Пристанище пилигримов - Эдуард Ханифович Саяпов

творилось на каждом выступлении в «Малахите» — на верхних ярусах люди переставали жрать и выпивать, вокруг сцены собиралась огромная толпа, жаждущая зрелищ, появление мальчиков и девочек из балета встречали бурными аплодисментами, а когда на сцене появлялась сама примадонна, толпа начинала свистеть и аплодировать пуще прежнего.

После программы к ней подходили поклонники и пытались выразить своё восхищение, — это были совершенно разные люди, и свои чувства они выражали по-разному: кто-то интеллигентно, положив правую ладошку на грудь и приседая в глубоком реверансе, кто-то протягивал визитку, кто-то приглашал на свидание, кто-то предлагал денег, а кто-то норовил вымазать пьяными соплями: «Леночка! Ты такая талантливая, такая красивая! Пойдём накатим водки на брудершафт!» — Мансурова в любом случае улыбалась и благодарила за добрые слова. Она со всеми людьми, независимо от статуса, вела себя одинаково вежливо, деликатно, без пантов.

За всю нашу совместную жизнь я не встретил ни одного человека, который явно демонстрировал бы своё негативное отношение к Леночке, но как выяснилось, такие люди имеются в любом окружении. Иногда они существуют скрытно и не проявляют своих истинных намерений — они подбираются к нам, как постельные клопы, незаметно кусают и пьют нашу кровь. Даже таким милашкам, как моя жена, приходится сталкиваться с человеческой подлостью, лицемерием, злословием, завистью…

Ищите врагов среди самых близких подруг и друзей. Если вы кого-то любите, это не всегда вызывает ответное чувство, и это не означает, что вы можете доверять человеку. Самыми вероломными и опасными, как правило, бывают люди, которые располагают к себе окружающих, — эдакие обаятельные мерзавцы. Не покупайтесь на их уловки. Не верьте никому.

Где-то в конце апреля за чашкой утреннего кофе Мансурова сообщила мне важную новость:

— Ты знаешь, у меня появилась новая подруга. Эта девушка окружила меня таким вниманием и участием, что я просто в недоумении.

— Кто это? — буркнул я, отхлёбывая из кружки кофе с коньком, где коньяка было больше, чем кофе.

— Галина Шагалова.

— А это кто?

— Арт-директор. Моя непосредственная начальница.

— А-а-а-а, эта толстожопая красотка, с глазами, как у грустной лошади.

Лена засмеялась и продолжила перечислять заслуги своего арт-директора:

— Она даёт мне любые деньги на костюмы. Прикинь, она даже выделила нам отдельную гримёрку с современной мебелью и хорошим ремонтом. А ещё она распорядилась, чтобы нас кормили бесплатно в «Жаровне» по пятницам и по субботам.

— Круто! — обрадовался я. — А можно к вам на хвост упасть?

— Естественно, — ответила она. — Куда ж тебя денешь?

— А ещё, — с загадочным видом добавила Эллен, — подходит она ко мне вчера на репетиции и говорит: «Елена Сергеевна, зайдите к бухгалтерию, распишитесь за бабки». Я спрашиваю: «Какие ещё бабки? Мы вроде уже всё получили». «Премия, — говорит, — за то что ваши заслуги превысили наши ожидания… Короче, за талант и красоту». Ну я сперва подумала, что кинули какую-то подачку…

— Сколько? — прервал я её пространный нарратив.

— Двадцать тысяч.

— Что?!

— Двадцать кусков, прикинь! Я глазам своим не поверила, когда мне их отслюнявила бухгалтер.

— Может, сгоняем летом в Турцию, — предложил я.

— Поработать, — ответила жена, строго подняв кверху пальчик.

Так они стали подругами «не разлей вода». Крупная девушка Галина Шагалова буквально носила маленькую хрупкую Мансурову на руках. Они беспрестанно пили на работе кофе с коньяком, а по вечерам ужинали в ресторанах, — естественно, без меня, поскольку в будничные дни я «трубил» на комбинате, довольствуясь обедами в цеховой столовке, а по вечерам — лапшой быстрого приготовления с варёными яйцами. Эти так называемые подружки, позабыв о голодных и сирых, обжирались лангустами, жульенами и кордон блю. По телефону она мне все уши просвистела о том, какая замечательная у неё подруга — Галина Шагалова.

— Угомонись, глупенькая! — резанул я в какой-то момент. — Ты не знаешь этих людей… Это настоящие оборотни. Держи с ними ухо востро. А эта Шагалова… Я видел её пару раз, но мне хватило… Самая настоящая хитро выебанная сука.

— Ну началось! — орала моя жена в трубку. — Узнаю своего мизантропа! У тебя все люди — либо дураки, либо сволочи! Ты даже собственных родителей подозреваешь в том, что они тебя не любят!

— Так оно и есть, — парировал я. — Мама всю жизнь хотела девочку, а папа хотел гения. Вот и получается, что я не оправдал их надежды.

— О-о-о, матерь божья! Я не могу тебя больше слушать! Ты натуральный сундук, набитый премудростями.

— Сними розовые очки! — орал я в ответ. — Там тебе — не здесь! Это другой город! Там все друг друга едят или ебут!

— Н-е-е-е-т! Ты натуральный маньяк!

— Поверь мне, деточка, — молвил я назидательным тоном, — тебя когда-нибудь подставят, и я не удивлюсь, если это будет Шагалова.

— Зачем ей это надо? — по слогам спросила Лена. — Я курица, которая несёт золотые яйца.

— Вот в чём ты права, так это в том, что ты действительно курица. — Я громко заржал в телефонную трубку, и в моё ухо врезались короткие гудки.

Даже спустя многие годы я вспоминаю эту историю как показательный пример того, что бесплатным бывает только сыр в мышеловках. А ещё эта история является примером эгоцентричного восприятия окружающей среды — людям свойственно заблуждаться насчёт того, что на самом деле происходит за кулисой общественного мнения.

Богемная среда — это самая настоящая клоака, в которой царят жуткие нравы, а именно: зависть такая ядовитая, что яд кураре на артистов уже не действует; распущенность затмевает эпохальные оргии Калигулы и Нейрона; проповедуются однополые сексуальные отношения, именно «проповедуются» как некий культ для посвящённых; отвратительное злословие; «вежливые» подставы; «великодушные» предательства; крайняя мелочность; экзальтированная истеричность; вечные скандалы и, конечно же, самое утончённое, самое изысканное лицемерие, — это далеко не полный список человеческих пороков, характерных для этой «культурной» среды.

Могу про себя сказать, что я далеко не ангел и совершал в своей жизни бесчестные и даже страшные поступки, но для меня — для такого архаровца — та мерзость, которую я увидел в богемной среде города Екатеринбурга, до сих пор является самым человеческим дном. Наверно, поэтому испокон веков шуты и скоморохи считались падшими, но сегодня на них зарабатывают огромные деньги, и этим всё сказано.