Я – снайпер. В боях за Севастополь и Одессу - Людмила Павличенко

Степь расстилалась по обеим сторонам дороги, как открытая книга. Теплой июльской ночью она лежала перед нами таинственная и тихая. Но днем громыхала от орудийных залпов, вспыхивала зарницами пожаров, дышала пороховой гарью. Население уходило из Бессарабии вместе с нами. По дорогам двигалась сельскохозяйственная техника (комбайны, тракторы, сеялки и проч.). Попадались целые караваны грузовиков с большими деревянными ящиками: видимо, в них вывозили заводское оборудование. Колхозники гнали гурты скота, вместе с ним тащились обозы из телег с домашним скарбом. Я уж не говорю о том, что множество женщин с малыми детьми, подростков, стариков понуро шагали по пыльным обочинам, опасливо поглядывая на небо, вздрагивая от артиллерийской канонады.

Часто над степными дорогами кружила «рама» – двухфюзеляжный и двухмоторный самолет «Фокке-Вульф-189», который немцы называли «летающим глазом армии». Он действительно вел разведку, наводил на колонны, уходящие к реке Днестр, бомбардировщики, вел корректировку огня дальнобойной артиллерии. «Рама» летала не быстро, но достаточно высоко. Все нападения на нее краснозвездных «ястребков» ничем не заканчивались, да и мало их было, этих нападений.

Фашисты же совершали налеты регулярно. Они били по дорогам, по селам, прилегающим к ним. Мы видели полностью выгоревшие поля пшеницы, разбитые бомбами жилые дома, складские, административные и хозяйственные постройки, брошенную и сгоревшую технику. Бывало, на наших глазах бомбардировщики «Юнкерсс-87», внезапно вывалившись из облаков, с воем пикировали на дорогу, бомбили и расстреливали из пулеметов мирное население, которое никак не могло защитить себя. Все это напоминало не обычную войну, где противоборствуют равные по силе армии, а целенаправленное истребление нашего народа.

Мы, его защитники, либо прятались по лесам, либо шли на восток по тем же дорогам. Простые люди, не видя от нас никакой помощи, неприязненно говорили: «Провалиться бы вам! Почему не воюете с врагом, почему не даете ему отпора?!»

Картины страшного разорения и огромного людского горя отзывались в сердце болью, с которой спокойно жить невозможно. Кто-то впадал в уныние, кто-то терял веру в победу и страшился будущего. Но я думала о возмездии, неизбежном и неотвратимом. Пришельцы с запада, которые вероломно нарушили мирную жизнь моей родной страны, должны понести суровое наказание, и я смогу их наказать. Смогу, как только оружие попадет ко мне в руки. Но дела с вооружением обстояли неважно. Не хватало не только снарядов для полковой и дивизионной артиллерии, не хватало даже винтовок.

В книге мемуаров вице-адмирала И.И. Азарова, который летом 1941 года являлся членом Военного совета Одесского оборонительного района, есть глава с выразительным названием: «Дайте оружие!» Он рассказывает о том, как при стремительном наступлении фашистов искал по армейским складам винтовки, автоматы, станковые и ручные пулеметы и везде получал отказ. Лишь по случайности ему удалось вооружить одну вновь формируемую воинскую часть Южного фронта: «У нас было пятьсот учебных винтовок… Все с просверленными патронниками. По нашей просьбе на заводе заделали отверстия. Большую часть винтовок удалось ввести в строй. Мы испробовали их на стрельбище – к нашей радости они оказались годными…»[2]

Обычная винтовка Мосина образца 1891/1930 года попала ко мне во второй половине июля, после того, как наш полк стоял под сильным артиллерийским обстрелом на рубеже Ново-Павловка – Новый Арциз. Очень обидно с единственной гранатой в руке наблюдать за ходом боя. Но в миллион раз горше ждать, когда твой товарищ, стоящий рядом, будет ранен и его оружие перейдет к тебе. Осколок снаряда тяжело ранил моего однополчанина, спрятавшегося в окопе. Истекая кровью, он отдал мне «трехлинейку».

После артподготовки румыны приготовились к нападению, и тут я вместе с другими бойцами нашего первого взвода, положив винтовку на бруствер неглубокой траншеи, поставила хомутик на секторном прицеле на метку «3» (то есть на дальность 300 метров) и передернула затвор. Патрон находился в канале ствола, легкая пуля образца 1908 года ждала своего освобождения. Огонь мы открыли по команде младшего лейтенанта Ковтуна. Заработали и ротные ручные пулеметы. Исход этой маленькой битвы решила наша удачная контратака. Поднявшись из окопов, мы отогнали фашистов довольно далеко. Поле боя осталось за нами, и бойцы 54-го стрелкового полка принялись собирать оружие убитых врагов. В качестве трофеев мы получили винтовки чешского производства «ZB-24» калибра 7,92 мм. Наши патроны к ним не подходили, потому требовалось снимать с трупов также и патронные сумки. Конечно, это решало трудности с вооружением солдат лишь частично.

Младший лейтенант Ковтун, увидев меня с «трехлинейкой», закинутой за плечо, подошел поближе. Я боялась, что он прикажет отдать ее кому-нибудь из бойцов. Но после недавней победы над противником комвзвода был настроен благодушно.

– Значит, вместе со всеми в атаку ходила, красноармеец Людмила?

– Так точно, товарищ командир! – отрапортовала я.

– Ну и как настроение?

– Отличное, товарищ командир!

– Стреляла? – спросил он.

– Да. Обойму истратила.

– Ладно. Старшина перепишет эту винтовку на тебя. Посмотрим, какой ты снайпер.

– Мне бы оружие с оптическим прицелом, товарищ командир, – попросила я. – Тогда и результаты другие будут.

– Этого пока обещать не могу. Но при первой возможности попробую исполнить твою задушевную просьбу, – младший лейтенант улыбнулся, и я поняла, что теперь уж точно вхожу в строевой состав вверенного ему подразделения…

Между тем наше отступление продолжалось. «Чапаевцы» подошли к западному берегу реки Днестр, переправились через него и 26 июля заняли оборону на восточном берегу на рубеже: Граденица – село Маяки – Францфельд – Каролино-Бугаз. Севернее находились фортификационные сооружения Тираспольского укрепленного района № 82.

Его возвели задолго до войны и оборудовали неплохо: бетонные, деревянно-земляные, каменные огневые точки, блиндажи, глубокие окопы и траншеи. Здесь в капонирах и полукапонирах расположили около ста орудий разных калибров, несколько сотен станковых и ручных пулеметов. Также УР-82 располагал подземными складами с разным военным имуществом. Советское командование рассчитывало остановить здесь вал вражеского наступления, перемолоть на днестровских берегах румынские и немецкие пехотные дивизии и затем отбросить их обратно к западной границе. Я пишу подробно об УР-82 потому, что его военные склады очень пригодились 25-й и 95-й стрелковым дивизиям. По крайней мере, наш 54-й полк получил станковые пулеметы «максим», ручные пулеметы «Дегтярев пехотный», «трехлинейки» и винтовки СВТ-40, основательно пополнил боезапас. А мне наконец-то вручили совершенно новую, в заводской смазке снайперскую винтовку Мосина с оптическим прицелом «ПЕ» (прицел Емельянова).

Однако расчеты наших генералов на коренной перелом в боевых действиях с опорой на УР-82 не оправдался. Румыны и немцы, имея пятикратное численное превосходство, напирали сильно. На рубежах Тираспольского укрепрайона ожесточенные бои шли с 26 июля по 8 августа. Затем воинским частям Южного фронта пришлось отходить к дальним пригородам Одессы. Линия советской обороны теперь пролегала по населенным пунктам: Александровка – Буялык – Бриновка – Карпово – Беляевка – Овидиополь – Каролино-Бугаз…