Я не Монте-Кристо - Тала Тоцка

— А девочка-то и правда хороша, Ник, я смотрю, ты ее отмыл, приодел, совсем другое дело. Но это все равно нечестно, такими надо с друзьями делится. Распишем на троих девочку, а?  — Олег улыбнулся своей мерзкой улыбкой, и до Саломии не сразу дошел смысл сказанного, а когда она поняла, кровь прилила к лицу, и слезы стеной застлали глаза.

Она с трудом смотрела сквозь эту пелену, до боли в костяшках сжимая края подоконника и чувствовала, что Никита сейчас испытывающе смотрит на нее, не видела, а ощущала кожей, словно он ждет, что она сделает. Залепит наглецу пощечину? Или разрыдается, как тогда, в «Амстердаме»?

— Кстати, она справку тебе принесла? А то сам знаешь… — Олег не договорил, охнул и сложился вдвое.

— Она уже почти Елагина, Олег, — спокойно сказал Никита, пряча руку назад в карман и не спуская с Саломии глаз. — Еще одна шутка в ее адрес в подобном тоне, и у тебя на одного друга станет меньше. Выбирай. А сейчас извинись перед... моей невестой.

— Все, я понял, извини,  — прохрипел Олег, не глядя на Саломию и все еще держась за живот.

— Где ее подруга, Димыч?  — недовольно обернулся в сторону двери Никита.

— В машину за бокалами отправил, надо же обмыть невесту, мы шампанское взяли, а бокалы забыли, — начал объяснять Димка, а Никита снова принялся гипнотизировать Саломию.

Почему у нее такое чувство, будто она считывает его мысли? Вроде бы особых способностей к телепатии она за собой никогда не замечала, а сейчас вот ей кажется, что он хочет, чтобы она сорвалась. Истерила, ругалась, рыдала. Он злится за то, что Саломия не стала останавливать этот спектакль, поэтому она не должна сдаваться. Расчетливая стерва? Будет тебе расчетливая стерва!

Она незаметно задышала ртом, призывая на помощь все свое самообладание, взор ее снова прояснился, исчезла мутная пелена слез, Саломия еще ровнее выпрямила спину и с изумлением заметила, как во взгляде Никиты, обращенном на нее, мелькнуло что-то очень похожее на удивление. И, может быть, даже на уважение.

Вбежала Катя с бокалами, Димка тут же начал открывать бутылку, бросая на подружку многозначительные взгляды, ага, Димка ей тоже приглянулся, неудивительно, симпатичный парень. Жаль только Катька для него всего лишь еще одна девочка с улицы. Или из «Амстердама». Иначе эти холеные мажоры не воспринимают таких, как Катя или Саломия, поэтому ей стоит сделать все, чтобы выбросить из головы Никиту Елагина, а из сердца выжечь кислотой или каленым железом его голубые глаза. И начинать нужно прямо сейчас.

Олег одним махом выпил свое шампанское, Димыч с Катей переглядывались, Никита взял бокал в руки, а Саломия даже не шелохнулась, стояла натянутая, как струна. Тогда он подошел, чуть ли не насильно впихнул ей в руку бокал и наклонился ниже. Надо же, ведь она достаточно высокая, а ему все равно приходится наклоняться, и это она на каблуках!

— Ну же, покажи, как тебе нужны деньги, Саломия,  — прошептал он на ухо, а она замерла от его запаха, сразу взявшего в плен, обволакивающего, сводящего с ума запаха мужчины, которого она приняла за своего, но которому оказалась совсем не нужна. Он забавляется, провоцируя на опрометчивый шаг, и Саломия, подавив желание выплеснуть бокал прямо на его идеально сидящий костюм, просто закрыла глаза, продолжая неподвижно стоять.

Елагин навис над ней, дыша глубоко и прерывисто, и Саломии снова показалось, что она считывает его мысли и желания. Вот сейчас он, как и она, изо всех сил сдерживается, чтобы не выплеснуть ей на платье на нее шампанское, или ей просто кажется? На миг открыла глаза, и тут же снова захлопнула, поймав полный искрящей ярости взгляд без пяти минут мужа. «Нет, не кажется». Разжала пальцы, и бокал со звоном упал на вымощеный плиткой пол.

— Извини, я такая неловкая.

«Я больше не хочу любить тебя, Никита Елагин, пожалуйста, помоги мне тебя разлюбить».

— Ничего, это на счастье,  — язвительная полуулыбка, и на пол полетел второй бокал. — Нам пора… Мия.

Перед ней материализовалась согнутая в локте рука, Саломия вложила свою ладонь, туго обтянутую перчаткой. И там, где они соприкасались, немилосердно дымило и жгло.

— Хороший выбор,  — сказал из-за спины Димка, — Маринка на дерьмо сойдет, когда увидит тебя с такой красавицей.

— Марина тут ни при чем, — негромко сказал Никита обернувшись к приятелю, а Саломия вздрогнула, так непривычно близко звучал его голос, — я просто влюбился в нее, Димыч, как только увидел. Еще там, в «Амстердаме».

«Шах!». Опешивший Димыч открыл и тут же захлопнул рот.

Когда садились в длиннющий сверкающий лимузин, Дима с Катей уселись первыми, Олег забрался за ними, а Саломия задержалась, подхватывая юбку своего белоснежного шелкового платья. Никита одной рукой поддерживал ее, другой придерживал дверь, и тогда она качнулась к нему, шепнув совсем тихо: «Значит влюбился. Так кому из нас нужнее деньги?», и с тайной радостью отметила, как полыхнули голубые глаза.

«Шах и мат!»



Сама свадьба в памяти Саломии запечатлелась, как бесконечно снующий пчелиный рой. Их с Никитой торжественно расписали в ЗАГСе, хотя в моду уже прочно вошли выездные церемонии, но Саломия была только за  — чем меньше пафоса, тем лучше, все равно из знакомых у нее здесь были только сами Елагины, Катя да друзья Никиты. Обошлись без катаний по городу и выматывающих фотосессий, дежурно отклацали несколько кадров под обязательными березками и отправились в ресторан.

Все это время Никита вел себя идеально, улыбался, благодарил за поздравления, придерживая Саломию за локоть, вовремя освобождал ее от шикарных букетов, которые порой напоминали ей срезанные кустарники. Он был знаком со всеми гостями, в отличие от своей теперь уже жены. А у нее все звучали в голове слова, брошенные небрежно Димычу: «Я просто в нее влюбился. Еще там, в «Амстердаме». Ясно, что говорилось это для Саломии, вот только с какой целью?

За столом Саломия не смогла впихнуть в себя ни крошки, и шампанское тоже не стала пить — за целый день две чашки кофе и малюсенькое печенье, не стоило играться с алкоголем, если она не планировала уснуть прямо за свадебным столом. Когда объявили танец молодых, она внутренне сжалась, но Никита снова удивил, улыбнувшись ей и поправляя выбившуюся из прически прядь. А то, что при этом он прошипел ей на ухо: «Надеюсь, ты не станешь показывать характер и не отдавишь мне ноги»,  — так это только она слышала, никто из гостей ничего не заподозрил.

Саломия мерно покачивалась в такт музыке и прилежно топталась на одном месте, стараясь держать свои ноги подальше от елагинских, поэтому танец прошел без эксцессов. А вот последующее «Горько» застало их обоих врасплох. Саломия со страхом взглянула на Никиту, но тот невозмутимо обхватил ее лицо ладонями, закрывая окружающим обзор. И ее сердце впервые за весь этот выматывающий день дало о себе знать, несмело трепыхнувшись в груди  — неужели он ее сейчас правда поцелует? Пусть хоть так, можно ведь один раз, она столько мечтала о том, чтобы ощутить его вкус…