Адская рулетка - Леонид Влодавец

Приехавшие на машине тем временем отпирали входную дверь. Не ломали фомкой, а мирно отпирали ключиком. Внизу в комнате заскрипел пол, шаги протопали гулко. И голоса сразу же стали долетать до меня.

— Проходи, — сказал тот, кто был здесь, видимо, хозяином. — Свет включать не буду, и так не оплачивал с мая. Нечем. Мебель Лариска увезла, зараза. Вон лавка, присядем…

— Да, ложился ты, Родион. Впору, как твой тезка Раскольников, с топором за процентщицами охотиться.

— Да-а, сейчас поохотишься. Процентщиков хоть и валят помаленьку, но не топорами. Самый паршивый пистолет, на семи делах запачканный, — не меньше полтыщи баксов. И потом — это не для меня. Не сумею. Неврастеник-интеллигент. И вообще — неудачник от рождения.

— Брось ты, Родя, не втаптывай себя в грязь. Тебе ж сорока еще нет.

— То-то и оно, что уже почти есть. А ты объявления о приеме на работу видел? Кого фирмачи приглашают? «До 35 лет, в совершенстве владеющих английским языком». И, заметь, никому не нужны инженеры. В лучшем случае — сантехников ищут.

— Наштамповали вас при Советской власти с избытком, это правда.

— Каких с избытком, а каких и нет. У меня, между прочим, двенадцать авторских свидетельств. Диссер до сих пор под грифом «секретно». Сунься я в ОВИР — завернут тут же.

— Фигово. Я думаю, на Западе ты бы пошел.

— Раньше бы! Было б лет двадцать пять, ну, тридцать… Знать бы, как оно повернется — в евреи бы записался, честное слово! А сейчас, даже если и выпустят, мне там не прижиться. Дворником или садовником возьмут, мусорщиком, может быть. Говорить без акцента меня уже не научишь, а там на человека с ломаным языком и без больших денег ни одна фирма не станет смотреть.

— Да, положение… Дачу эту тебе будет туго продать, прямо скажу. Поселок неохраняемый — раз. Участок всего шесть соток — два. Вода далеко — три. В этом месте если за сотку тысячу баксов дадут — радоваться надо. Только вот кто даст, не знаю. Я лично — пас. Не куплю, извини. И сама постройка, скажем так, на живую нитку склеена. Сейчас под словом «дача» понимается уже совсем другое. То, что у тебя, — это садовый домик. Ты не обижайся, но у тебя ее смог бы купить только такой же пролетарий, как ты. А они сейчас все без зарплаты и без работы. Разве вот соседи расшириться захотят. Не интересовался?

— Соседи… Анна Григорьевна сама предлагала мне ее участок купить. А Виктор, который слева, свой участок уже кому-то загнал. Но этот мужик, которому он продал, только весной из загранки приедет. А я до весны не дотяну — с голоду сдохну или повешусь.

— Ну, это ты брось, Родя! Что, ты один такой? Народ крутится, вертится, зарплату не получает, но живет. Неужели ничего нельзя найти?

— Наверно, можно… Только так это похабно, я тебе скажу. И потом, я ж на работе числюсь все-таки. На биржу труда не запишешься. А уходить — боязно, кто его знает, как еще повернется.

— Короче, тебе и птичку съесть, и в кресло сесть хочется. Прав ты, конечно, насчет интеллигента. Самое вредное, что у нас есть, — это интеллигенция. Поваляться на диване, размышляя о страданиях народа, потрепаться на кухне, побрюзжать — это она может. А зад от дивана оторвать, повертеться хотя бы ради собственного выживания — лень. Но мало того, что они сами себя устроить не могут, так еще и другим на мозги капают: «Ах-ах! Это аморально! Ах-ах! Это неблагородно! Ах-ах! Это против исторических традиций!»

— Ладно, — произнес со вздохом Родион, — что ты мне лекции читаешь? Я сам все это сто раз в голове проговаривал. Но себя переломить не могу. Мне вон Ларион Корнеев предлагал к нему в ресторан официантом устроиться…

— А ты отказался, конечно?

— Почти согласился. Даже пришел туда, поглядеть. Но как увидел издали клиентов и как перед ними все эти официанты гнутся, когда услышал, как один «бык» Ларику сквозь зубы цедит: «Сегодня в долг отпустишь, понял? Иначе до вечера не доживешь!» — ушел.

— Понятно. В общем, не можешь через свою социалистическую мораль переступить. И не приемлешь чуждых нравов. Тогда, извини, чего ты от меня хочешь? Дачу я у тебя не куплю — однозначно. Даже за полцены. Работу, которую я предлагал, — отвергаешь. Детство и юность, «школьные годы чудесные» мы с тобой повспоминали достаточно. Покатались на машине от души, до шести утра. У меня супруга уже с ума сходит, наверное. Тебе-то проще, ты опять холостой. Может, поедем, а то тут неуютно как-то? Правда, ты говорил, что хочешь мне показать кое-что ценное, но я ведь этого пока не видел. Или ты только дачу имел в виду?

— Нет. Про это я хотел напоследок сказать. Точнее, даже посоветоваться. Ты только не смейся, ладно?

— С чего ты взял, что я буду смеяться? Может, я, наоборот, зарыдаю в три ручья.

— Понимаешь, у меня тут, на чердаке, лежит старый чемодан.

— А в нем — миллион пиастров керенками…

— Я ж говорил, что ты смеяться будешь.

— Просто ты кота за хвост тянешь. Надо все быстро и четко объяснить. Что за чемодан, откуда взялся, что внутри? Иконы, бриллианты, семейные фотографии времен Николая Второго?

— Нет. Быстро объяснить я не смогу.

— Ну, хоть суть скажи.

— Понимаешь, это материалы об НЛО. О неопознанных летающих объектах. Полный чемодан. Ну вот, ты опять улыбаешься…

— Ну а что с тобой прикажешь делать? Сказать: «Родь, ты с этим чемоданом запоздал лет на десять?» Ну, на восемь минимум. Кого сейчас этим удивишь? Да и на самом пике увлечения, если на то пошло, народ особо на все эти потусторонние дела не клевал. Не заработаешь на этом. Сам, понимаешь, все эти сказки читают между делом, на страницах под рубрикой «Занимательная чепуха» или что-нибудь в этом роде. Для развлечения, чтоб нервишки пощекотать. Есть, конечно, целые издания, этой фигне посвященные, телепередача Мягченкова была, только я ее что-то давно не видел. Еще есть фанаты которые следы пришельцев ищут, ездят по свету, свихиваются на этом деле. Но если ты думаешь, что я тебе помогу это продать за хорошие бабки, — сразу разочаровывайся. Это не товар.

— Ты не дослушал, Федот. Понимаешь, это не бредни, не фантастика, не треп. Это документы. С грифами, печатями и так далее. Даже кинопленка есть в коробке. Я ее, правда, не смотрел, не на чем было. Она широкая, а у меня даже восьмимиллиметрового проектора нет. Но там есть покадровое описание в отдельной тетрадке…

— Как к тебе все это попало? — перебил Федот, немного изменив тон. Похоже, его это дело заинтересовало.

— Вот тут и загвоздка. Я их, можно сказать, украл.

— Уже интересно! — В голосе невидимого мне Федота послышалась веселая издевка. — Стало быть, бывали случаи, когда Родион Соколов все-таки поступался принципами?! И какую же старушку ты пришил ради этих бумаг?

— Ты опять смеешься? Нет, старушек я не трогал. Понимаешь, два года назад в нашем институте решили часть площади сдать частникам, под офис. Срочно стали освобождать полуподвал. Директор, конечно, объявил аврал, велел от каждого подразделения выделить по мужику для переноски тяжестей. Завлаб послал меня. А там, в этом полуподвале, лежал институтский архив. Не те дела, что для повседневного пользования, а старые, еще с тридцатых годов. Там и отчеты, и копии приказов, и всяческая бухгалтерия с помесячными ведомостями на зарплату, акты инвентаризации того, что уже полвека списано. Говорят, что-то надо было сдавать на госхранение, что-то выбрасывать, но у нас ведь все сам знаешь как соблюдается. А тут нужно поторапливаться, коммерсанты назавтра уже собираются начинать ремонт. Соответственно, вали кулем — потом разберем. Решили перетащить все, явно ненужное, прямо в котельную, а то, в чем есть сомнение, сложить у нас на этаже и позже разобрать, составить акты и все, что положено.