Книгоед - Владимир Аренев

Войдя в открытые ворота, первым делом пошел к колодцу.

Жажда была настолько велика, что мальчик не обратил никакого внимания на всадника, который туда же подвел своего коня.

Эмка зачерпнул горсть воды, отпил, умыл лицо. Благодать!

Вдоволь напившись, он перевел взгляд на коня.

— А-а-а! — вопль ужаса вырвался из уст несчастного мальчика.

Животное было не целое. Воду пила только передняя половина, а задняя половина отсутствовала — и вода сразу же выливалась. Но мало того — на уцелевшей ужасной половине восседал Эмкин обидчик и мучитель — барон Мюнхаузен.

К счастью, крик мальчика привлек внимание барона не к «оленю», а к собственному животному. И пока барон удивленно разглядывал ополовиненного коня, Эмка уже бежал прочь от крепости, испугавшись, что знаменитый рассказчик и выдумщик стрельнет в него еще какой-нибудь штукой.

Вот мальчик ворвался в лесную чащу, но не остановился передохнуть, а продолжал мчаться, не разбирая дороги. При этом персиковое дерево, выросшее на Эмкином лбу, постепенно теряло и листья, и плоды, и ветки, цепляясь и ударяясь ими о более прочные деревья.

Наконец Эмка выбежал на поляну и остановился.

"Где уж тут по-книжному что-то менять? — в отчаянье подумал он, переводя дух. — Здесь хоть бы живым остаться. Или помереть, но по крайней мере, нормальным человеком, а не персиковым деревом!"

Эмка вцепился в пенек, которым после безумного кросса стали его чудо-рога — и что было сил рванул…

К удивлению мальчика, дерево вместе с корнями вышло довольно легко. Эмка потрогал лоб — рана затянулась! И головная боль прошла. "Слава богу!" вздохнул он с облегчением.

Однако в следующее мгновение Эмка краем глаза заметил за своей спиной движение. Стремительно развернулся… — и ничего не увидел.

Зато услышал откуда-то сверху:

— А, мой олень! Теперь я знаю, где тебя искать!

Над поляной на пушечном ядре пронесся барон Мюнхаузен.

Эмку передернуло от ужаса. А сзади, словно дразнясь, послышалось тихое "хи-хи-хи".

Эммануил Солдатов снова рванул в чащу.

На этот раз долго бежать не пришлось. Прямо перед мальчиком с неба свалилось семь куропаток. Все они были насаженны на шомпол, которым обычно чистили древние ружья. Причем куропатки были жареные! И не успел Эмка как следует удивиться, как уже жадно поедал одну из птиц — так сильно ему хотелось есть!

— Ах ты негодный олень! Ты еще и куропаток чужих уничтожаешь!

Эмка чуть было не подавился: это был голос Мюнхаузена. Мальчик вновь пустился в бега.

"Да когда же я проснусь-то наконец?!"

В ответ за спиной раздалось то же тихое "хи-хи-хи".

Эммануилу хотелось завыть от отчаянья. И он бы завыл, если бы был уверен в том, что это ему поможет.

Вдруг правая нога мальчика погрузилась во что-то вязкое.

"Началось!" — подумал он. Но оказалось, что вязнут ноги не в воздухе, а в обычном болоте. Правда, чем одно лучше другого Эмка не знал. Лишь судорожно дернулся к твердой с виду кочке.

С большим трудом Эммануилу все же удалось выбраться — болоту досталась только правая кроссовка.

"Ничего. Она все равно уже никуда не годилась. Этот заспинный хохмач ее так порезал, что ходить в ней можно было только во сне".

Радостная мысль: легко отделался от обувки, помеченной неизвестным преследователем, — несколько вдохновила Эмку. Он оглянулся вокруг и увидел недалеко от себя раскидистое дерево. Уж неясно, откуда оно здесь взялось, посреди болота, — но ведь росло, зеленело!..

Мальчик тут же решил перебраться по кочкам к дереву и переждать на одной из могучих ветвей ночь, которая вот-вот должна была наступить.

Сказано — сделано. "А утром по кочкам допрыгаю назад, к лесу. Здорово все-таки я, не заметив болота, добежал аж до самой его середины!"

Мальчик поудобнее устроился на ветке и задремал.

Проснулся Эмка оттого, что рядом кто-то кряхтел. "Кто это у меня в комнате может кряхтеть?" — подумал спросонья, потер глаза, открыл… — и захотел их снова закрыть. Проснулся он вовсе не в своей комнате, а на том самом дереве, где вчера и засыпал. Разумеется, во сне, из которого никак не мог выбраться.

Ценой невероятных усилий Эмке удалось не расплакаться.

Он посмотрел вниз.

— О, наш славный барон! Глядите-ка, и он попал в беду!

Барон Мюнхаузен не слышал слов мальчика. Он вообще не замечал ничего вокруг, все глубже и глубже погружаясь в болотную грязь. При этом обеими руками тянул себя за косичку в надежде, что таким образом сможет выбраться.

— Нет, барон, сказки кончились, — ехидно проговорил Эмка.

Но в следующее мгновение устыдился своих слов. Мюнхаузен ведь не виноват в Эмкиных злоключениях.

Мальчик закричал:

— Держи, фашист! — и налег на ближайшую к Мюнхаузену ветку.

Хорошо, что ни слова, ни понятия, которое оно обозначало, во времена барона не существовало. Так что ничуть не оскорбившись, Мюнхаузен выпустил из рук свою косичку и вцепился в ветку.

Правда, в последний момент начавшееся было сгущаться пространство едва не помешало благополучному спасению.

Забравшись на дерево и усевшись рядом с Эмкой, Мюнхаузен первым делом воскликнул:

— Молодой человек! Будете свидетелем!

— Свидетелем чего? — осторожно осведомился мальчик.

— Того, как я вытащил себя за волосы из болота!

"Ну что ты с ним поделаешь!"

Эмка счастливо рассмеялся, качнулся на ветке, потерял равновесие и…

Проснулся! На этот раз в своей комнате.

— Ура!!! — закричал он.

В комнату заглянула мама.

— Проснулся? И голос сразу прорезался. А я уж было подумала: Эммануил мой в летаргический сон погрузился.

— А в чем дело? — не понял Эмка.

— Он еще спрашивает! Как залег вчера после обеда, так только сейчас, утром, и проснулся.

"Хорошо хоть проснулся", — мелькнула в голове у мальчика мысль.

А мама добавила:

— Вставай! Чисть зубы и иди есть. Я всё оставила на кухне. Из-за тебя, сони, на работу опаздываю!

в которой сны становятся явью, а Колобок летает

Когда умывался и чистил зубы, внимательно изучил свой лоб и обнаружил там тоненькую полоску шрама. "Неужели от дерева?!"

…Во всяком случае поиски правой, поврежденной кроссовки ничего не дали. То ли родители выбросили за негодностью, то ли… "Если родители — почему тогда левую оставили?" — спросил сам себя Эмка. И решил, что всё, хватит дурака валять. Пора разбираться в происходящем по-настоящему, пока это происходящее его, Эммануила Солдатова, не угробило!