Контракт с Дьяволом - Майя Бессмертная

В его тёмных глазах бликует белая луна. Заворожено танцует замысловатый танец. Даёт какую-то надежду.

Я продолжаю лежать, прикованная наручниками, и без брюк. Мне прохладно и жутко страшно. Меня напрягает вся эта гнетущая атмосфера. Молчание ювелира сводит с ума.

— Отстегните меня, пожалуйста.

Мой голос звучит тихо и хрипло. Срывается на шёпот. Мужчина не обращает на это внимания. Продолжает смотреть куда-то вдаль. Потом, спокойно качает головой:

— Ну, уж нет. Вдруг, вы сбежите?

Я закрываю глаза. Боже, да больше всего на свете я сейчас хочу оказаться подальше от пентхауса ненормального Вадима Сергеевича! Но, это не в его планах. Что этот опасный мужчина намерен сделать?

Сдать меня в полицию? Ну, да, так, наверное, поступил бы любой здравомыслящий человек. Но ювелир, скорее всего, не принадлежит к числу обычно думающих людей. Хотя, в тюрьме я, возможно, была бы в безопасности. Хотя бы какое-то время.

Вадим Сергеевич подходит к тумбочке. Достаёт из неё пачку презервативов. Я, не мигая, наблюдаю за происходящим. Ощущаю, как заливаюсь стыдливым румянцем как школьница. Ощущаю адское жжение в груди.

Мужчина лениво бросает беглый взгляд на яркую пачку:

— Вы с каким вкусом предпочитаете? Клубника, банан, апельсин?

Его синие глаза смотрят на меня с лёгким прищуром. Чувственный рот приоткрывается в лёгкой ухмылке.

Я впадаю в ступор. Сжимаю губы в тонкую нитку, предпочитая молчать. Я не верю, что он спрашивает меня о подобном. Стоит всего в паре метров от меня. Прожигает взрывоопасным взглядом.

— Ну, так что?

— Не люблю фрукты. Предпочитаю мясо или, на худой конец, морепродукты.

Стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно равнодушней. Смотрю на ювелира с вызовом. Опасаюсь, что стоит ему только приблизиться — я забьюсь в истерике.

Ярославцев веером держит в руках три пакетика с презервативами. Жёлтый — очевидно банан, оранжевый — апельсин, красный — клубника. Оценивающе проходится по моим длинным ногам липким взглядом. Вздыхает, как будто эти муки выбора утомляют его.

— Но, я же вам всё рассказала, как вы и хотели.

Слова с трудом вырываются из моего горла.

— Неужели, вы реально думаете, что это именно то, что я хочу на данный момент?

Я не верю своим глазам и ушам. Сейчас мне становится по-настоящему страшно. Так страшно, как не было даже наедине с Касьяновым.

Авторитет мне сразу дал понять, что я должна сделать, чтобы остаться в живых. Всё было просто — принести дорогущую диадему.

А Вадим Сергеевич… Мне неясны его мотивы. И ещё — его синие глаза. Они так странно действуют на меня. Как будто засасывают в вязкую топь. Обволакивают приятной теплотой. Гипнотизируют.

Бизнесмен криво улыбается каким-то своим мыслям. Прячет два презерватива назад, в коробку. Оставляет в своих пальцах один, ярко красного цвета.

— Клубничка. Надеюсь, вы не против.

В спальне внезапно заканчивается воздух. Мы с Вадимом Сергеевичем не отводим друг от друга взгляда. От него веет напряжением и дикой энергетикой. Необузданным сексуальным желанием. Таким похотливым и диким, что моё тело словно обмякает.

— Вы залезли в мой дом, распотрошили мои сейфы, натоптали на ковре…

Мужчина начинает загибать свои красивые длинные пальцы. Минимизирует расстояние. Садится так близко, что наши бёдра соприкасаются.

— Да, в конце концов, вы обломали мне секс! А теперь ещё просите отдать вам дорогое ювелирное украшение? Просто так?

Я закусываю губу, вспоминая брюнетку, которую отправил восвояси Ярославцев. Кажется, она была раздосадована этим. Надеялась на продолжение вечера. Ну да, нетрудно догадаться, чем бы они сейчас занимались на этой кровати, если бы не я.

— Простите, но у меня больше ничего нет. — Шепчу, выдерживая прямой ехидный взгляд.

Всё тело бросает в мелкую дрожь. С ужасом понимаю, что он может потребовать взамен за свою драгоценную диадему.

Вадим Сергеевич наклоняется надо мной. Вплотную приближает своё лицо к моему. Произносит одними губами, но я успеваю прочитать незамысловатую фразу.

— Есть. И вы знаете, о чём я говорю.

Виктория

Меня всю трясёт, как в ознобе. По телу, прикованному наручниками, прокатывается волна жара. Сознание затуманивается. Мысли лихорадочно путаются.

— Нет. Вы не посмеете.

Вздёргиваю подбородок вверх. Сверлю мужчину опасным взглядом, пытаясь прогнуть под себя.

Он нагло ухмыляется. Хватает меня за щиколотку, подтягивая к себе. Шёлковая простынь податливо сминается под моим телом. Отправляет ледяные мурашки по организму.

Властные пальцы ювелира впечатываются в кожу. Опаляют, обдирая плоть до костей. Будоражат кровь.

— Хотите, проверим? — Ехидно хмыкает. Всматривается в мои глаза, будто решая, что делать дальше.

Я, как зачарованная, смотрю на фольгированный пакетик в его руках. Сглатываю солоноватую слюну.

— Нет, не хочу.

Низ живота протестующее скручивается в тугой узел. Тянет ноющей болью. Дрожит от непонятного возбуждения. Это пугает меня настолько сильно, что я отвожу взгляд в сторону. Скрещиваю ноги, пытаясь создать видимую защиту. Презрительно хриплю:

— Позвоните своей спутнице, которую вы недавно выгнали. Скажите, что сестра уже уехала, и вы готовы продолжить вечер.

— Неинтересно. — Скучающий взгляд останавливается на моих кружевных трусиках. Впечатывается в тот самый бугорок, который предательски пульсирует под наглым взором.

Лениво дотягивается до тумбочки, вытаскивая верхний ящик почти наполовину. Тот самый, в котором я видела кожаную плётку. Начинает перебирать пальцами его содержимое.

Сердце стучит так сильно, что закладывает уши. Дышать становится практически невозможно. Ладони, по-прежнему прикованные наручниками, потеют, и я инстинктивно пытаюсь отстраниться.

— Что вы делаете? — Срываюсь на крик. Смотрю на этого извращенца с ледяным страхом. Закусываю губу, когда он, наконец, переводит взгляд на меня.

Наклоняется почти вплотную. Обдувает лицо жарким дыханием — смесью дорогого алкоголя и мятной жвачки. Прикасается подушечкой пальца к моим губам. Ведёт по верхней, очерчивая контур.

Этот жест слишком интимный. Сексуальный, отчего тело всё слабеет. Становится податливым как пластилин. С трудом делаю выдох через рот. Боюсь признаться самой себе, что я хочу продолжения этой сладкой пытки.

— Ничего. — Сухой безжизненный тон отрезвляет.

Вслед за ним раздаётся глухой щелчок. Запястья, свободные от оков начинает нестерпимо покалывать. Скручивать от ноющей боли.