Мой бывший враг - Дарья Вознесенская

Ключи все никак не желают находиться в не такой уж и огромной сумке, в которую я ныряю чуть ли не с головой, а когда обнаруживаются, наконец, то попасть ими в замок оказывается целой проблемой. Я чертыхаюсь и в который раз за сегодняшний вечер замираю, потому что мужская рука властно накрывает мою, а Каримов встает настолько близко сзади, что я чувствую его дыхание в области макушки.

Нет, он не прижимается, он просто… будто обтекает меня всем собой. Плотно, липко, неотвратимо. А потом его пальцы сжимают мои, ослабевшие, и я смотрю завороженно, как медленно и уверенно входит ключ в замочную скважину. И делает поворот, еще один, управляемый двумя руками — моей, узкой и светлой, и его, загорелой и жилистой.

Щелчок замка бьет по нервам.

Но вместе с этим щелчком я начинаю дышать, потому и выдергиваю ключ, и хватаюсь неудобно за дверную ручку, желая одним нажатием закончить это… это…

Вот что это было, а?

Я боюсь делать шаг назад, на него, потому дверь едва ли не бьет меня по лбу, и я втискиваюсь в открывшееся пространство, в собственную прихожую, надеясь успеть… Но меня никто уже не преследует. Его нет уже на площадке — исчез без звука, просто растворился в темноте — а меня все еще потряхивает!

Прикусываю губу, чтобы не зарычать, захлопываю дверь и закрываюсь на все замки, на засов. И только потом позволяю себе чуть истерично выругаться.

Вампир хренов! Оставил опять меня опустошенной, а сам…

* * *

… — Интересно, зачем я тебе? — наверное, вино делает меня безбашенное, раз я так просто задала этот вопрос. — Вокруг столько девиц, готовых броситься к вам по первому щелчку…

— Может мне интересно только то, что я не могу получить… по щелчку?

* * *

Может в этом все дело? Ему хочется еще раз проверить свои силы? Убедиться, что любая пойдет за ним — даже если она его презирает? Даже если она — «расчетливая дрянь, которая нафиг больше не нужна»? И плевать, что девушка думает по этому поводу…

Усмехаюсь. Может ему и плевать. Только я изменилась. Это раньше мне не за что было держаться, точнее, единственное, что держало меня на плаву — желание выбиться в люди и заработать хоть сколько, чтобы помочь маме.

Сейчас же мои якори не дадут лодке сорваться в бурю.

У меня есть пусть и живущие порознь, но здоровые родители, работа, замечательные отношения с замечательным парнем и четкое представление о том, что я хочу.

Уже не получится заполнить собой и своими желаниями мою жизнь, что заполнена под завязку.

Раздеваюсь и валюсь в кровать, без всякого душа — устала. А поздним утром меня будит телефонный звонок:

— Ну что, подружка, выспалась? А я, между прочим, почти и не ложилась!

— Это чувствуется, — бурчу. Мариша, похоже, до сих пор не сильно трезва.

— Ну не будь такой занудой! — хихикает. — Мы сейчас загород собрались с друзьями, составишь компании? Баня, бассейн, шашлык…

— Спасибо Марин, — качаю головой, — но мне как-то не хочется.

— А хочется хандрить?

— Нет, устала просто за эту неделю.

— А я думала из-за ночи устала.

— Ты о чем?

— Ой, да шучу я. Но ты мне скажи… мне показалось, или тот мужик вышел и не вернулся не просто так? — в ее голосе жадное любопытство, а мне становится неприятно. С другой стороны, чего мне стесняться? Я же сама заявила, что это знакомый моего отца…

— Он домой собирался и подвез меня, — говорю полуправду.

— Ну вот, а говорила, что он сволочь! — хохочет будто даже принужденно. — Себе лакомый кусочек решила заграбастать? Знаю-знаю, ты не такая, у тебя Денис и так далее. Так может познакомишь меня с ним? Я сейчас свободна, он, судя по отсутствию кольца, по меньше мере не женат — вдруг у нас что и выйдет.

— Я…

Черт.

Как сказать, что я ни за что не буду их знакомить? И как объяснить — самой себе — почему?

— Я же не пересекаюсь с ним, Мариш, — стараюсь говорить спокойно и убедительно. — И контактов его не знаю. А у отца, уж прости, выспрашивать не буду…

* * *

— Восемь — девятьсот тринадцать — семьсот пятьдесят один и четыре двойки. Запомни этот номер наизусть, золотая, мало ли что может произойти…

* * *

— Поня-ятно, — тянет недовольно подруга. — Ну лады. Я тебе завтра позвоню, поздравлю, может опять замутим чего.

Но на следующий день она не звонит. Я, как ни странно, даже рада. Посвящаю выходные женским приятностям — шоппингу, кино, книгам, снова восстанавливая спокойствие в душе. Которое даже два букета пошатнуть не могут.

Первый и не должен — отец присылает мне роскошные розы и два билета в театр, удивительно точно попадая в мой вкус.

Второй букет — нескромных размеров и без записки. Она и не нужна. Фиолетовые орхидеи, да еще и в таком количестве, может подарить только один человек. И я бы отправила их в мусорное ведро, но становится действительно жалко невероятной красоты в обрамлении зелени и прихотливо изогнутой черной вазы — цветы-то в чем виноваты?

А вот отсутствие цветов от Дениса не то что напрягает, но удивляет немного. Он не из тех, кто заваливает меня подарками, потому я жду хотя бы обязательных — на Новый Год, день рождения, Восьмое марта. Ведь для этого жеста в современном мире нужна всего лишь карточка и пара минут времени.

Но до моего парня это доходит, похоже, только по возвращению из командировки. Потому что когда я захожу вечером после работы домой, виновато разводит руками.

— Я забыл, представляешь? — кивает на заросли, для которых я освободила журнальный столик.

Забыл поздравить свою девушку или про праздник, про который забыть-то невозможно из-за массового ажиотажа? Даже не знаю, что лучше… Например, достать жестом фокусника какой-нибудь подарок?

Но и это мне не грозит. Денис подмигивает лишь:

— Я исправлюсь. В пятницу обязательно свожу в ресторан.

А я ловлю себя на несколько брезгливом недоумении. И продолжаю молчать.

— Как хорошо все-таки дома! — Денис целует меня, ерошит волосы. — Что у нас из еды сегодня?

— Овощное рагу. Могу эскалопы пожарить…

— Давай, — блаженно вытягивается на диване.

Я переодеваюсь и отправляюсь на кухню, параллельно закидывая в стирку его грязные вещи — джинсы, толстовки и свитер. А потом осматриваюсь:

— Денис, а где твои грязные рубашки?

— А я в химчистку сдал, вместе с костюмом.

— Да? Ну хорошо, — я несколько удивлена, но это и к лучшему. Глажка не входит в число моих любимых занятий, а рубашки Денис любит наглаженные почти до хруста.