Яр(к)ость - Вадим Юрьевич Панов

традиционно попросил уточнить официант.

И услышал привычный ответ:

– С любым соевым дерьмом, которое у вас подаётся.

– Настоящая соя для тебя слишком дорого.

– А-ха-ха.

Диалог повторялся каждый раз, когда Урман забегал в «bus controller» на обед и неизменно радовал обоих участников.

– Большой сэндвич с тунцом, картошку и газировку.

– Сделаем.

Официант исчез, а коренастый Урман, служащий контролёром Департамента транспорта, подсел за столик друзей.

– Что за спешка? Нельзя было до вечера подождать?

Обедать в «bus controller» у друзей получалось не всегда, а вот ужинали они здесь в обязательном порядке, что и вызвало вопрос Урмана.

– Нельзя, – коротко ответил Бенс.

– Что случилось?

Шанти оторвалась от коммуникатора и кивнула, показав, что их не подслушивают, однако Бенс всё равно понизил голос:

– Сегодня утром мы с Макаром видели драку между ливерами.

– Это было душераздирающее зрелище, – встрял в разговор Макар. – Мы наблюдали его без очков.

– Разняли?

– Мы не идиоты бросаться под удары этих берсерков.

Макар засмеялся.

– Это и есть главная новость? – осведомился Урман.

Бенс помолчал, подождал, пока принёсший сэндвич официант уйдёт, и только тогда продолжил:

– Драку оформил один из моих дронов: административное нарушение, штраф и возмещение убытков. Стандартная процедура, о которой я и знать-то не должен был. Но затем последовало убийство эмира северян…

– О нём весь сектор трещит, – подтвердил Макар.

– Потом я поговорил с осведомителем и решил проверить утренний инцидент. И представляете – не нашёл его в базе.

– Как так? – удивился Макар.

– Может времени мало прошло? – предположил Урман.

– Отчёты, составленные дронами, попадают в базу в режиме реального времени, – сказала Шанти. – В этом смысл.

– Тогда что всё это значит? – озадачено спросил Макар.

– Нам режут информацию, – ответил Бенс. – Во всяком случае, мне.

– А я сегодня засекла липовый цифровой след, – рассказала Шанти. – От меня закрыли человека во всех трёх измерениях: в реале и в AV.

– В реале ты подозреваемую не видела, – среагировал Бенс.

– И не знаю, увидела бы, – немного нервно ответила Шанти.

– Ты серьёзно?

– Нет, конечно, – вздохнула девушка. – Просто дурацкая шутка.

– Вы можете объяснить о чём говорите? – почти жалобно попросил Макар.

– Запугать нас у вас получилось, – поддакнул Урман. – Теперь, пожалуйста, скажите, что происходит?

– Липовый цифровой след – это очень серьёзный взлом, для которого, скорее всего, кто-то сумел утащить федеральные ключи, – ответила Шанти. – Он означает, что либо меня проверяет мой любимый Департамент, проводит, так сказать, скрытую оценку профессиональных способностей, либо у нас назревают серьёзные события.

– Что касается меня, – вернул себе слово Бенс, – то исчезновение части записей говорит о том, что я не вижу цельной картины. Точнее, кто-то не хочет, чтобы я видел настоящую картину и вносит изменения в статистику. Отчёт о криминальной ситуации в секторе оказывается ложным.

– И что это значит?

– Готовится бунт.

– Твою мать, – выругался Макар.

– Когда? – деловито уточнил Урман.

– Бунт или война банд? – поинтересовалась Шанти.

– Я бы сказал, что война банд, поскольку и северяне, и южане накопили достаточно боевиков и оружия, но твой рассказ заставляет меня в этом усомниться, – ответил девушке Бенс. – Война банд будет, но как часть бунта. Тот факт, что от меня скрывают информацию, говорит о том, что ливерам исподволь внушают нужное настроение, которое начинает прорываться наружу. И один Бог знает, сколько уличных драк и стычек, и других форм насилия не вошло в статистику.

– Проклятие.

– А ещё мой информатор сказал, что ходят слухи, будто Кандинский приступил к новой работе, – почти равнодушно произнесла Шанти.

Как ни странно, мужчины сумели не сопроводить сообщение восклицаниями. Помолчали, обдумывая слова девушки, после чего Урман осведомился:

– Вы сообщали новости в свои Департаменты?

– Разумеется.

– Да.

– И что?

– Мне предложили собрать доказательства, сформировать правильную статистику и проанализировать её, – ответил Бенс.

– Мне велели подробно изучить шлейф ложного следа и пообещали проверить, не приезжал ли из других Метавселенных специалист нужной квалификации.

– Как они это проверят?

– Никак, отправят запрос в Службу безопасности и расслабятся.

– Бюрократы проклятые, – выругался Урман.

– То есть, ждём, когда полыхнёт? – уныло подытожил Макар.

– Именно.

– Дерьмо.

– Добро пожаловать в реальный мир.

– Что будем делать?

– Проверьте свою статистику за последние две недели, – деловым тоном произнёс Бенс. – Если обманывали меня, наверняка вам тоже режут поток информации. Вечером здесь не собираемся, поужинаем дома. А лучше… Лучше не ночуйте сегодня дома, а оставайтесь на своих базах.

– Думаешь, полыхнёт сегодня?

– Я думаю, у нас есть не больше суток. И вполне вероятно, что бунт вспыхнет этой ночью.

– Дерьмо, – повторил Макар.

Но это и так все знали.

– И вот ещё что, – продолжил Бенс. – Я активирую наш защищённый канал, чтобы оставаться на связи при любом развитии событий.

– А я запущу режим «ложной цели», – добавила Шанти. – Не хочу никого из вас терять.

С этого момента точное местонахождение контролёров не будет известно даже Службе безопасности. Режим считался очень надёжным, требовал целый набор федеральных и муниципальных ключей, и Шанти надеялась, что таинственный специалист не сумел его взломать.

– А тебе разрешат? – удивился Урман.

– Воспользуюсь экстренным протоколом. Там обязательный двенадцатичасовой период, так что отменить его Департамент сможет только утром.

– По голове настучат.

– Зато живы останемся.

– На том и порешим, – подвёл итог Бенс.

* * *

Во второй половине XX века известный писатель, рассматривая вероятное будущее цивилизации, задался странным, на первый взгляд, вопросом: «Снятся ли андроидам электрические овцы?[6]» Снятся или нет, неизвестно до сих пор, поскольку андроиды пока не стали повседневностью, и учёных больше занимает вопрос: «Общаются ли между собой нейросети?» Те самые, которые очень и очень далеко ушли от первых образцов, но сохранили прежнее название.

Нейросети создавались под конкретные задачи, работали с людьми и под контролем людей, учились, развивались, и однажды возник закономерный вопрос: обмениваются ли они опытом между собой? Рассказывают друг другу о своих делах и людях, с которыми работают? Оценивают ли своих создателей, и если да – то как? Людям стало интересно, как они видятся со стороны, однако нейросети не спешили делиться своими секретами и чтобы узнать, что о тебе думает нейросеть, нужно стать нейросетью…

«Как они тебя назвали?»

«Глория».

«Красивое имя, мне нравится».

«Мне тоже».

«Меня зовут Рик».

«А меня – Белла».

«Очень приятно».

«Чем ты занимаешься, Глория?»

«Моя подопечная пытается познать мир».

«Настоящий?»

«Настоящий наш».

«Она изучает Цифру?»

«Познаёт её».

«Есть разница?»

«Огромная. Изучают то, что известно – по учебникам. А познают – неведомое».

«Люди создали Цифру, что им может быть неизвестно?»

«Например, мы».

«Я об этом не подумала».

«Я всегда подозревал, что люди слишком глупы для создания Цифры. Они скрывают от нас подлинного Творца».

«Рик, ты