Коловрат. Вторжение - Алексей Живой

Оторопевший староста замер на месте с топором в руке, которым уже хотел замахнуться на боярина, но будто передумал.

– Ну, чего встал, Евсей? – спросил его Коловрат. – Ты хотел мне кишки пустить, давай! А то, не ровен час, моя очередь придет.

Но Евсей все не решался.

– Бей его! – вдруг заорал староста и махнул рукой своим людям.

Те вскочили с мест и бросились на Евпатия со всех сторон, размахивая топорами, ножами и палками. Двоих Коловрат зарубил не сходя с места, третьего пронзил насквозь резким выпадом. А еще двое, бежавшие на него, размахивая топорами, получили по стреле в грудь из темноты и рухнули замертво, не добежав нескольких шагов. Вокруг костра образовалась уже целая гора трупов. Ошарашенный Евсей отступил назад. Еще человек семь с саблями и топорами собрались вокруг него, озираясь по сторонам и не видя своих врагов. А татары все так же спокойно сидели на бревне, только было их всего пятеро. «Где остальные?» – пронеслось в голове у боярина.

Из-за его спины показалось несколько воинов в доспехах, со щитами и мечами, став рядом.

– Ну, чего задумался Евсей, – продолжал насмехаться Коловрат, – не устал еще своей головой жить?

И вдруг в них полетели стрелы. Откуда-то из темноты, через головы крестьян с топорами, но очень метко. Двое рязанских ратников, справа и слева от Евпатия получили по стреле в грудь и рухнули как подкошенные. Он сам был хорошей мишенью и едва успел пригнуться, как стрела пронеслась мимо его лица, оцарапав щеку. Кровь полилась по бороде. Стрелы забарабанили по щитам воинов. В ответ рязанские лучники открыли огонь, но видели они только крестьян, по ним и били. Уложив троих, стали осыпать стрелами кузницу, стреляя на звук или шорох выстрела, но поразили кого или нет, было не видно. Обстрел чуть стих, но не прекратился.

Татары тем временем повскакали со своих мест и, не вступая в бой, бросились к своим лошадям, смешавшись с крестьянами. Так что скоро уже было не разобрать, кто где.

– Ах, вы уроды! – взвыл Евпатий и вскинул руку вперед. – А ну, догнать! Татары уходят!

Уцелевшие ратники бросились в атаку и погоню за татарами. Но из-за ближнего дома, словно призраки из темноты, им наперерез вдруг хлынуло человек двадцать с саблями и кистенями невесть откуда взявшихся крестьян.

– Бей рязанцев! – заорал вновь осмелевший староста, увидев почти трехкратное превосходство своих над нападавшими, и наконец-то сам ввязался в драку. – Режь людей княжеских!

Он бросился на одного из ближних ратников и рубанул его топором, но тот успел прикрыться щитом и тут же отразил мечом удар другого топора. Он бился сразу с двумя крестьянами, и еще двое бежали к нему размахивая саблями.

– Лучники! – рявкнул Коловрат трем бойцам с луками, что оказались рядом. – Ты и ты, бейте по кузнице, чтоб ни один татарин не ушел. Поранить можно, коня убить, но хотя бы двоих нужно взять живыми!

– А ты, – он хлопнул по плечу третьего лучника, – прикрой нас, пока подмога не подоспела.

Лучник кивнул и спустил тетиву два раза подряд, уложив на землю тех двух крестьян, что хотели помочь старосте. Получив по стреле в живот и шею, оба остались корчиться на земле. Но их тут же затоптали свои, бежавшие в атаку. Лучники из Рязани били в упор, останавливая на ходу эту лавину человеческих тел, в то время как немногочисленные ратники крутились в самой гуще, раздавая удары направо и налево наседавшим со всех сторон лесным жителям. Двое лучников, которым Коловрат поручил атаковать татар, едва могли выцеливать тех сквозь круговерть схватки, разыгравшейся прямо перед ними в полумраке. Они успели выпустить прицельно лишь несколько стрел, свалив двух степняков и поранив трех коней, прежде чем толпа крестьян начала их оттеснять назад. Остальные почти добрались до лошадей и сейчас отвязывали их, чтобы скрыться, но лучники продолжали их поливать стрелами, не давая этого сделать.

– Темновато здесь, – сплюнул Евпатий.

Отбив хлесткий удар сабли, ответным движением он вспорол живот одному нападавшему и проткнул горло второму, что замахнулся на него кистенем. Затем прыгнул к костру и, схватив горящее с краю бревно, забросил его на соломенную крышу ближнего дома. Крыша мгновенно занялась, осветив мерцающим светом еще не меньше дюжины саженей. Обрадованные лучники тут же ссадили с коней еще двоих татар, уже взобравшихся в седло. Но один из рязанских лучников вдруг сам упал, получив стрелу в бок. Евпатий бросил взгляд в ту сторону, откуда прилетела стрела, и заметил татарских воинов с луками, прятавшихся за кузницей. Они охраняли главного татарина, который никак не мог подобраться к коню, которого Коловрат заприметил еще до разговора с Евсеем. Староста между тем успел ранить топором в плечо одного рязанского ратника и замахнулся, чтобы добить его, когда тот упал на одно колено.

Тогда Коловрат, подняв меч, бросился в самую гущу драки и успел перехватить удар старосты. А затем выбил у него из рук топор и рукоятью меча нанес мощный удар в лицо, смяв его и сломав нос предателю. Тот обмяк, залился кровью, повалившись на траву.

– Вот и полежи пока, – сплюнул на него Евпатий, – после поговорим.

Он подхватил с земли меч одного из убитых рязанцев и, яростно вращая сразу двумя клинками, бросился в атаку на восставших лесных жителей, которых виднелось уже не больше дюжины. Но и ратников он насчитал только трех, двое из них были к тому же ранены, да только одного уцелевшего лучника. «Где же Ратиша, черт бы его побрал», – подумал боярин, бросив нервный взгляд в темноту, но никого не разглядел.

Вращая двумя мечами, Коловрат скосил одного за другим пятерых противников, отсекая без разбора руки, ноги и головы, прорубив себе наконец дорогу в кузницу. Остальных он поручил добивать ратникам, успев заметить, как погиб от стрелы последний лучник из его отряда. Но едва путь перед ним оказался свободным, боярин увидел, как пятеро оставшихся татар вскочили на коней и с присвистом поскакали в ночь.

Опустив оба клинка вниз, Коловрат в бессильной ярости наблюдал, как добыча ускользает от него, почти достигнув спасительного мрака. Но тут вдруг случилось странное. С крыши едва различимого в кромешной темноте дома на них обрушилось несколько тел. Двое татар свалились с коней и заметались по земле, быстро схваченные и скрученные чьими-то сильными руками. Третий перелетел через шею собственного коня, которому подрубили передние ноги, и также быстро был прижат к земле. Лишь двоим удалось ускакать в ночь. Хотя вслед им полетело столько стрел, что Евпатий теперь не поручился бы за их жизни. Преследовать беглецов никто не стал. Не до них уже было.

Троих татарских пленников, спеленутых по рукам и ногам сыромятными ремешками, вскоре притащили к костру и бросили боярину под ноги. Среди них оказался, к его пущей радости, и главный татарин, который рычал и плевался, как дикий зверь, осыпая русичей проклятиями на своем языке. Но после удара сапогом в живот умолк и присмирел. К тому времени подоспевшие люди Ратиши добили почти всех мятежных крестьян, а кого не успели зарубить, те разбежались по лесам. Впрочем, парочку восставших пограничных жителей, не считая старосты, тоже повязали. В кузнице нашли тюк с оружием, который еще не успели закопать, а может и не собирались.