Я не Монте-Кристо - Тала Тоцка

В ванной и правда было тепло, чистые полотенца она тоже нашла, да толку с них, во что ей переодеться? Никто не подумал о том, что ей нужна будет другая одежда, даже элементарная ночная сорочка. Была бы она настоящей новобрачной, тогда конечно бы не понадобилась, а так…

Просто до нее никому не было дела, а она даже не знала, что их «брачная» ночь должна пройти в квартире Никиты, почему-то решила, что ее отвезут в дом к Елагиным, туда должны были доставить чемодан со съемной квартиры. В крайнем случае, можно было бы попросить что-нибудь у Ирины, она единственная, кто относился к ней тепло и с участием. Конечно, здесь наверняка есть домашняя одежда Никиты, ее бы устроила футболка или майка, но одна только мысль, что придется надевать на себя его вещь, вызывала у нее панику.

Саломия открыла дверь спальни и тут же поспешно закрыла. Огромная, на всю комнату, елагинская кровать точно не для нее, да и не голышом же ей туда лезть. Она прошла в гостиную, там перед внушительной плазмой на полстены стояли два кресла со стеклянным низеньким столиком, ни дивана, ни какой-нибудь завалящей тахты. Саломия попыталась сдвинуть кресла, но силы были неравны, она села в одно из них и, забравшись с ногами, попыталась устроиться как можно удобнее.

Что ж, половина дела сделана, свадьба оказалась самым сложным этапом, дальше осталось лишь вступить в это проклятое наследство, отписать все Никите и бежать от него куда глаза глядят, чтобы не увязнуть в этом договорном браке, как муха в сладости. Пустой желудок давал о себе знать, но спасительный сон вскоре сморил ее, напоследок выдав в подсознание дурацкий стишок: «На новом месте приснись жених невесте».

* * *

Никита открыл дверь и вошел, стараясь не шуметь. Дверь в спальню была плотно закрыта, девчонка наверняка дрыхнет без задних ног, поэтому он прошел в гостиную и повернул регулятор света на приглушенный. Он не врал Марине, когда говорил, что его раздражает Саломия, но идиотское имя и скверный характер совсем не повод ее будить, пусть хоть кто-то сегодня выспится.

Елагин не собирался так рано возвращаться, но неожиданно понял, что не хочет сегодня оставаться у Марины. Ее бесконечные слезы и истеричные рыдания порядком достали, он чувствовал себя вымотанным и опустошенным — свадьба, гости, образцово-показательные выступления. И еще эта его жена. Головная боль. Саломия, мать твою...

Конечно же, он сразу запомнил ее имя, но ему доставляло необъяснимую радость смотреть, как яростно вспыхивают глаза под длинными ресницами, а еще больше забавляло, как она старательно прячет свою злость, прикрываясь показным равнодушием. Поэтому он намеренно ее злил, это уже стало для него своеобразным ритуалом.

Он вспомнил обвинения Марины, которыми она сегодня бросалась, и усмехнулся. А ведь он в самом деле разглядывал неожиданно появившуюся грудь своей договорной сначала невесты, а потом жены, гадая, своя она или сделанная. По всему выходило, что своя, где у нее деньги на такое, Марина свою сделала еще до их отношений и денег не пожалела.

Хоть Никита поначалу воспринял их брак в штыки, он затем очень быстро поменял точку зрения, и виной этому была, как ни странно, Саломия. Вопрос, почему Никита не женится на своей девушке, неожиданно ввел его в ступор. А и правда, почему? Он задал его себе самому и нехотя признал, что вообще не собирался жениться, надеясь протянуть так минимум лет пять, а то и больше. Вот годам к тридцати может быть, но не в свои двадцать четыре точно.

Зато Марина думала с точностью до наоборот, и сегодняшний день его свадьбы послужил лучшим тому подтверждением. В этом Никита убедился, когда Марина в мельчайших подробностях расписала их свадьбу, как именно она мечтала о ней и как грезила. Для девичьих грез все было слишком детально продумано вплоть до оттенка праздничных букетов на столах, и Никита с ясностью осознал, что мероприятия по поимке его в мужья тоже давно и тщательно спланированы, не исключая внезапную бременность, несмотря на заверения Марины о приеме противозачаточных таблеток. Потому и свернулся сегодня «по-быстрому», радуясь про себя, что всегда носит с собой презервативы. Дождался, пока та уснула, и свалил.

Так что, перефразируя философа, если бы Саломии Елагиной не существовало, ее следовало бы создать. Фиктивный брак — лучшая возможность защитить себя от любых брачных посягательств, почему ему раньше не пришла в голову такая простая и разумная мысль? Проблема была только одна  — сама Саломия. Она не нравилась Никите, его раздражало в ней буквально все, ну почему родителям взбрело в голову подсунуть ему такой неудачный экземпляр? Бракованный…

Хотя стоило признать, внешность у нее не подкачала, сегодня Никита, войдя в комнату и увидев свою невесту, в самом полном смысле онемел. Самое интересное, что ее не загримировали до неузнаваемости, просто как-то вдруг она стала выглядеть совсем по-другому. О груди он уже вспоминал. Несколько десятков раз.

И несмотря на все это, Никита считал, что родители могли подобрать ему что-нибудь получше официантки из ночного клуба, пусть даже самого дорогого в городе. Он был твердо убежден, что то, кому в какой семье родиться, предопределяется свыше и заблаговременно. Он родился в семье, где деньги были давно, к ним все привыкли и воспринимали как должное, все эти разговоры о равноправии хороши лишь для политики, а в политику Никита точно не собирался.

Его девушка тоже была из обеспеченной и влиятельной семьи, и это было правильно, он считал, что если девушка привыкла к нищете, то потом обрушившиеся денежные потоки не обернутся ничем кроме безвкусицы и безрассудной тяги к деньгам. Саломия такая же, да она и не скрывает, что решилась на авантюру с наследством исключительно ради денег.

На самом деле Никита ее пугал, он знал, что ни отец, ни бабка  — вот у кого хватка железная!  — не стали бы ввязываться в сомнительное предприятие, значит у них действительно есть возможность получить это наследство. Он верил семье, единственное, чего ему хотелось, чтобы это была не Саломия.

Он доставал бутылку из бара, как вдруг услышал за спиной вздох, а когда обернулся, чуть не выронил бокал. В кресле, неудобно подвернув ногу, свернувшись калачиком и положив голову на подлокотник, в подвенечном платье спала Саломия.

Никита молча рассматривал спящую Саломию и вновь нехотя признавался себе, что его фиктивная жена смотрится очень мило даже в такой неудобной позе. Слишком изящно согнут локоть, к которому она прижалась щекой, слишком плавный изгиб спины, игольчатые густые ресницы отбрасывали тень, отчего лицо казалось еще тоньше. На открывшийся обзор в глубоком вырезе платья Никита откровенно залип, внутри даже заскреблось досадное — ну почему это именно Саломия? Елагин был убежден, будь на ее месте другая, этот фиктивный брак можно было бы легко превратить в ненавязчивое и взаимоприятное времяпрепровождение.

Но не с ней. Никита отпил из бокала и продолжал смотреть на Саломию, как вдруг та завозилась в кресле и открыла глаза. И поспешно выпрямилась, хлопая ресницами. Никите стало отчего-то неприятно, когда он заметил, как в настороженных серых глазах, обращенных на него, мелькнул испуг.