Никому тебя не отдам - Дениза Хэмптон

Молодые люди рассмеялись.

— Наверное, ты приметил еще одну богатую женушку? — со смехом сказал темноволосый Хью д'Анкур, стоявший рядом с Саймоном. На щеке Хью красовался шрам, заработанный им во время битвы, когда король сражался со своим уэльским зятем несколько лет назад. Этот шрам придавал его внешности весьма суровый вид.

Алан Фицозберт покачал головой.

— Похоже, ты умрешь кастратом, друг мой, — обратился он к Рейфу. Хотя светлые волосы и серые глаза делали Алана весьма привлекательным для придворных дам, склонных к изысканной любви, он был настолько осторожным, что заслужил у приятелей прозвище Святоша. Алан очень хотел стать рыцарем, давшим обет безбрачия. Но, к сожалению, он являлся единственным сыном, и отец ожидал от него наследников, которые продолжили бы их род.

— Рейф никогда не будет кастратом, Святоша, потому что он никогда не попадется, — рассмеялся Стивен де Сент-Валери. Он погремел игральными костями в сложенных ладонях. Обладая веселым нравом и всегда открытым кошельком, Стивен был постоянным участником пирушек, азартных игр и песнопений.

Снова рассмеявшись, Стивен добавил:

— Преследуемый мужьями, наш Рейф стал достаточно проворным, чтобы обогнать даже смерть, если возникнет такая необходимость.

Шутка Стивена заставила Рейфа взглянуть через плечо. Но на этот раз он посмотрел не на Кейт, а на ее отца. Если смерть и ожидала его в ближайшие дни, то она непременно должна была явиться в облике лорда Хэмфри Бэгота. Сейчас отец и дочь, по-видимому, собирались пойти отдыхать. Рейф снова повернулся к своим друзьям и подумал о завтрашнем дне. Этого оказалось достаточно, чтобы опять воодушевиться. Открыв свой кошелек, он достал несколько монет и показал их друзьям.

— Что скажешь, Стивен? — спросил он. — Ты собираешься бросать кости или будешь только греметь ими весь вечер?

Прокричал петух, за ним другой, потом третий. Загоготали гуси и заблеяли овцы. Кейт застонала и натянула на голову покрывало, моля Бога, чтобы поспать еще часок. Однако тщетно. То и дело было слышно, как служанки выкрикивали пожелания доброго утра проснувшимся господам. Даже лежа с закрытыми глазами, Кейт чувствовала, как сквозь стенки палатки пробивается яркий свет восходящего солнца. Откинув одеяло, она посмотрела на матерчатый потолок над головой. Как и большинство состоятельных гостей Хейдона, лорд Бэгот прибыл на свадьбу со своей палаткой и установил ее у стен замка. В середине лета спать в палатке было гораздо лучше, чем в душном зале, где гости лежали почти вплотную друг к другу. За тонкой стенкой палатки, всего лишь в нескольких шагах от постели Кейт, один из воинов отца откашлялся после сна и сплюнул, а затем хрипло поприветствовал приятелей, очевидно, находившихся где-то рядом. Тут лорд Бэгот проснулся. С противоположной стороны пледа, разделявшего палатку, послышался скрип походной кровати лорда. Затем раздался его голос.

— Уже рассвело, Питер? — спросил он своего слугу.

— Да, милорд, — ответил тот.

И тотчас же послышалось шуршание соломы — это слуга скатывал свой тюфяк.

— В таком случае желаю тебе доброго утра и милости Господа нашего, — проговорил Бэгот и тут же добавил: — Помоги мне встать, Питер.

Снова послышался скрип кровати, а затем — негромкий стон лорда Бэгота. Слуга же с тревогой спросил:

— У вас опять болят суставы, милорд? Я думал, что здесь, в Хейдоне, гораздо суше, чем в Бэготе, и боли не будут донимать вас. Хотите воспользоваться целебной мазью?

— Не сейчас, Питер. Возможно, вечером, — ответил лорд. Причем было очевидно, что он искренне благодарен слуге за заботу, и это весьма удивило Кейт: она не знала, что ее отец способен на такие чувства.

Немного помолчав, Бэгот проговорил:

— Сейчас мне нужна только вода, чтобы умыться.

— Сейчас, милорд, — отозвался Питер.

Послышался хлопок матерчатой дверцы палатки, затем наступила тишина. Кейт посмотрела на перегородку. Утренний свет, проникая сквозь ткань, высвечивал маленькие желтые квадратики. Кэтрин в задумчивости закусила губу. Неужели достаточно было проявить небольшую заботу о здоровье отца, чтобы завоевать его расположение? Внутренний голос говорил, что это нелепая мысль, но ведь надо было найти какой-то способ отсрочить свое следующее замужество… Если она сумеет расположить к себе отца, то, возможно, ей удастся убедить его в том, что не следует спешить с этим делом. Откинув покрывало, Кейт поднялась, быстро оделась и осторожно отодвинула плед, отделявший ее от отца. Яркий свет, льющийся из открытой дверцы палатки, заставил ее зажмуриться. Плетеная циновка на полу светилась золотом, а у задней стенки палатки сверкали медные оковы сундука с доспехами отца. Рядом лежал узел со скатанным соломенным тюфяком Питера, и к нему был приставлен единственный стул, который легко разбирался на части во время путешествия. Отец все еще сидел на краю своей походной кровати, и смятые простыни прикрывали его живот и колени. Грудь лорда Бэгота пересекал широкий шрам со вздувшимися краями. Это была старая рана, давно утратившая багровый оттенок. Голова отца в ночном колпаке склонилась вниз на грудь, и казалось, он что-то бормотал себе под нос. Лорд, похоже, не заметил дочь, но его любимый охотничий пес тотчас навострил уши. Рядом с кроватью на специальном насесте восседал ястреб; он завертел головой из стороны в сторону, очевидно, почувствовав присутствие Кейт. При каждом движении на колпаке, закрывавшем голову птицы, позвякивали крошечные колокольчики. Тут лорд Хэмфри наконец-то поднял голову и посмотрел на дочь. Внезапно глаза его вспыхнули, и он, побагровев, прорычал:

— Убирайся!

Кейт вздрогнула и тотчас же скрылась на своей половине палатки. Задернув плед-перегородку, она снова оказалась в полумраке.

— Албрида, твоя госпожа уже встала! — прокричал отец, хотя кричать не было необходимости. — Позаботься о ней, пока я не наказал тебя!

Албрида в испуге вскрикнула и приподнялась на своем тюфяке, лежавшем рядом с кроватью Кейт. Темные волосы немолодой служанки разметались по плечам. Она взглянула на Кэтрин, потом, покосившись на плед, закричала:

— Госпожа здесь, милорд!

— Глупая, я знаю, где она, — проворчал лорд Бэгот. — Пора вставать. Уже утро. Позаботься, чтобы моя дочь была одета надлежащим образом для соколиной охоты.

Кейт замерла. И тут же почувствовала, как гулко бьется ее сердце.

— Можно было бы сразу мне об этом сказать, — пробормотала она так тихо, что даже Албрида не разобрала ее слов. Кэтрин ужасно боялась отца, потому что нисколько не сомневалась: разозлившись, он вполне может поднять на нее руку.

— Слушаюсь, милорд! — крикнула служанка, вставая с тюфяка.

Албрида спала в одежде, и потому ей не пришлось одеваться — достаточно было только расправить юбки. Взглянув на Кейт, она проворчала:

— Подождите здесь. Я сейчас принесу воды. — Служанка всем своим видом давала понять, что именно она, Кэтрин, виновата в том, что у лорда Бэгота внезапно испортилось настроение.