Ничей - Алексей Борисов

отложился. Дальше мы вроде бы всей компанией стояли на улице… да, и пили джин из горлышка бутылки, по очереди.

С хозяйкой заведения, тоже давнишней знакомой Егора, мы простились тепло. Потом куда-то брели. Потом Егор вместе с брюнеткой ненавязчиво испарились… Ах, да, моя блондинка запросилась в боулинг, но я и к боулингу совершенно равнодушен. Вдобавок из головы у меня никак не шли аппаратные переживания. Студентка тотчас же надулась, после чего была без разговоров посажена в маршрутное такси. Домой я прибыл, судя по всему, на автопилоте.

Лица наших спутниц я сейчас, наверное, не вспомнил бы.

— Да, Алексей Николаевич, не надо смешивать напитки, — хрипло сказал я своему отражению в зеркале.

После душа и бритья мне заметно полегчало. Я извлек из шкафа пиджак посвежее (вчерашний болтался на вешалке в прихожей), переложил в карман удостоверение и заторопился на службу. Обычный утренний променад по холодку был весьма кстати.

На верхней ступеньке парламентского крыльца стоял зам управляющего делами Власьев. Его большие, навыкате, глаза по-рачьи озирали каждого с головы до ног. Самый преданный нукер Валентина Юрьевича осуществлял важнейшую миссию: контролировал своевременность прибытия. В руке его на осеннем ветру трепетал блокнотик.

Со стороны парковки одновременно со мной приблизилась Наталья Владиславовна. Власьев явно недружелюбно покосился на ее коротенькое белоснежное пальтишко, купленное этим летом в Италии, и на длинные ноги в колготках цвета «Фуксия».

— Я сегодня вовремя, Андрей Александрович, — ангельским тоном сказала Наталья, вертя в тонких пальчиках брелочек с ключами от новенького «Ниссана».

Власьев не удостоил ее ответом.

Я улыбнулся Наталье и кивнул заму управделами.

— Кофе пить к нам придете, Алексей Николаевич? — поинтересовалась Наталья.

— Приду обязательно, — ответил я. — Набирай пока воду.

В кабинете, повесив куртку в шкаф и проведя расческой по волосам, я отработанным движением запустил компьютер. Ввел парламентский пароль и зашел в Интернет. Перед чашкой кофе, как обычно, хотелось посмотреть свою почту. Служебным ящиком я практически не пользовался — так и не привык: деловую, как и личную переписку вел через старый персональный, которым обзавелся задолго до службы.

На пароль к нему, вводившийся ранее тысячи раз, мой ящик реагировал странно. Машина просигналила мне, что желательно проверить написание. Я проверил, хотя не видел такой нужды. Эти буквы и цифры я помнил лучше, чем номер телефона. Результат не изменился. После пятого подряд ввода и пятого отказа стало понятно, что без технического специалиста тут не обойтись. Я позвонил в нашу компьютерную «скорую помощь», изложил суть и сказал, что буду в помещении напротив, а ключ оставлю в замке.

Чайник урчал, нагреваясь. Витюша приветствовал меня улыбкой и кипой свежей прессы.

— Про нас больше ничего не пишут?

— Про нас нет, а насчет профессора «Канцелярская правда» сообщает, что прокуратура интересуется им и его сыном, — ответил Витюша. — Ссылаются на «Интерксерокс».

— Про агентство я знаю. А в «Канцелярскую правду», похоже, тоже будем опровержение слать.

Горячий и сладкий кофе окончательно вернул меня к жизни. В очередной раз я мысленно пообещал себе никогда не соревноваться с Егором в количестве выпитого — ввиду изначальной и полной обреченности этого занятия.

— Алексей Николаевич, «Фактам и комментариям» уже можно письмо отправлять? — спросила Наталья.

— Подожди чуть-чуть, до особого распоряжения. Ладно?

В дверь поскреблись.

— Да! — крикнул я.

То был не товарищ Толиков, хотя манера казалась похожей. То был наш компьютерщик Пётр Иванович — тихий, дотошный и безотказный работник, лысоватый, полноватый и круглолицый мужчина. Всех коллег по аппарату он охотно консультировал в любое время и по первому требованию.

— Алексей Николаевич, — как-то смущенно произнес он, — можно вас на минутку?

Мы с ним вышли в коридор.

— Что-нибудь секретное? — пошутил я.

— Понимаете, такое впечатление, что ваш ящик взломан, — сказал Пётр Иванович.

— Взломан? Кем?

— Не знаю. Отсюда установить невозможно.

Я взялся за голову.

— Бред какой-то… Кому он нужен — взламывать его?! Это что, Пентагон?

— Алексей Николаевич, я простой техник, — начал Пётр Иванович. — И это пока только мое предположение, понимаете? Надо, конечно, еще проверять. Но мой опыт говорит о том, что это — самый правдоподобный вариант.

— Что же делать? Были у нас прецеденты?

— При мне не было. Вы лучше доложите Забегалову, а он решит, кому поручить разбираться. Но на мои слова не ссылайтесь, ладно? Это ведь не подтверждено.

После беседы с Петром Ивановичем я молча допил свой кофе и вернулся в кабинет. Набрал номер Валентина Юрьевича по «вертушке».

— Слушаю вас, — раздался знакомый голос.

— Валентин Юрьевич, доброе утро. Есть разговор на пару минут.

— Поднимайтесь.

На этаже управляющего делами явственно пахло валерьянкой. Запах усиливался по мере приближения к приемной профессора. В самой приемной он сделался просто нестерпимым. Ульяна нервно множила что-то на ксероксе. «Прокламации», — почему-то подумал я. Лариса шепталась с сыном Валентина Юрьевича. При моем появлении они вздрогнули и обернулись.

Для работников аппарата отношения Ларисы и Забегалова-младшего тайной никогда не были. Сам факт наличия Ларисы в приемной управделами злые языки объясняли тем, что Валентин Юрьевич желает более внимательно присмотреться к будущей невестке. Лариса, в свою очередь, доводилась близкой родственницей главе одного из сельских районов.

Я протянул руку Юрию Валентиновичу и увидел легкое смятение у него в глазах. Молодой и перспективный архивист был одет, как всегда, с иголочки и на сей раз очень коротко, почти «под ноль», подстрижен. «Обрили уже», — вспомнилась фраза из «Джентльменов удачи». Я задержал взгляд на Забегалове-младшем, и он пожал мою руку. Ощущение было абсолютно таким же, как от рукопожатия с его папой.

Покинув членов семейного совета, я предстал перед его главой.

— У нас ЧП, Валентин Юрьевич, — бодро доложил я.

Валентин Юрьевич явно удивился. Как правило, я уверял его в том, что у пресс-службы дела идут отлично.

— Похоже, взломан мой ящик электронной почты, — пояснил я.

— Парламентский?

— Нет, личный. Но все наши сотрудники знают, что он использовался для деловой переписки, в том числе с редакциями.

Произнося «с редакциями», я особенно внимательно следил за реакцией управляющего делами. Или я еще мал и глуп, или Забегалов мастерски владел мимикой лица, но уловить хоть что-нибудь необычное я не сумел, как ни старался.

— Вы уверены, Алексей Николаевич?

— По внешним признакам — да.

— Техника вызывали?

— Вызывал, но он ни в чем до конца не уверен, — сказал я, не желая подставлять Петра Ивановича.

Валентин Юрьевич снял трубку «вертушки».

— Вячеслав Алексеевич, зайди ко мне.

Лесных появился тут же, словно стоял и караулил за дверью.

— Алексей Николаевич говорит, что взломан его почтовый ящик, — без предисловий объявил своему второму заму Забегалов. — По-моему,