Тот, кто умрет последним - Джеймс Гриппандо

– Не спрашивала ли она у вас имена ваших друзей, которые согласились бы взяться за это дело?

– Нет. Но я не называю имен просто так. – Татум, казалось, боялся сказать лишнее. – Потому что у меня больше нет таких друзей.

– Расскажите мне о письме, полученном вами от адвоката Салли.

– Сказать почти нечего. В письме просто говорится, чтобы я пришел в контору на важную встречу по поводу смерти Салли Феннинг.

– Можно мне взглянуть на него?

– Конечно. Вот оно. – Татум вынул письмо из внутреннего кармана пиджака и дал Джеку.

Тот быстро просмотрел его.

– Кларенс Найт – ваше настоящее имя?

– Да. Но я не совсем понимаю, как она его узнала.

– Надо полагать, свое настоящее имя Салли вы не назвали.

– Нет. Только Татум, свое прозвище.

– Как у Татума О'Нила, да?

– Пошел он на хрен, этот Татум О'Нил. На какой планете вы, белые люди, живете? Джек Татум, самый подлый и самый худший футболист…

– Да. Не важно, – сказал Джек. – Итак, Салли каким-то образом узнала ваше настоящее имя и сообщила его своему адвокату.

– Как я уже говорил, нас свел ее телохранитель, так что это он мог сказать Салли мое настоящее имя. И это еще одно доказательство того, что я эту женщину не убивал. Думаете, мой приятель сообщил бы ей мое настоящее имя или я назвал бы ей мое настоящее прозвище, если бы собирался совершить убийство? Я назвал бы ей других имен с три короба.

– При обычном убийстве – да. Но может быть, вам нет смысла слишком осторожничать, сообщая налево и направо вымышленные имена, когда лицо, нанимающее вас, собирается умереть в результате убийства?

Татум как-то особенно улыбнулся.

– Вы очень умный человек, Свайтек.

– Вивиен Грассо, – прочитал Джек имя адвоката в верхней части письма.

– Вы ее знаете?

– Отчасти. Она очень поддерживала моего отца, когда он баллотировался на должность губернатора. Потому я думаю, что это письмо как-то связано с управлением имуществом Салли.

– Какое отношение это имеет ко мне?

– Вы ее спросили об этом?

– Я надеялся, что об этом спросите ее вы, как мой адвокат.

Джек положил письмо на стол.

– Я обещал Тео встретиться с вами. Я не говорил о том, что пойду дальше этого.

– Я готов заплатить вам.

– Дело не в деньгах.

– В чем же еще? Я вам не нравлюсь?

– Это не любовная встреча. И совсем не нужно, чтобы вы мне нравились.

– Не думаете ли вы, что вы, как Перри Мейсон, занимаетесь только делами невиновных? Так вот, послушайте, что я вам скажу. Если кто-нибудь пытается пришить убийство этой женщины мне, знайте: я невиновен. Так что вы скажете, Перри? Беретесь вы за это дело?

– Это не так легко. Я сейчас очень занят.

– Это блюдо будет куда пикантнее, чем те, которые доставались вам до сих пор.

– Вы будете поражены.

– Правильно. Взгляните на это фото. – Татум передал Джеку ту же самую газетную вырезку, которую показывал ему Тео.

Джек взял ее молча.

– Вот вам шикарная двадцатидевятилетняя женщина. Она только что отхватила сорок шесть миллионов у старого придурка, своего мужа, за которым была замужем всего полтора года. И первым делом она ищет кого-нибудь, кто вышиб бы из нее мозги. Вы не хотели бы узнать, что за всем этим кроется?

Джек внимательно всмотрелся в глаза Салли, ища в них признаки тревожащих ее проблем. Женщина на фотографии смотрела прямо на него.

– Не хочется, Джек?

– Вообще-то что-то привлекательное в этом есть.

– Скажите мне хотя бы: встретились бы вы с этим адвокатом, занимающимся наследственными делами, если бы были на моем месте?

– Только со своим адвокатом.

– Тогда пойдемте со мной. Самая большая угроза состоит для меня в том, что вы выпишете три счета за один час.

– Если бы дело было только в деньгах, то сейчас ко мне стояла бы в очередь толпа народа.

Татум наклонился над столом, почти прильнув к нему.

– Позвольте мне выложить все как есть. Да, я пришил несколько человек. Все это в прошлом. Поверьте, мир ничего не потерял оттого, что я убрал какого-то мерзавца. Я никогда не убивал никого, похожего на эту женщину, то есть на Салли Феннинг.

Джек строго посмотрел на него.

– Ну, ну, – нахмурился Татум. – Кажется, что кто-то хочет трахнуть меня. Конечно, за свою жизнь я натворил кое-что дерьмовое. Но на этот раз, черт побери, я совершенно чист. Для такого настоящего защитника по уголовным делам, как вы, это дело должно оказаться весьма интересным. Так ведь?

Джек чуть не улыбнулся. Парень был близок к истине.

– Возможно.

– Так вы со мной?

– Я подумаю об этом.

Джек протянул письмо Татуму, но тот поднял руки, отказываясь взять его.

– Оставьте у себя. Оно вам, возможно, пригодится.

Джек сложил письмо и положил его в карман.

– Возможно.

Вечером в пятницу Джек вернулся в свою среднюю школу. Старшеклассники школы из команды «Кавалеры Корал-Гейбл Хай» сражались с командой «Майами Лейкс» на футбольном поле, и ему показалось забавным взять на этот матч своего «Младшего брата» поболеть за свою альма-матер. Джек принимал участие в местном отделении американского проекта «Старшие братья и Старшие сестры», и ему больше всего нравилось водить Нейта туда, куда его никогда не водила мать, в частности на многочисленные футбольные матчи. Это было благородным делом по отношению к матери-одиночке, пытающейся самостоятельно воспитывать мальчика. Именно поэтому он и предлагал в таких случаях свои услуги. Нейт оказался интересным ребенком, и Джек с удовольствием участвовал в подобных походах.

Сегодня, однако, у Джека были еще и собственные планы.

Как правило, на такие мероприятия собиралось много народу. Джек и Нейт шли в общем потоке возбужденных болельщиков, направлявшихся через турникеты в главных воротах. По футбольному полю маршировал оркестр, играя знакомую боевую песнь школы. Основные трибуны быстро наполнялись, а над дальним концом поля светилось табло, отсчитывающее время, которое оставалось до первого удара. Мимо Джека и Нейта внезапно длинной змейкой пробежали футболисты. Они уже разогрелись перед игрой и теперь с криками возвращались в раздевалку, чтобы получить последние наставления своего тренера.

Прошло почти двадцать лет с тех пор, как Джек играл в футбол за университетскую команду, и теперь ему не верилось, что когда-то он выглядел таким же молодым в своей серо-малиновой форме.