Сова плавает баттерфляем - Мария Тович

19 марта. Вторник. Утро

В дежурке было необычно тихо. Эля ковырялась в мобильнике, капитан осоловело пялился в камеры. Всё утро валил мокрый снег, он падал в лужи и смешивался с грязью. Тучи так и висели над городом, как старые грязные декорации. Выходить на улицу в такую погоду совсем не хотелось. Видимо, и потенциальных нарушителей порядка на подвиги сегодня не тянуло – телефоны дежурных молчали.

Воспользовавшись паузой, Паша спросил:

– Васильич, не знаешь ничего про вчерашний поджог? Ларёк на Мирной.

– Я сегодня с тобой заступил. Откуда мне знать, что там вчера было?

– Ну, может быть, слышал…

– Шпана вроде какая-то подожгла, – ответила Эля, не отводя глаз от экрана айфона.

– Просто… Помните, в прошлую смену мне позвонила женщина и оставила сообщение про горящий ларёк?

– И что? – нехотя повернулся капитан.

– Так это тот самый ларёк, на Мирной.

– Он второй раз, что ли, горит? – не врубился Васильич.

– Да нет же. Когда в первый раз сообщили, он не горел. Позвонили в субботу, а случилось это в понедельник.

– И что? – капитан зевнул и выжидающе уставился на Пашу.

– Он хочет сказать, что ему позвонила предсказательница будущего, – рассмеялась Эля.

– Ааа, – Васильич сделал вид, что понял. – Тогда если твоя ведунья ещё раз позвонит, спроси у неё, когда нам зарплату поднимут.

– Есть тут кто? Парни, киньте мне ключи от 413-го, – послышался знакомый картавый голос.

В окошке дежурки засветилась широкая улыбка Сани Шаранова из убойного. Это был энергичный парень с живыми глазами и ранней сединой, разбавлявшей густые каштановые волосы. В управлении действовало негласное правило: в убойное отделение брали самых достойных. И Саня подходил по всем параметрам. Несмотря на свой молодой возраст, он был не по годам рассудительным, с цепким умом и весёлым нравом. Он часто подтрунивал над коллегами, и в то же время в нём чувствовались некая уверенность и спокойствие.

Паша вскочил с места и метнулся к сейфу с тубусами. Эля молча проводила его удивлённым взглядом. С чего такая прыть? Паша подал Шаранову тубус с нужным ключом и как бы между прочим поинтересовался:

– У вас на этаже ничего не говорили про вчерашний поджог?

– Вроде как отработали парни. По видео малолеток установили. Что с них взять? За пару косарей они и не такое сделают.

– То есть это не просто баловство?

– Так, скорее всего, торгаши не могут территорию поделить. А тебе-то зачем?

– Да-а… просто. Вкусные хачапури там.

– Боишься, что пирожки подгорели? – прищурился Саня и быстрыми шагами направился к лестнице.

Больше Паша об этом происшествии никого не стал спрашивать. Может, и вправду совпадение.

Не время думать про лаваши, надо бы сосредоточиться на будущем разговоре с Мирой. Как сообщить, что её муж приводит в их дом другую? И надо ли? Возможно, Мира знала и потому решила уйти от него. Да, тогда всё понятно. Только зачем ей прятаться? Обычно женщины устраивают неверным мужьям бурные скандалы и разборки. Хотя кто знает, что бывало за дверьми их семейного гнёздышка? Да и Мира не была обычной женщиной в Пашином представлении.

Снег перестал идти, алкоголики добралась до винных магазинов, и новые сутки пошли в привычном режиме: скандалы, шумные соседи, побои и пьяные ссоры, воришки в сетевых магазинах.

– Слушаю. Алё, вас не слышно. Слушаю вас, говорите громче! – почти кричала в трубку Эля. Потом со злостью швырнула на стол трубку, телефон жалобно звякнул. Она сдула светлую прядь с лица и выпалила: – Да что за уроды?! Достали уже звонить и молчать. Бесят! А может, у меня с линией что-то или телефон сломался?

– Ещё бы. Конечно, сломался. Так казенное имущество швырять! – покачал головой Васильич.

Эля бросила на него гневный взгляд:

– Тогда сам садись и отвечай на такие звонки.

– Мне не положено, – спокойно ответил капитан, протирая уставшие глаза. – В должностных обязанностях не прописано. А вам, сержант, надо быть более приветливой. Всё-таки лицо… вернее, голос полиции.

Милославская покраснела от возмущения.

Паша не горел желанием выслушивать Элины бранные тирады. Материлась она похлеще мужиков, а в ярости – и вовсе была неудержима. Потому её и ставили в смену с Васильичем. Того было ничем не пронять, в такие моменты он отводил глаза и, казалось, врубал в голове музыку, которую слышал только он.

За окном стемнело, время шло к вечеру. Паша поднял трубку и в очередной раз представился.

– Алло! Полиция? Меня зовут Виталина.

Внутри у Паши будто зуммер[7] включился. Аж в жар бросило. Опять!

– Что у вас произошло? – Паша попытался изобразить беспристрастность, но внутри нарастала волна нетерпеливого беспокойства. Он даже заёрзал на стуле.

– Помогите! – плакала женщина. – Случилось страшное! – всхлипывала она.

– Что? Что именно случилось? Говорите!

– Женщина… с ребёнком… упали с моста. Они погибли!

– С какого моста? Где? Где вы находитесь?

– Это старый район. Михеевская улица, кажется.

– Не кладите трубку, я соединю вас с дежурным отдела.

Паша даже не успел переключить её на другую линию, как услышал, что Виталина уже сбросила звонок.

– Васильич! – Паша попытался перекричать Элю, которая шумела и никак не могла успокоиться. – Тут… сообщение…

Капитан сделал успокаивающий жест рукой, подошёл к Паше и с деловым видом надел его наушники.

– Какое? – уточнил он, щёлкнув по клавиатуре и открыв архив с записями разговоров.

– Вот, последнее.

Эля, возмущённая непробиваемой выдержкой капитана, надулась и ушла в комнату отдыха, бросив напоследок:

– У меня перерыв. Заменишь, не переломишься. Подумаешь, в должностных у него не написано.

Васильич снял наушники и посмотрел на Пашу опухшими глазами:

– Так ведь анонимное. Не регистрируется.

– Мне кажется, стоит все-таки проверить.

– Смотри, – капитан ткнул пальцем в экран. – Похоже, это твоя заявительница Эльку терроризировала.

Паша сравнил номера. И правда, номер, с которого звонили и бросали трубку, был таким же, как у Виталины.

– Ну, мне-то она сообщила. Не молчала.