Странница - Шарон Крич

— Точно, собирался, — кивнул дядя Мо.

— А почему не стали им?

— Почему не стал кем?

Дядя Мо как раз подрисовывал тюленю усы.

— Художником. Почему вы не стали художником, а стали копаться в цифрах?

Дядя Мо пальцем растушевывал линии на рисунке, чтобы они выглядели размытыми и мягкими и больше напоминали волны. Я подумала, что он не слышал меня, но после длинной паузы он ответил:

— Не знаю. А почему вообще человек кем-нибудь становится?

— Разве не потому, что он этого хочет? Человек становится тем, кем он хочет быть, — предположила я.

Дядя Мо поднял на меня взгляд. Губы его раскрылись, но он молчал, будто слова не могли найти выхода. Он закрыл рот и вновь попробовал заговорить.

— Не всегда, Софи. В жизни все происходит иначе.

— Но почему? Почему человек не делает того, что любит и чем хочет заниматься?

— Потому что иногда, Софи, человеку нужна работа. А работа, которую удается получить, порой вовсе не похожа на то, чем он хочет заниматься.

Теперь Мо изображал рябь на воде вокруг тюленей.

— Надеюсь, со мной этого не случится. Надеюсь, я не стану заниматься нелюбимым делом. Это все равно что зря время терять, — порешила я.

— Ах, молодость, молодость, — вздохнул дядя Мо, отложив свой рисунок.

Ночь выдалась безлунная, мрачная, казалось, что небо и море, став одним целым, окутали нас плотным черным покрывалом. Вдруг я заметила искорку, маленькую вспышку на воде, затем еще несколько огоньков, маленькие струйки света, сиявшие вдоль бортов «Странницы». Огоньки походили на фонарики буйков, указывающих нам путь.

— Это фосфоресцирующий планктон! Что за прелестное зрелище! — воскликнул дядя Док.

Всю ночь вдоль обоих бортов яхты вспыхивали небольшие огоньки, похожие на подводных светлячков. Казалось, кто-то подает волшебные, таинственные знаки. Как сильно мне хотелось расшифровать послание, но я так и не смогла этого сделать. Из-за того что я так пристально следила за ними и забыла про паруса, на меня даже накричали.

Позднее той же ночью, когда мы шли на крепком попутном ветре прямо в открытый океан, мы слышали громкие всплески и шум воды, рев и мычание. Мимо нас проплывали киты! К сожалению, было слишком темно, чтобы их разглядеть, но они выбрасывали фонтаны так близко, что я чуть не влезла на мачту. Что за мощные звуки издавали эти могучие гиганты!

Когда я думаю о происходящем, по спине бегут мурашки. Мы пересекаем океан! Теперь уже не сойдешь с яхты на берег, чтобы походить по твердой земле. Не встретишь новых людей, не попробуешь новой еды, не увидишь деревьев, не наберешь пресной воды, не уединишься, не будет никаких занятий, кроме обязанностей по яхте. Как мы выживем, зажатые в тесном пространстве, не имея возможности укрыться друг от друга?

Меня тревожит постоянное соседство с дядей Мо, потому что он часто кричит, они с Коди всегда на волосок от драки. Да еще дядя Стю и Брайан постоянно командуют нами, суетятся и шумят по поводу и без повода. Я чувствую себя такой маленькой. Дядя Док самый добрый и спокойный, с ним мне хорошо. Но порой он такой неорганизованный и так волнуется, как бы чего не вышло. Я начинаю сомневаться, продолжим ли мы путь, или он заставит нас вернуться при первой же течи или поломке.

Но все эти волнения ничто по сравнению с острым, сильным чувством, рождающимся во мне: море зовет меня! Ветер надувает паруса, мы летим, со свистом рассекая волны! Чувствуешь, что твое место здесь, в море, стремишься вперед и даже не думаешь ни о чем, а просто несешься по волнам!

Бух! Грохочет гром, началась гроза! Прогноз погоды обещает град и шквальный ветер — ого! Теперь-то уж точно станет веселее!

Не-ве-ро-ят-но! Мы действительно плывем по океану!

Идет дождь, но никому до него нет дела. Мы поймали ветер и идем на всех парусах! Стоя на палубе, я подставляю ветру лицо, смотрю на паруса, и это — самое лучшее зрелище в моей жизни. Вот она, свобода!

Сегодня видел, как отец жонглирует апельсинами! Заметив меня, он уронил апельсины и пробурчал: — Что за глупое занятие это жонглирование.

Я все думаю о том вечере перед отплытием с Грэнд-Мэнана, когда мы с отцом звонили маме, чтобы еще раз попрощаться. Она ужасно взволновалась. Может, уже привыкла к одиночеству, когда никто ей не докучает.

В конце разговора отец говорил как-то странно, не так резко, как обычно. Все повторял: «Я знаю», и «Сделаю», и «Хорошо», и подобные короткие обещания. А под конец он прокашлялся и сказал маме (это мой-то отец!), что любит ее.

Ну, дела!

— Хочешь пиццу? — сказал он мне, положив трубку.

Море!

Сейчас мы держим вахту по двое, я снова с дядей Доком, это хорошо. Только он не любит стоять у штурвала в дождь, а дождь идет, не переставая с самого момента отплытия. Дядя Док хочет использовать авторулевой, но по мне лучше крутить штурвал, чем полагаться на эту штуковину. Я считаю, чтобы быть уверенным, куда плывешь, надо править самому.

При сильном попутном ветре мы прошли большое расстояние. Хорошо бы дождь прекратился, но, когда мне холодно и грустно, я вспоминаю слова Бомпи: «Трудности закаляют характер». Он говорил, что если всю жизнь порхаешь без забот и все тебя опекают, то превращаешься в бесхребетного слизняка. А если стойко переносишь трудности, значит, научишься смотреть в лицо опасностям и станешь сильным. Очень похоже на то, чему должен учить настоящий дедушка, правда?

Сегодня утром, одеваясь в носовой каюте, я слышала разговор дяди Дока и дяди Стю на камбузе. Дядя Стю говорил не в своей обычной командной манере. Его голос звучал хрипло, с запинкой.

— Не знаю почему… понятия не имею… как гром с ясного неба. Ведь я делал успехи в работе…

— Подыщешь что-нибудь другое, — сказал дядя Док.

— А если не подыщу? Не надо было плыть с вами. Нужно было остаться и искать новую работу.

— Это лучший выход для тебя, поверь, — убеждал его дядя Док.

Я была поражена. Дядю Стю уволили? Когда я появилась из каюты, дядя Стю отвернулся, пряча лицо.

— А вот и Софи, — приветствовал меня дядя Док. — Брайан тебя звал.

— Что, туалет надо помыть? — пошутила я, но тут же пожалела о сказанном.

Дядя Стю расстроен потерей работы и не должен слышать эти мои слова о Брайане в таком тоне.

Творится что-то странное. Отец дал нам первый урок по радиокоду. Я думал, что будет скучища, и он будет к нам придираться. Но отец действительно любит этот предмет, и нам было по-настоящему интересно. Похоже на секретный шифр. И его толком не знают Мистер Всезнайка и его сын Всезнайка Брайан. Поэтому мы все вместе учили код с самого начала. Я выучу его быстрее и лучше всех. Посмотрим тогда, Мистер Всезнайка!