Византия. История исчезнувшей империи - Джонатан Харрис

* * *

Некоторые из событий того периода заставляют предположить, что ранняя христианская церковь была настроена против мыслителей, художников и вообще чужда культуре и знанию. Происшествия, подобные убийству Гипатии, разрушение памятников архитектуры, в том числе Серапеума и Марнейона, свидетельствуют о фанатизме и культурном вандализме. Зосима с ужасом описал бунт, случившийся в Константинополе летом 404 года, когда воинствующие христиане сожгли не только собор Святой Софии, но также здание сената вместе с портиком, который украшали статуи муз, высеченные из мрамора редкого вида, больше не добывавшегося. Их утрата, сетовал он, отражает всеобщее презрение к искусству и красоте. Точно так же христиане относились и к богатому наследию классической литературы. Духовные знаменитости, такие как Антоний и Симеон Столпник, были малообразованны и говорили только на местных коптском и сирийском языках: они не знали ни латыни, ни греческого. Многие христиане считали крамольным читать Гомера, Аристофана и Лукиана с их историями о богах, нимфах и героях и полагали, что верующим следует изучать только Библию и другие укрепляющие в вере писания. В процессе христианизации произведения классической литературы рисковали разделить судьбу уничтоженных храмов.

Но этого не случилось, потому что, пока одна культурная традиция вытравлялась, другая развивалась, включая в себя многие элементы старой. Именно так произошло с классической литературой. Авторитетные христианские богословы, такие как Василий Кесарийский, считали, что на ее примере можно учиться красоте языка и стилю, и их точка зрения возобладала. Когда империя стала христианской, греческие классические труды не были брошены в костер, но, напротив, бережно сохранялись и изучались на протяжении всего ее существования. То же самое можно сказать и о религиозном искусстве, которое является четвертой отличительной чертой византийской цивилизации. В то время как Серапеум и Марнейон были разрушены, мраморные статуи языческих богов и богинь, украшавшие улицы Константинополя, остались нетронутыми. Христиане готовы были сохранить их за красоту и художественность при условии, что они не будут объектами поклонения. Иногда языческое искусство даже слегка приспосабливали под требования момента. Когда Константин захотел украсить одну из главных площадей столицы своим скульптурным изображением, он сделал любопытный выбор. Вместо того чтобы заказать новую статую, император приказал установить фигуру бога солнца Аполлона, вывезенную из храма в Малой Азии. На месте остались даже семь лучей, которые исходили из головы статуи.

Синтез старой классической и новой христианской культуры происходил и в архитектуре. Когда христиане были малочисленной гонимой сектой, они тайно встречались в домах. Слово «церковь», по-гречески «экклесия», в оригинале означало «собрание», то есть сборище христиан. Теперь же, когда христиан становилось все больше, потребовались огромные здания, чтобы вмещать их всех по воскресеньям. Возник вопрос, как должны выглядеть эти здания, потому что никакой христианской традиции архитектуры, на которую можно было бы опереться, еще не существовало. Были только языческие храмы, но христиане хотели, чтобы их церкви отличались от них. Так, община Газы воспротивилась предложению сделать Марнейон христианской церковью: он должен был быть уничтожен, место очищено, и на нем возведен новый храм. Христиане обратились к другому классическому типу строения – базиликам, большим общественным зданиям, которые существовали во всех городах империи: там проходили судебные разбирательства или аудиенции наместника. Это были довольно простые строения прямоугольной формы, с плоским потолком и двускатной крышей, иногда с боковыми проходами. Их преимущество заключалось в том, что они обеспечивали обширное крытое пространство, где многочисленные присутствующие могли все видеть и слышать. Одна из самых ранних христианских базилик была построена в 320-е годы в Риме над местом захоронения апостола Петра и посвящена этому святому. Другая была возведена императором Константином в Иерусалиме над гробницей, где якобы был захоронен после распятия Христос, и стала известна как храм Гроба Господня. Вслед за этим появились многие другие здания, включая собор Святой Софии в Константинополе, который был освящен в 360 году.

Но если размер и форма церквей теперь были утверждены, то оставался другой вопрос: надо ли их украшать и если да, то как именно? Едва ли можно было оставить стены голыми, ведь здание должно было быть ярким и красивым, чтобы отражать ту высокую цель, ради которой его построили. Поэтому ранние базилики были украшены пасторальными сценками, изображениями деревьев и растений. Вскоре, однако, нашлись люди, которые стали говорить, что изображения должны быть не нейтральными, а духовными или поучительными. На них могут быть мученики, которые отдали свою жизнь за веру во время гонений, или сюжеты из Евангелия, демонстрирующие деяния Христа, его проповедь, распятие и воскресение. Эта идея, однако, вызвала сильное сопротивление в некоторых кругах: она напоминала идолопоклонство и статуи богов, которые украшали языческие храмы. Во время паломничества в Палестину в 394 году Епифаний, епископ кипрского города Саламина, пришел в ужас, когда увидел изображение Христа на занавесе в церкви. Он сорвал этот занавес и покинул храм. Но на том дело не кончилось. Община ополчилась против Епифания и потребовала, раз ему не нравится их занавес, приобрести вместо него другой.

В любом случае Епифаний проиграл спор. К началу V века уже было принято украшать храмы сценами из Священного Писания, чтобы вдохновлять и наставлять прихожан. Этот новый подход применили в базилике Санта-Мария-Маджоре в Риме, которая была реконструирована и декорирована между 432 и 444 годами. Ее интерьер украшает серия мозаик, сложенных из тысяч крошечных цветных кусочков мрамора. В центральном нефе находятся мозаики на сюжеты Ветхого и Нового Завета, с пророками и ангелами, одетыми в тоги, как если бы они были римскими сенаторами, – наглядная демонстрация того, как старая традиция стала частью новой. Так что, хотя христианизация Римской империи, несомненно, сопровождалась насилием, гонениями и разрушениями, это не означало гибели искусства и культуры, как считал Зосима.

* * *

Возможно, критики, такие как Зосима, могли бы простить Константину его бесполезный проект Константинополя и странный выбор религии, если бы не тот факт, что к 500 году половина территории империи была утрачена. Язычники возложили вину за это на Константина и его христианских преемников, но и тут они были не вполне справедливы. Проблемы, с которыми столкнулись христианские императоры в IV и V веках, были отнюдь не новы, и языческие предшественники византийцев также не преуспели в их решении.

Дело в том, что к 200 году Римская империя имела границы огромной протяженности. В первые два столетия после Рождества Христова это не создавало проблем, поскольку римлянам приходилось отражать лишь отдельные нападения на границах и они могли спокойно хвастаться таким своим достижением, как Pax Romana (Римский мир). Но в III веке ситуация резко изменилась. В Персии, восточном соседе Рима, на смену ослабевшей династии Аршакидов пришли честолюбивые Сасаниды, которые рассчитывали расширить свои владения за счет римских восточных провинций. Римляне потерпели целую серию поражений, а в 260 году император Валериан, известный гонитель христиан, был захвачен персидским царем Шапуром I и сгинул в плену навсегда. Примерно в то же время персы разграбили крупный город Антиохию. Ситуация на Востоке была близка к катастрофической, но положение римлян усугублялось еще и тем, что в то же время нападению подверглись их северные границы. В 251 году германское племя, известное как готы, прошло по Дунаю, разгромило армию римлян, убив императора, и добралось до Малой Азии, где завоеватели подожгли одно из семи чудес Древнего мира, храм Артемиды в Эфесе. Само существование империи было под угрозой. Но начиная с 260-х годов ряд энергичных императоров сумели увести ее от края пропасти, одержав серию военных побед и на время нейтрализовав персов и готов. Любимец Зосимы Диоклетиан заключил с персами договор, закреплявший существовавшие на тот момент на Востоке границы. Восстановив порядок, император провел серию внутренних реформ, призванных помочь империи выжить в новом, полном угроз и неопределенности мире. По его мнению, империя была слишком велика, чтобы управляться одним человеком, и он создал новую систему, при которой два императора правили совместно, один на западе, а другой на востоке.