкие голоса и смолкли. Ренци вышел и на ходу прошептал:

– Настроен вполне миролюбиво.

Кидд постучал и вошел. Капитан сидел за столом лицом прямо к входу. Тусклый свет, пробивавшийся сквозь окна, освещал каюту. Он рассматривал какие-то бумаги.

– Лейтенант Кидд прибыл для несения службы, сэр.

– Не садитесь, – хмуро бросил ему капитан. – Вам придется снова вернуться на берег.

– Но почему, сэр?

– Понимаю, вам нужны разъяснения, – ответил Хоугтон, прямо глядя на Кидда. – Я так понял, что вы начинали служить на самой нижней палубе, если можно так выразиться, вы попали на корму через клюз.

– М-м, так точно, сэр.

– Несомненно, это делает вам честь, а также указывает на наличие у вас твердости и других не менее ценных качеств. Несмотря на это, – капитан откинулся на спинку кресла, буравя Кидда твердым взглядом серых глаз, – я решил, что на «Крепком» под моим командованием должна служить сплоченная группа офицеров с хорошими манерами, чтобы они могли достойно представлять свой корабль. Я даже рассчитываю встретить в них некоторую куртуазность и джентльменское поведение.

Вы должны понять, против вас я лично ничего не имею. Однако ставлю вас в известность, я подаю прошение уполномоченному по укомплектованию экипажа заменить вас более подходящим для этого судна офицером. Я считаю, что вы с вашим опытом будете гораздо полезнее на каком-либо сторожевом корабле или на канонерке. Но не на линейном корабле, – капитан поднялся. – А пока, если вы не против, можете отдохнуть в офицерской кают-компании. Пожалуйста, не обижайтесь.

Кидд, запинаясь, пробормотал что-то в ответ и вышел. Он чувствовал себя глубоко обескураженным. Радостное возбуждение резко сменилось тягостным унынием. Отказ, которого он никак не ожидал, очень сильно расстроил и обидел его. Один из вахтенных матросов поджидал его на палубе.

– Сэр? – он указал на мешавшие сундучок и пожитки Кидда.

– Пока оставь их на месте, – Кидд почувствовал на себе недоуменные взоры и прошел вниз в кают-компанию. За столом сидел капитан морской пехоты и делал какие-то пометки в судовом журнале. Он поднял голову.

– Небольшая ошибка, сэр, – смущенно сказал Кидд. – Меня заменяют.

– О, как неприятно, дружище.

Кидд снял форменный китель и присел на другом конце стола. Молчание становилось тягостным, он пытался совладать с чувством ненужности и собственной непричастности к этому избранному кругу офицеров. Он резко встал и, собравшись с духом, опять вышел на палубу. Кидд увидел, как матросы под командованием Ренци водружают стеньгу на место. Да, уж по части вежливых манер у Ренци не будет никаких проблем с капитаном, ну что ж, чуть позже он улучит момент, чтобы попрощаться со своим другом. Вахтенный офицер заметил Кидда и недовольно отвернулся. Стоявшие невдалеке матросы с нескрываемым любопытством поглядывали на него. Кидд покраснел и вернулся в кают-компанию. Было далеко за поддень, капитан морской пехоты уже куда-то скрылся. Слуга, молодой матрос, вытирал стол.

– Прошу прощения, сэр. Я сейчас уйду, – сказал он, подбирая свои тряпки.

– Ничего, юнга, продолжайте, – ответил Кидд. Остаться сейчас в одиночестве для него было невыносимее всего.

Он огляделся. Кают-компания радовала глаз приятным уютным видом: двери отдельных кабин выходили в зал, посреди которого стоял длинный стол, на одной из стен выдавалась вперед толстым боком бизань-мачта. Переборки и двери были отделаны панелями из красного дерева, каюту заливал дневной свет, льющийся из широких кормовых окон на противоположной стене, там даже располагались два уединенных четырехугольных балкончика. Судно как нельзя лучше было подготовлено для дальнего плавания.

Устаревших 64-пушечных фрегатов насчитывалось на удивление много – около тридцати боевых единиц, однако все они пользовались заслуженным уважением. В качестве конвойных судов они легко могли потопить любой вражеский фрегат, а при необходимости могли участвовать в большом сражении как линейные корабли. Морские рубежи страны уже охранялись 74-пушечными кораблями, тогда как эскадры, уходящие в дальнее плавание, в основном формировались из кораблей такого класса, как «Крепкий».