Не в силах устоять - Кара Эллиот

— Да. Теперь, имея возможность лучше разглядеть ваше прелестное платье, я могу понять, что вас очень интересуют цвета, — сказал он, глядя на ее заляпанный красками наряд, — Узор просто… необыкновенный.

Элиза неожиданно смутилась.

— Я всегда надеваю старые вещи, когда…

— Когда пишете акварелью? — предположил он. — Очень практично. И какие картины вы пишете? Портреты злющих кошек? Сцены из жизни лесных друидов, совершающих свои языческие обряды?

— Я просто иногда балуюсь акварелью.

— Полагаю, вы слишком скромны, леди Брентфорд. — Он улыбнулся. — Все хорошо воспитанные леди в той или иной степени владеют карандашом или кистью, разве не так? Развивают свои таланты.

Она нервно вздохнула, хотя он и не понял почему.

— Могу я увидеть ваши работы?

— Нет! — в тревоге воскликнула она. — То есть… я не люблю показывать свои наброски.

— Ну почему же? Можете быть уверены, что я не суровый критик. Мне нравится смотреть на произведения искусства, и я знаю по опыту, что большинство женщин обожают демонстрировать свои таланты. А ваши, — еще один взгляд на платье, — просто бьют через край.

То, что он ее поддразнивает, вызвало у нее еще большее смущение.

— Нет, мои наброски не очень хороши.

Видимо, они действительно ужасны, раз она так бурно реагирует, подумал Гриф. Так что настаивать и тем самым еще больше ее смущать будет недостойно джентльмена, хотя его недавние действия вряд ли можно назвать достойными. Настоящий джентльмен не стал бы набрасываться на сестру своего хозяина на верхушке дуба.

— Простите меня, — сказал он, слегка поклонившись. — Я не хотел вас расстраивать. Если вам угодно держать в тайне свои таланты, пусть так и будет. Не смею возражать.

— Благодарю, — ответила Элиза, но все еще выглядела немного смущенно. — Если вы не против, сэр, я хотела бы привести себя в порядок, и предпочла бы сделать это без свидетелей, — сказала она, схватив свои ботинки.

Гриф не смог удержаться, чтобы снова ее не поддразнить:

— Но я уже увидел гораздо больше, чем ваши прелестные щиколотки.

— Как это не по-джентльменски — напоминать мне об этом, лорд Хадден.

— Это один из многих моих грехов. Я часто говорю то, о чем лучше умолчать в приличном обществе.

Элиза отвернулась и прикрыла глаза своими ресницами, очевидно, с тем, чтобы он не увидел, что она об этом думает.

— Да, мужчинам позволено устанавливать свои собственные правила, а женщинам, увы, нет. С нами не очень-то считаются.

Она была права. Там, где он мог легко отшутиться, для нее последствия могли стать не слишком веселыми.

Он отошел и встал за стволом могучего дуба.

— Приличия соблюдены, — сказал он.

В ответ он услышал шуршание ботинок о гравий.

— Я увижу вас за ужином? — спросил Гриф, не оборачиваясь.

— Вы с ума сошли? Сидеть за одним столом с пьяными дебоширами? Я постараюсь держаться как можно дальше от пошлых шуток и переполненных ночных горшков. — Зашуршала листва, и он услышал: — Можете выходить.

Гриф вышел на дорожку.

— А ваш брат не думает о том, удобно ли вам оказаться в подобной ситуации?

— Судя по нашей предыдущей встрече, лорд Хадден, было вполне очевидно, что Гарри не думает ни о чем, кроме собственных удовольствий. Так что желаю вам насладиться его компанией, сэр.

Он нахмурился. Она, видимо, считает его частью этого кружка. Ведь приехал же он сюда с какой-то целью.

— Вы и мой братец можете упиться до чертиков, но мне есть чем заняться вечером. — Она расправила плечи, приняв царственную позу, — это выглядело забавно, если учесть растрепанные волосы, заляпанное краской платье и зашнурованные лишь наполовину ботинки. — До свидания.

Она повернулась и пошла… хотя попытка удалиться с достоинством ей не слишком удалась — она споткнулась о толстый корень дуба.

Гриф немного подождал, а потом пошел за ней на некотором расстоянии, чтобы узнать, куда она направляется. Главный дом был в противоположном направлении.

Когда тропинка вывела его из леса, он увидел ее впереди. Она прошла под каменной аркой в огороженный стеной сад и закрыла за собой ворота.

Снова подождав, он подошел поближе.

Место было очаровательным. Освещенные солнцем каменные стены были увиты дикими розами, сверху свисали густые пучки плюща…

Плющ… олицетворяет дружбу.

Вряд ли, если учесть, какие он позволил себе вольности. Но ведь так сложились непредвиденные обстоятельства.

Ему очень хотелось отодвинуть засов и войти. Однако вопреки своим не слишком приличным комментариям по поводу случившегося он оставался джентльменом. А одиночество леди сегодня уже и так было нарушено, и не один раз.

— Черт. — Гриф заставил себя пройти мимо домика с садом. — Черт, черт, черт — бормотал он, сворачивая на дорогу к главному дому.

Леди Брентфорд была совсем не такой, какой казалась на первый взгляд.

Но поскольку она была полна решимости держать свои секреты при себе, он обязан уважать ее желания.

— Какое это все же бесстыдство. — Элиза не была совсем уверена, относилось ли ее суровое бичевание к ней или к маркизу. Она захлопнула дверь домика, чувствуя, как все ее тело дрожит от гнева и жара, вдруг обозначившегося в месте, которое она не желала признавать.

Элиза потерла руки, чтобы унять покалывание кожи. Она все еще чувствовала прикосновение его рук к ее телу и его жаркое дыхание, обжегшее ее кожу. Все в лорде Хаддене — его запах, его тело, его чувство юмора — казалось ей сверхчувственным.

Грешным.

— Конечно, он грешен, дурочка, — напомнила себе Элиза. — Он же один из этих церберов, которые пользуются в светском обществе дурной славой.

Из-под стола раздалось урчание Эльфа.

— Сладкоголосый длинноногий Люцифер, который заманивает женщин, — добавила она вслух, словно считая, что если громко произнести эти слова — это придаст им больше силы.

Господи, только полный недоумок не распознает возникшую рядом опасность.

Но ее тело, казалось, было намерено восставать против разума, хотя в глубине души она знала, что желать недосягаемого глупо.

«У меня взгляд художника на то, что такое свет и форма. Так что я прекрасно вижу в зеркале, как выглядит мое лицо. Увы, я далеко не красавица».

Даже сейчас она видела свое смутное отражение в оконном стекле. Худющая и простоватая. Где-то сильная, где-то угловатая. Мужчины предпочитают карманную Венеру долговязой, нескладной Диане, богине охоты. «А мое тело огрубело от бесконечных походов по полям и лесам в поисках цветов и трав для моих картин. Меня вряд ли назовешь образцом женской красоты».