Неотразимая - Конни Брокуэй

Она играла сердцем юноши, как игрушкой. И вся жизнь этого юноши была для нее игрушкой. Все говорили, что это не первый раз. Такое случалось неоднократно. Она играла людьми и теперь заплатит за эти игры.

– Я принес вам это, чтобы вы не забывали, – произнес Томас.

– Не забывала? – Фиа нахмурилась.

– Да, об одном особенно удачном соблазнении.

– Томас, – начал было осторожно Джеймс и положил ему на плечо руку, но Томас сбросил ее. Джеймс также очарован ее колдовством. Да, это, пожалуй, самое подходящее определение, потому что и сам Томас с трудом сдерживался, чтобы не поддаться ее чарам.

– Вот, можете добавить это к вашей коллекции. – Томас положил окровавленную шпагу на колени леди Фиа, испачкав тончайший шелк.

Фиа опустила глаза и вздрогнула. Томас ждал, его сердце билось как сумасшедшее. Он не видел выражения ее глаз. Ее лицо оставалось опущенным, глаза смотрели на окровавленную шпагу, руки замерли в воздухе. Темные волосы соскользнули с ее плеч и полностью прикрыли лицо.

– Что это? – спросила она низким хриплым голосом.

– Томас, вы зашли слишком далеко, – вмешался Джеймс.

– Неужели? – Томас перевел взгляд на Джеймса. Его лицо побелело, губы дрожали. – А я-то подумал, что это она зашла слишком далеко, если ради нее юноша решил сразиться с Танбриджем, искусство которого хорошо известно всем. Ради нее!

– Какой юноша? – Фиа подняла глаза.

– А что, их так много? – безжалостно улыбнулся Томас. – Может, мне описать его, а то вряд ли вы помните всех по именам, – проговорил он. – Юноше восемнадцать лет, но выглядит моложе, рыжеволосый и белокожий.

– Только не Пип! – В ее глазах появилась боль, и на мгновение твердость оставила Томаса. Но он вспомнил, что вокруг много зрителей и, возможно, она играет для них.

– Я вижу, вы помните его. Что ж, ему это будет приятно. Филипп Лейтон, Пип. Не богатый Пип, не могущественный Пип, а просто один из тех молодых людей, которые влюбляются в вас и который способен любить. – Томас обвел взглядом толпу воздыхателей. – Но молодые любят так безыскусно, всем сердцем, они так смешны в своих чувствах.

– Да, – спокойно согласилась леди Фиа, – мне говорили. А где он сейчас? Что произошло?

– Ваше имя оказалось втянутым в скверную историю, – пояснил Томас, – но это не имеет отношения к Пипу. Глупец вызвал Танбриджа на дуэль, и тот принял вызов. Дуэль состоялась. Как видите, юный Пип проиграл.

– Он мертв?

– Пока нет. Шпага пронзила грудь, но важные жизненные органы не задеты. – Фиа с облегчением вздохнула. Ну, уж нет, Томас не позволит ей отделаться так просто. – Ему повезло, и если он избежит заражения, это послужит ему хорошим уроком на будущее.

– Возможно, и всем нам, – тихо проговорила леди Фиа, прежде чем посмотреть на Томаса. – А вы? Очевидно, вы тоже испытываете дружеские чувства к этому юноше? Вы что были его секундантом? Человек ваших лет секундантом у юноши? Неужели вы не могли остановить его?

– Мне ничего не было известно о дуэли. – Как она посмела возложить вину за Пипа на него? – Я услышал звук ударяющихся шпаг и пошел на него. Все произошло до того, как я поспел туда. Пип не очень искусен в фехтовании.

Томаса уязвило предположение Фиа, что он мог быть секундантом у юноши и не отговорил его от такого безумного шага, зная, насколько искусен в фехтовании Танбридж.

– А когда вы познакомились с ним? Я имею в виду Пипа. Вы ведь еще тогда могли спасти молодого человека, просто не подпуская слишком близко к себе. Чем он заинтересовал вас? Что он для вас?

– Да, – холодно ответила Фиа, – вы правы. Он мне не интересен.

– Черт побери! – взорвался Джеймс. – Если вы не остановитесь, я сам буду вынужден вызвать вас на дуэль.

Фиа положила руку на подлокотник и, опершись на него, встала. Шпага скатилась с колен и со стуком упала на пол, оставляя кровавые пятна на светло-розовом неглиже.

Резкий стук упавшего металла вернул к жизни ухажеров, которые стояли вокруг, словно парализованные. Из толпы молодых людей выскочил один, подлетел к Томасу и ударил по щеке.

– Назовите место, сэр, – потребовал он.

– Я отказываюсь.

– Трус! – крикнул ему в лицо другой.

Тот, кто ударил Томаса, уже замахнулся вновь, но Томас перехватил его руку и остановил.

– Не надо, – ледяным тоном произнес он. – Эта дама не стоит даже вашего сломанного запястья, а уж тем более жизни.

И в подтверждение своих слов он так крепко сжал ему руку, что сам почувствовал – еще немного, и он сломает ему кости. Лицо излишне ретивого кавалера исказилось от боли, он попытался высвободиться, но тщетно. Томас держал его будто железными клещами.

– Я не потерплю... не допущу, чтобы вы оскорбляли эту леди. – Молодой человек задыхался, голос его дрожал и прерывался от боли.

– Томас, успокойся, – попросил Джеймс. Вокруг все роптали. Лица окружающих побледнели. Общее напряжение нарастало.

– Прекратите, – послышался голос Фиа, – отпустите его, прошу вас.

Томас повернулся к ней.

– Не надо хмуриться, мадам. Я не омрачу вашей совести. – Томас посмотрел на мужчину, руку которого он сжимал как в тисках. – Вы можете вызывать меня сколько вам угодно, сэр, – Томас оглядел всех присутствующих, – как и любой из вас, но удовлетворения я вам не доставлю. Ни сейчас, ни позже. Пролито уже достаточно крови из-за нее, а, глядя на ваши глупые лица, – сюда он включил и Джеймса, – я вижу, что прольется еще немало. Но только не моей.

С проклятием Томас отпустил руку мужчины, и тот отступил. Томас подождал, уверенный, что болван постарается отомстить ему. Поэтому он не услышал и не увидел, как Фиа подошла к нему, но неожиданно остро почувствовал ее у себя за спиной. Она стояла к нему совсем близко. Ее синие глаза потемнели, сверкали гневом и были необыкновенно хороши.

– Если кто-то и бросит вам вызов, лорд Донн, то это буду я, – пообещала она низким грудным голосом.

– А вот этот вызов, пожалуй, я приму, – ответил Томас, поворачиваясь спиной к Фиа и к когорте кавалеров, окружавших ее.

Решительным шагом он вышел из комнаты. Он не услышал, как она бросила ему в спину:

– Берегись!

– Пусть экипаж подождет, я быстро, – сказала Фиа, выходя из кареты. – Гунна, пожалуйста, подожди меня здесь.

– Но Фиа! – решительно запротестовала Гунна. Ее шотландский акцент был особенно заметен из-за изуродованных губ. Ей не нравилось, что Фиа опять подвергнется грубости. – Если его семья слышала все сплетни, которые ходят о вас, то сейчас...

– Пожалуйста, подожди, Гунна.