Бродяга. Зита и Гита. Кинороманы - Владимир Андреев

— О, Всевышний, какая встреча! Господин Гупта! Вы, как всегда, точны и вовремя. И к тому же прекрасно выглядите, — попыталась она ввернуть комплимент.

— Что вы, госпожа, куда уж мне. Это вы красавица, по-прежнему молоды и очаровательны, — проговорил Гупта, вставая.

— Садитесь, господин Гупта, сейчас подадут чай. Зита, где ты там? Пришел господин Гупта и ждет тебя. Он хочет видеть свою подопечную, — актерски наигранно-ласковым голосом ворковала Каушалья.

Зита, с круглым подносом, на котором громоздились чайные приборы и сладости, подошла к гостю, поприветствовала его легким поклоном и улыбкой и предложила чай.

Гупта, пораженный красотой и юной прелестью Зиты, дрожащей рукой взял чашку и быстро поставил ее на стол, боясь уронить.

— Я адвокат, у меня масса дел. Поймите, что опекунство — это сверх моих обязанностей, — кое-как промямлил он.

— О сироте мы беспокоимся больше, чем о своих детях, — медовым голосом проворковала Каушалья и с улыбкой посмотрела на адвоката.

«Льстивая особа», — подумал Гупта.

— Девочка растет беззаботно, так что беспокоиться не о чем, господин опекун. Она нуждается в материнской ласке, и я ей даю ее сполна, — продолжала лукавить тетка.

— Мы несем ответственность за нее до замужества, — не без умысла вставил дядя.

Каушалья предупреждающе сверкнула на него своими круглыми глазами и заскрипела стулом.

— Не могли бы вы, господин Гупта, — продолжал брать реванш супруг, — найти ей жениха?

Бадринатх пользовался адвокатом, как прикрытием, как пехота танком, и шел в наступление.

— Зите скоро будет восемнадцать лет, пора ей замуж. После ее замужества и у вас, господин Гупта, руки развяжутся, и, естественно, нам будет в радость, что Зита обретет свою судьбу, — перешел дядя к решительной атаке.

— Безусловно. Я сам хотел предложить вам это, господин Бадринатх и госпожа Каушалья, чтобы снять с вас всякое беспокойство и ответственность. Конечно, выдайте Зиту замуж.

— Да, так и завещал мой брат Рао, что мы ответственны за ее судьбу и воспитание до замужества.

— Господин Гупта, — более решительно обратился еще раз с просьбой Бадринатх, — не найдете ли вы ей достойного жениха. Мы искали, но не нашли. Зита, как вам известно, из касты брахманов. Поэтому не так легко найти достойного жениха, — дядя сделал ударение на слово «достойный».

Каушалья почти залпом выпила чай и с трудом держалась в рамках приличия.

В этот момент она всем своим существом ненавидела супруга. Она была готова разбить его блестящие очки и вырвать его сизые пряди волос.

«Ну, погоди мне, заика!» — пригрозила она ему мысленно.

— Бог не даст мне солгать, никто не подходит, господин Гупта, — сказал Бадринатх.

— Я попробую, господин Бадринатх и госпожа Каушалья.

— Доченька, зачем же ты утруждаешься, — ласково обратилась тетка к племяннице, — ведь есть слуга, он бы и принес чай. Ей нравится, господин Гупта, все делать самой. Она все время просит дать ей то одну работу, то другую. Подойди к нам, дорогая, — осклабилась в улыбке тетка, — подойди, моя красавица. Я сама налью.

— Это похвальное стремление. Девушка должна все уметь делать по дому. Ведь она — будущая жена, а жена — это домашнее солнце, — сказал адвокат.

Зита чувствовала себя неловко из-за того, что тетка так бессовестно лжет и устроила этот спектакль затем, чтобы сбить с толку опекуна и показать себя доброй и заботливой.

Разговоры о поисках жениха сильно смущали ее. Она не знала, как себя вести. Сказать правду она не могла, да и зачем?

«Поэтому лучше молчать, а там — будь, что будет», — решила она про себя.

Гупта открыл портфель и вынул из него конверт.

— Вот, Зита, дорогая, твое ежемесячное содержание. Пересчитай, прошу тебя.

— Если вы так настаиваете. Дядя, пересчитайте, — обратилась она с мольбой в глазах к Бадринатху.

— Давай, дочка, — резко сказала тетка, и на мгновение маска любезности спала с ее лица, — я пересчитаю.

Резкой хваткой толстых и коротких пальцев она выхватила конверт из рук Зиты.

Купюры были крупными, поэтому долго считать не пришлось.

— Все верно, господин Гупта! — со вздохом молвила Каушалья и протянула деньги Гупте.

— Прекрасно, — улыбнулся Гупта.

— О, господин Гупта большой шутник, — засмеялась тетка, — ну разве может быть иначе, конечно, все верно. Вот сидит владелица, ей и отдайте.

Гупта передал деньги Зите.

Зита неуверенно взяла деньги.

— Вот и прекрасно. С вашего позволения, я пойду, у меня в конторе много дел.

— Посидите еще. Попейте чаю. Вот прекрасные сладости, господин Гупта, — сердечно попросил Бадринатх.

— Господин Гупта сказал, что у него много дел, — заметила Каушалья.

— Да, да, извините, госпожа права. До скорой встречи, господин Бадринатх, госпожа Каушалья, Зита, — учтиво кланяясь, проговорил Гупта и, взяв со стула портфель, направился к выходу.

Гаму учтиво открыл ему дверь и поклонился.

Гупта кивком головы поблагодарил слугу и вышел во двор; привратник открыл ему решетчатую дверь в саду, и Гупта, подозвав такси, укатил домой.

— Изверг! — закричала на мужа Каушалья. — Найти ей жениха! Поискать ей подходящего! Ишь чего захотел! Дурак старый!

Каушалья была в ярости. Внутри у нее все кипело. Она набросилась на бедного мужа, как пантера.

Он, болезненно заикаясь, так и не смог ничего ей ответить. Под напором Каушальи Бадринатх всегда терял присутствие духа и замолкал.

Каушалья развернулась и ударила мужа по щеке.

Очки слетели и разбились вдребезги.

На шум прибежал маленький Пепло.

— Вон отсюда! — закричала на него Каушалья. — Не путайся под ногами!

Мальчишка, сообразив, что к чему, исчез со скоростью звука.

— Изверг! Навязался на мою голову! А ты знаешь, что если она выйдет замуж, то все достанется ей. Да ты нищим уйдешь отсюда. У тебя заберут все до последней нитки. И когда ты только провалишься! — трагично, голосом средневекового актера причитала Каушалья. Она метала громы и молнии, как богиня Агни. Глаза ее сверкали. Сари, наполненное ветром гнева, как парус, несло ее по гибельным волнам эгоизма, зла и ненависти.

— И когда ты только исчезнешь с глаз моих, заика несчастный, — повторяла она, как шекспировский трагик.

— Все верно, все правильно, — бубнил Бадринатх.

Индира, бабушка Зиты, на кресле-каталке поехала на кухню к Зите.

— Зита! — окликнула она внучку.