Пепел. Книга первая - Мери Ли

– Мне жаль. – я и забыла, что не одна.

Смотрю в карие глаза парня, о существовании которого я не подозревала и недели назад. И именно он стал свидетелем той боли, что написана у меня на лице.

Ему жаль. Ага. Конечно. Всем плевать. Почему я так спокойна? Неверие? Шок? Транквилизаторы в венах? Или чем там меня накачали в палате. Я не знаю. Выпрямляюсь и убираю записку в карман.

– Я готова, веди меня к Сенатору. – я знаю, что буду делать.

На трясущихся ногах переступаю порог кабинета Сенатора, не могу удержать себя в руках и медленно подхожу к нему.

– Ты ее убил! – крик разрывает тишину.

– О, милая, ты запачкалась. И между прочим, я сделал то, что ты просила и только. – ехидная улыбка появляется на тонких губах. – Ты сама говорила, что «твое главное желание в этой жизни – это свобода от меня и окончание мучений твоей мамы». Так она свободна, и больше ее мучить Я не буду.

Медленным шагом заставляю свое тело подойти к Сенатору. Замахиваюсь и даю ему пощечину такой силы, что немеет ладонь, а его голова поворачивается до хруста в шее. Я наслаждаюсь этим звуком, слишком долго мечтала съездить по его физиономии, тем более терять мне больше нечего. Мамы нет. Меня тоже скоро не станет.

Смех. Тихий угрожающий смех Сенатора. Потирает ладонью место удара, и его глаза загораются. Это предвкушение. Этот кусок говна думает, что сможет сделать со мной всё, что его больная фантазия рисовала долгие годы. Но он ошибается. Единственная причина моего подчинения – моя мама. Которой больше нет. По его вине.

– Это было зря, сейчас сюда придёт свидетель нашего брака, а пока я преподам тебе урок номер один. Не смей! На МЕНЯ поднимать руку. – замахиваюсь ещё раз, но он перехватывает запястье и тащит меня к столу, где стоит блюдо под крышкой и пара приборов для еды. Видимо свадебный ужин. Как мило.

– Ты думаешь, я буду выполнять твои правила? Ты рехнулся! Убийца! Тебе больше нечем меня удерживать, ты потерял свой последний козырь. – хочу, чтобы он знал, я буду биться до конца. Не уступлю. Знаю, живой этот кабинет мне не покинуть.

Опускает резко мою руку на стол ладонью вниз и крепко держит за запястье, так что я уже перестаю чувствовать пальцы, смотрит мне в глаза со смесью злости и предвкушения. Даже губы облизал. Мерзость какая.

– Тут ты ошибаешься, мой последний козырь ещё в рукаве, а пока запомни раз и навсегда… теперь ты МОЯ собственность, и когда я говорю, ты выполняешь!

Резко хватает со стола нож, и словно в замедленной съёмке я вижу, как он заносит его над головой и очень резко опускает на обратную сторону моей ладони. Крик. Боль.

Вот так в один миг мое сердце, разрываемое на миллиард осколков болью и отчаянием от потери мамы, наполняется другой болью не менее мучительной, но более физической и реальной. Нож торчит из моей руки. Твою мать… Выдергивает орудие и бросает на стол. Мою руку, истекающую кровью, пытаюсь перевязать хоть как-то, салфеткой, что лежала возле окровавленного ножа, зажимаю один край в зубах и со стоном резко дергаю, завязывая узел. Такой боли я не испытывала никогда и наверное, только сейчас я понимаю, какое чудовище взяло надо мной верх. Зажмуриваюсь так сильно, что от созерцания Сенатора меня спасают чёрные бабочки под моими веками и стук в дверь, тихий и еле слышный, но все мои чувства сейчас работают на таком пределе, ведь я словно раненый кролик в норе у голодного волка. Я должна быть сосредоточена, вероятно, у меня будет какая-то возможность отмщения, хотя верится с трудом. И я должна быть готова.

Он даже глазом не повёл на стук и продолжил свою тираду, переходя на другой край стола и присаживаясь, начал раскладывать еду на две тарелки и одну пододвинул мне. Оседаю на стул, и в моей голове никак не укладывается, что же он за человек? Я правда в недоумении.

– Вот сейчас ты меня выслушаешь и не будешь перебивать. Договорились?

Мне остаётся только кивнуть и ощущать, как боль растекается по моей руке, словно ее окунули в огонь и держат там так долго, что плоть начинает слезать. Сейчас угроза надо мной висит как никогда близко, мой страх перед ним вырос до небывалых высот. Пытаюсь зажать рану другой рукой, но крови очень много, и она просачивается сквозь пальцы, марая белоснежное покрывало на столе.

– Во-первых, твоя мама жива! – пережёвывает что-то хрустящее, не отрывая взгляда от меня.

– Что? Простите меня, я молчу. – он специально это говорит. Я не верю ему. С удовлетворением смотрит на мою руку.

– Ещё одно слово и я отрежу тебе палец. – говорит таким будничным тоном, словно только что не вонзил в меня нож, в прямом смысле слова.

– Итак, твоя мама жива, но ты ее никогда больше не увидишь. Я отправил ее наружу, мои люди доставят ее в город Чёрная Пантера, где постараются вылечить. Хотя сейчас я думаю, что надо было ее убрать и делу конец. Ты же в свою очередь будешь слушать меня и уважать. Если меня что-то будет не устраивать, то я передам весточку в госпиталь, и ее просто убьют. Хотя нет. Не просто, а с пытками. Ясно? – ожидает ответа.

– Нет. – в голове сумбур, я вообще не понимаю, что он несёт, похоже, у Сенатора поехала крыша. Или это моя помахала мне на прощание.

– Что тебе непонятно? – устало вздыхает и поправляет свою проклятую ручку, что лежит у него в кармане рубашки.

– Ммм… Моя мама жива и находится на поверхности? Но как? Что за Чёрная Пантера? Почему они вам помогают. И откуда вы вообще знаете про этот город, ведь никто из предыдущих вылазок не вернулся. – сам спросил.

– Боже мой. – театрально закатывает глаза. – Я и забываю иногда, что все это стадо ничего не знает. Как ты думаешь, по какому принципу собрали людей, которые живут здесь? Ведь люди, находящиеся в моем распоряжении, совершенно разные, они жили в разных краях страны и занимались совершенно обычными вещами, когда за ними приезжали машины, прилетали вертолеты и начали свозить их сюда? Как ты думаешь, почему именно раз в год и именно двадцать самых лучших из этого отребья идут наверх? Как думаешь, почему ни один не вернулся? Ответ очень прост – так надо. Большего я тебе не скажу, а если ты скажешь слово хоть кому-то, во-первых, тебе не поверят. Во-вторых, я вырежу твой язык и, конечно же, в-третьих, твоя мама умрет. Всё ясно?

– Да. – в голове проносится только одна мысль: «Мама жива, я не виновата в ее смерти», огромный камень с души просто рухнул в небытие и, не смотря на физическую боль, из глаза скатывается слеза счастья и умиротворения.

– Где доказательства того, что она жива? В комнате всё в крови. – вторая мысль, наверху есть люди. Живые. Если Сенатор не врет, конечно.

– Мое слово – вот твоё доказательство. – решил лишний раз указать на свою значимость. – А кровь – это моего бывшего помощника, у него видите ли совесть проснулась. Ну да ладно, всё улажено. Сейчас за дверью уже ждёт свидетель, который заключит наш брак, а после мы с тобой спустимся проводить наших добровольцев в путь. Но до этого хочу тебе кое-что показать. – Встаёт и протягивает мне руку, для меня это не просто рука – это олицетворение пут, которыми я скована. Сейчас не время делать глупые поступки. Хоть раз нужно подумать, потом сделать. Вкладываю свою здоровую правую руку в его большую и влажную ладонь, отчего мне становится противно от себя самой. Я иду у него на поводу из-за страха, возможно, я буду самая быстро умершая жена Сенатора, а жить я хочу и даже очень. У меня снова есть цель. Это самое главное. Знаете, в определённый момент своей жизни я думала: "лучше умереть, чем что-либо", но сейчас, когда сама смерть ведёт меня в соседнюю комнату, я понимаю, что хочу ЖИТЬ. Мама жива, я должна её найти. Осталось придумать план.