Странница - Шарон Крич

— Коди, сынок! Если хочешь, можешь передумать. Можешь вернуться домой.

— С чего бы это?

Я не хотел ей грубить, а ей показалось, что я ей грублю, и она начала всхлипывать.

— Послушай, мама, все хорошо. Папа много спит, поэтому в последнее время не очень ко мне цепляется.

Это не совсем так, но лучше маме не знать правды. Я до сих пор не понимаю, почему отец в первую очередь позвал в плавание меня. Пошел бы один — целый месяц, а то и больше, меня бы не видел. И не было бы причин для раздражения!

В том, что мы торчим на суше, тоже есть плюсы: Брайан прекратил свои уроки болтологии.

А когда мы собирали моллюсков, Софи рассказала нам еще одну историю про Бомпи. Вот что в ней произошло.

Когда Бомпи был примерно моих лет, он жил на реке Огайо, в том месте, где река очень глубокая и шириной почти в полтора километра. Ближайшая переправа через реку предназначалась только для поезда и была вся увешана предупреждающими надписями. Люди не должны были находиться на мосту, так как на нем негде укрыться при проходе поезда.

Однажды Бомпи захотел переправиться через реку. Ему это было просто необходимо. Дул сильный ветер, шел дождь, и Бомпи ужасно не хотелось тащиться четыре километра до пешеходного моста. И он пошел по железнодорожным путям.

Слышали бы вы, как Софи об этом рассказывала. Словно не Бомпи, а ты сам видел перед собой реку, тебе в лицо хлестал ветер, струи дождя затекали под рубашку.

Вот Бомпи шел да шел себе по мосту и дошел до середины, как вдруг, угадайте, что он услышал? Точно, я сразу догадался, как только Софи сказала, что он пошел по шпалам. Бомпи услышал приближающийся поезд. Софи так описала шум поезда, что все почувствовали, как дрожит эстакада, увидели, как Бомпи оглянулся, поняв, что поезд все ближе и скоро настигнет его.

Бомпи уже дошел до середины моста. Он бросился бежать вперед, шепча: «Ну, наддай! Держись!» — но ноги скользили по мокрой дороге, он едва не потерял равновесие и не мог «наддать». Грохот поезда нарастал, заставляя вибрировать мост. Большой черный паровоз внезапно возник из-за изгиба пути, приближаясь к опорам моста.

Бомпи понял, что не успеет добежать до другого берега реки. Он взобрался на ограждение и, протиснувшись между стальными балками, свесился с моста. Далеко-далеко внизу бурлила мутная, бурая вода.

Поезд с оглушительным ревом несся прямо на него. Бомпи расцепил руки и полетел вниз, вниз, вниз, в бурлящую воду.

Софи умолкла и оглядела всех слушателей.

— Ну? Что же было дальше? — нетерпеливо заговорили мы.

— О, это была трудная схватка. Глубокая мутная река вертела и крутила Бомпи. Он подумал, что пришел его конец.

— И что потом? — торопили мы.

Софи рассказала, как Бомпи в конце концов удалось вынырнуть на поверхность. Он был так счастлив, увидев небо, что просто лег на спину, плача и смеясь одновременно. Течение несло его вниз по реке, он видел, как поезд прогрохотал над ним. Наконец он перевернулся и стал как бешеный грести. Он плыл, плыл и наконец достиг берега.

— А когда Бомпи пришел домой, отец дал ему подзатыльник за то, что он весь вымок и испачкал одежду. А мама дала ему кусок яблочного пирога.

Как только Софи закончила рассказ, Брайан заметил:

— Ты ведь говорила, что Бомпи вырос в Англии.

— Нет, я только сказала, что он родился в Англии. Он уехал оттуда еще маленьким, кажется лет пяти.

— Ха! — Брайан сомневался.

— А ты знаешь что-нибудь интересное о своем дедушке? — спросила его Софи.

Я совершенно запуталась в череде дней. И благодарение Богу! Оказалось, что настоящее имя Бомпи — Улисс! Несмотря на то что домашние зовут его Бомпи, порой некоторые друзья называют его настоящим именем. Мне даже трудно себе представить, что Бомпи — Улисс!

Мы пока еще находимся на Грэнд-Мэнане, и иногда я страстно стремлюсь к продолжению нашего путешествия, не могу дождаться встречи с Бомпи—Улиссом! Порою же остров околдовывает меня, затягивает здешней жизнью, заставляя забыть о течении времени, о том месте, где я жила прежде, и о том, куда так стремлюсь попасть.

Вчера мы с Коди повстречали долговязую, тощую женщину с немецкой овчаркой. Она показала нам свою хижину, построенную из тонких древесных стволов, с одной комнатой, без водопровода и электричества.

— Сама построила, — сообщила она нам.

— Как, все это? И фундамент вырыли, и возвели стены? Как вы управились в одиночку? И крышу сами покрыли? И окна вставили?

— Постой-постой. Слишком много вопросов, — остановила меня женщина.

Хотелось бы мне побыть этой женщиной. Я вообразила, что живу на отшибе, в этой хижине, с собакой. И днем я хожу ловить омаров и собирать моллюсков.

— Вам здесь не одиноко?

— Одиноко? Ха! Ни вот столечко. У меня есть собака, а когда хочу повидаться с людьми, я иду в порт. А если захочется настоящего покоя, отправляюсь на остров Вуд.

Женщина рассказала нам, что остров Вуд находится в двадцати минутах езды на гребной лодке от Тюленьей бухты.

— Там осталось всего несколько домов. В них живут пара отшельников да еще привидения.

— Привидения? Настоящие привидения? — Коди ужасно заинтересовался ими.

— Ну… А какие привидения настоящие? — протянула женщина.

Один из призраков, рассказала она, старик, что бродит в черном дождевике и черной шляпе. Другой обитает там в образе женщины с ребенком, они плавают, распевая леденящие кровь песни.

— Почему они там? — задумалась я.

— Что ты имеешь в виду?

— Я спрашиваю, почему эти призраки обитают там, а не здесь, например?

— Милочка, ты задаешь слишком много вопросов!

Но было заметно, что она их обдумывает, кивая головой, наклоняя ее то вправо, то влево. Наконец ответ был готов:

— Эти привидения вернулись туда, где они раньше жили. Может быть, они там что-нибудь позабыли.

Мне понравилась мысль о том, что призраки возвращаются, чтобы убедиться, что все, что они оставили, на месте.

Сегодня мы с Коди отправились в лодке на поиски призраков и отшельников. Густой туман окутал нас плотным облаком, и, не отплыв и сотни метров от волнореза, мы потеряли из виду берег. С собой мы прихватили необходимое снаряжение: компас, фонарь, три банки газировки и полпакета конфет. Лимонад мы выпили по пути, а конфеты съели через пять минут после высадки на остров Вуд.

На острове не было дорог, только тропинки тянулись от одного обезлюдевшего домика до другого. Мы нашли церковь, чисто вымытую и прибранную, со свежими цветами и свечами на алтаре.