Вопрос крови - Иэн Рэнкин

— Но почему сюда? — недоуменно спросила Шивон. Хоган поднял на нее глаза, словно только сейчас ее увидел.

— Привет, Шив, — сказал он, и на лице его выразилось подобие улыбки. — Ты здесь из любопытства?

— Она мне помогает, — сказал Ребус, демонстрируя руки.

— Господи Боже, Джон, что случилось?

— Долго рассказывать, Бобби. А Шивон задала хороший вопрос.

— Ты хотела спросить, почему преступник выбрал именно эту школу?

— Не только это, — сказала Шивон. — Ты сам объяснил, что большинство учеников находились возле школы. Почему бы ему не начать с них?

В ответ Хоган лишь пожал плечами:

— Надеюсь, мы это выясним.

— Так чем мы можем быть тебе полезны, Бобби? — поинтересовался Ребус.

В глубь комнаты он не прошел, в то время как Шивон разглядывала плакаты на стенах: какая-то важная шишка благосклонно одаривал собравшихся вялым рукопожатием, рядом с ним люди в комбинезонах с непроницаемыми туповатыми лицами — статисты из третьеразрядного фильма ужасов.

— Он демобилизованный, Джон, — говорил между тем Хоган. — Более того, он служил в ОЛП. Помнится, ты рассказывал, что тебя готовили в Особое летное подразделение.

— Тому уж тридцать лет с гаком, Бобби.

Но Хоган не слушал его:

— Похоже, он нечто вроде одинокого волка.

— Одинокий волк, затаивший обиду на весь мир? — предположила Шивон.

— Может, и так.

— И ты хочешь, чтобы я о нем порасспрашивал? — догадался Ребус.

Хоган бросил на него взгляд:

— Дружки, которые у него могут быть, верно, такие же выброшенные армией отщепенцы. Если они кому и откроются, то только имеющему с ними нечто общее.

— Этому общему уже тридцать с гаком минуло, — повторил Ребус. — И благодарю покорно за то, что находишь во мне нечто общее с отщепенцами.

— Ах, ну да ты понял, в каком смысле я это говорю… День-другой, Джон, — вот и все, что я у тебя прошу.

Ребус вернулся в коридор и огляделся. Все кругом было так мирно, так спокойно. Но за каких-то несколько мгновений все переменилось. И городку, и школе уже не бывать прежними. В душе каждого, кого это коснулось, поселился страх. Здешняя секретарша так и будет теперь утыкаться в чужой платок. А родные убитых будут вновь и вновь хоронить детей, не способные думать ни о чем, кроме их ужасных последних мгновений.

— Ну, так как же, Джон? — допытывался Хоган. — Поможешь?

Мягкая волглая вата… она оберегает тебя, убаюкивает.

Ничего загадочного… — так выразилась Шивон… — Просто он слетел с катушек.

— Один-единственный вопрос, Бобби.

Бобби Хоган выглядел усталым и слегка растерянным. Лейт всегда означал поножовщину, проституток или сбыт наркотиков — преступления, с которыми Бобби привык иметь дело. Ребусу показалось, что он вызван теперь лишь для того, чтобы рядом с Бобби Хоганом оказался верный товарищ.

— Ну, выкладывай, — сказал Хоган.

— У тебя сигаретки не найдется?

За место в фургоне шла настоящая война. Хоган снабдил Шивон целой кипой бумаг — материалов дела; странички были еще теплые после школьного ксерокса. На газоне собралась стайка серебристых чаек — тоже, очевидно, любопытствовали. Ребус швырнул в них окурок, и они со всех ног поспешили к нему.

— Я доложу о твоей жестокости к пернатым, — сказала Шивон.

— Точно, — ответил он, не отрываясь от бумаг. Грант Худ закончил телефонный разговор и сунул мобильник в карман.

— Где же наш приятель? — спросил его Ребус.

— Ты это о Грязном Джеке? — Ребус улыбнулся прозвищу, мелькнувшему на страницах одного таблоида наутро после задержания Белла.

— О нем.

Худ мотнул головой куда-то вниз, к шлагбауму:

— Какой-то журналист вызвал его для съемок. Поманил постоянным временем на телевидении. Нашего Джека как ветром сдуло.

— Вот тебе и «не сойду с этого места»! Ну а как ведут себя журналисты?

— Будто сам не знаешь!

Ребус ответил одними губами, прошептав ругательство. Тут у Худа опять зазвонил мобильник, и он отвернулся, отвечая на звонок. Ребус стал глядеть, как пытается совладать с кипой бумаг Шивон: открыв багажник, она старалась запихнуть туда бумаги; некоторые из листов падали на землю, и она их подбирала.

— Все? — спросил ее Ребус.

— Пока да. — Она захлопнула багажник. — Куда мы их везем?

Ребус взглянул на небо. Там бежали тучи. Для дождя погода слишком ветреная. Ему показалось, что он различает, как скрипит на ветру оснастка яхт.

— Мы можем взять столик в пабе. Возле железнодорожного моста есть один, называется «У лодочника». — Она недоуменно взглянула на него. Он пожал плечами. — Это ведь эдинбургская традиция — решать важные дела в излюбленном кабачке.

— Зачем так слепо следовать традиции?

— Я всегда предпочитаю проверенные временем методы.

На это она не нашлась, что возразить, а лишь обогнула машину и открыла водительскую дверцу. Сев, она уже сунула ключ в зажигание, как вдруг вспомнила. Чертыхнувшись, она потянулась через сиденье, открывая дверцу Ребусу.

— Весьма любезно с вашей стороны, — сказал он, влезая в машину. Саут-Квинсферри он знал не очень хорошо, но здешние пабы были ему известны. Рос он по ту сторону устья и отлично помнил вид, открывающийся оттуда: если поглядеть на юг, казалось, мосты разбегаются в разные стороны. Тот же полицейский в форме открыл им шлагбаум, выпуская наружу. Проезд загораживал Джек Белл; стоя посреди дороги, он говорил что-то перед камерой.

— Посигналь-ка ему как следует! — распорядился Ребус. Шивон так и сделала. Журналист опустил микрофон и проводил их злобным взглядом. Оператор снял наушники, повесив их на шею. Ребус помахал члену парламента, сопроводив это подобием извиняющейся улыбки. Толпившиеся по сторонам дороги зеваки сомкнули ряды, разглядывая машину.

— Чувствуешь себя каким-то экспонатом, — пробормотала Шивон. Поток машин возле школы полз черепашьим шагом, всем хотелось рассмотреть место, где произошла кровавая драма. Это не было служебным транспортом — простые обыватели спешили сюда с семьями и фотоаппаратами. Когда машина Ребуса поравнялась с крохотным полицейским участком, он сказал, что выйдет и пойдет пешком.

— Встретимся в пабе.

— Куда ты собрался?

— Хочу почувствовать пульс городка. — Он помолчал. — Закажи мне пинту «IPA», если очутишься там раньше меня.

Он поглядел ей вслед, проследив, как ее машина влилась в вереницу туристских автобусов. Остановившись, Ребус поглядел вверх на мост Форт-роуд-бридж, слушая шум легковых машин и грузовиков, доносившийся до него волнами, как шум прибоя. Наверху, на пешеходной полосе, он заметил крохотные фигурки — люди глядели вниз с моста. Он знал, что на противоположной пешеходной полосе людей больше: оттуда обзор территории школы был лучше. Покачав головой, он продолжил путь.