Святой Камбер - Кэтрин Куртц

Он проснулся через несколько часов, комната погружалась в закатные сумерки, а он был совершенно подготовлен. До окончания вечерней мессы Камбер пребывал в полном самоуглублении, мысленно повторяя свои предстоящие действия. Дождь, не прекращавшийся за окном, своим монотонным ритмом помогал сосредоточиться и перемещаться в сознании до самых сокровенных уровней.

Замысел Камбера не был отчаянно безрассудным, но не стоило забывать об опасности и быть небрежным. Подготавливая комнату, он еще раз сверился с манускриптом – автор настоятельно советовал действовать осмотрительно.

Главной заботой оставалась точность исполнения всех действий при том, что поддерживать переток энергии можно было лишь ценой полной концентрации сознания. Того, кто упустит какую-то тонкость в многосложном процессе, поджидают совершенно неожиданные последствия, но Камбер рассчитывал на своих детей, Риса, Каллена. Эта четверка не знала, что такое страх.

Образы близких возникли перед ним среди пламени, и Камбер позволил себе полюбоваться каждым из них: Эвайн и Рис, любимая дочь и недавно обретенный сын, безупречные, готовые на все; Йорам – не первенец, но теперь единственный оставшийся его сын, плоть от плоти его, невероятно упрямый и, может быть, оттого самый любимый; Алистер Каллен, грубоватый и порой циничный, прежде советчик, а теперь сподвижник и Друг, только не слишком доверяет волшебству.

Камбер зевнул и потянулся всем телом. Блик пламени камина упал на пурпурный бархат его одежд. Удивительно, но рукопись предписывала для исполнения ритуала облачение непременно такого цвета. Забавный вид был у Гьюэра, когда сегодня его просили отыскать в гардеробе прежнего короля нечто подходящее. Бархат приятно щекотал кожу, напоминал о домашнем уюте… Камбер резко поднялся, беззвучно подошел к двери и распахнул ее прежде, чем двое стоящих за ней успели постучать.

Рис и Эвайн молча вошли и направились к камину, Камбер задвинул засов. Целитель сел на скамью, а Эвайн устроилась на меховой подстилке у его ног, в складках ее плаща скрывалось нечто громоздкое.

Камбер вернулся к своему креслу, но не сел, а остался стоять, положив руку на спинку и глядя на дочь.

– Другие тоже придут?

Эвайн кивнула и стала разворачивать то, что прижимала к груди; тепло камина еще не одолело знобящую сырость, и она не сняла плаща.

– Сегодня Йорам занят на вечерней службе, а потом Синил хотел его видеть. Отец Каллен будет в ризнице ожидать окончания их встречи. Это сосуд, о котором ты просил. Подойдет?

Она поставила чашу перед отцом, пламя камина заиграло теплыми бликами на серебряной поверхности, отбрасывая искорки в глаза Камбера.

– Как раз то, что нужно.

Он осторожно поставил чашу на сундук у двери в гардеробную, две пары глаз внимательно следили за каждым его движением.

Рис негромко кашлянул, привлекая внимание к себе.

– Теперь ты можешь сказать, что задумал, или будем дожидаться остальных?

– Если не возражаешь. Мне бы не хотелось объяснять дважды.

Они ожидали. Внешне Камбер оставался совершенно спокоен, но вынужденная пауза вызвала беспокойство внутри. Наконец он услышал тихие шаги, знаком руки попросил всех оставаться на местах и поднялся открыть дверь. Когда раздался стук в дверь, он отодвигал засов.

– Прости, что запоздали, – буркнул Йорам, войдя в комнату вместе с Калленом. – Синил задержал. Я принес благовония.

Когда дверь была заперта, Каллен извлек из-под сутаны тугой сверток и передал его Камберу.

– Это оказалось не так просто, как ты думал. Кое-чего из упомянутого тобой не нашлось. Ариэлла могла увезти с собой, или же забрала королева. Надеюсь, это подойдет.

Камбер сел в кресло и принялся разворачивать ткань. Каллен кивнул Эвайн и Рису и опустился возле кресла на колено, чтобы видеть руки Камбера. Йорам приветствовал сестру поцелуем, коснулся плеча своего зятя и устроился на скамеечке с другой стороны.

– О, ожерелье Халдейнов! – воскликнул Камбер. Он расправил ткань и поднял цепь со множеством алмазов и необработанных рубинов, каждый из них был размером с горошину. Когда ожерелье легло на ладонь, камни заиграли.

Каллен, привалившись к подлокотнику, наслаждался эффектом.

– Ты говорил, требуется нечто такое, что она часто надевала, – торопливо заметил он. – А теперь не скажешь ли, для чего это нужно?

Камбер с улыбкой рассматривал ожерелье, оценивая его пригодность. Через несколько секунд он накрыл драгоценность ладонью и взглянул на собравшихся.

– Это – наш мостик к Ариэлле. Используя ее вещь для сгущения магических сил, я смогу проецировать образы памяти Ариэллы на поверхности темной воды. Если повезет, удастся и некоторое перемещение мысленных образов – сдвиг во времени вперед или назад.

Рис разинул рот, Эвайн проглотила слюну, а Йорам приподнял белесую бровь. Каллен поджал губы, качая головой.

– Ты уверен? Понимаешь, что делаешь?

Камбер усмехнулся.

– Я уже говорил, ты можешь уйти, если хочешь. Замысел все равно будет воплощен. Только не думаю, что он способен вызвать проблемы с твоим здравым смыслом.

Каллен поморщился и пробурчал что-то невнятное, отчего Камбер рассмеялся.

– Перейдем в соседнюю комнату, и я объясню, что мы будем делать.

Прихватив чашу, Камбер направился в приготовленную им гардеробную. Вся одежда и прочие вещи были заранее разложены по сундукам и коробкам, сдвинутым к одной стене, чтобы загородить дверь в ныне пустующие апартаменты. Единственное высокое окно было завешено тяжелым гобеленом, защищавшим от непогоды и призрачного света взошедшей луны. Даже к вентиляционной решетке Камбер придвинул ларь.

В центре комнаты небольшой квадратный стол был накрыт белой тканью. На столе зажженная свеча бросала блики на графин лазурного стекла и воду в нем, завернутые в полотняную салфетку, лежали четыре новых восковых свечи. Тут же стояла небольшая закупоренная бутылка. Принесенную Эвайн чашу Камбер водрузил в центре. Йорам положил на стол кадило, извлек из-под сутаны пакетик с благовониями и оставил рядом.

Когда Камбер запер дверь, все расположились вокруг стола. Он занял место напротив окна, положил ожерелье рядом с чашей, достал из-за пазухи небольшое серебряное распятие и поместил на столе.

– Скоро я попрошу вас помочь мне обратиться к четырем архангелам и установить преграды, как мы делали это на церемонии наделения Синила могуществом, – желая подбодрить остальных, он говорил, улыбаясь. – Рис, оставайся там, где сидишь. Ты, наш Целитель, будешь Рафаилом. Йорам, поменяйся местами с Алистером и сядь справа. Ты – Михаил. Алистер, твое место на севере, ты будешь говорить за Ариэля. Эвайн остается роль архангела-вестника.

После необходимых перемещений за столом воцарилась выжидающая тишина. Пламя единственной свечи отражалось в чаше, отбрасывающей свет на лицо Камбера. Перед ним, между чашей и краем стола, рядом с холодом бриллиантов и рубинов, тепло светилось распятие.