Второй шанс адмирала - Валерий Большаков
Шрифт:
Интервал:
Тогда же установили шесть 76-миллиметровых зенитных пушек на носовой и кормовой башнях. А за трое минувших суток умельцы довели число 37-миллиметровых зениток-автоматов с двенадцати до шестнадцати[5], разместив к тому же целый десяток зенитных 85-миллиметровых орудий.
Правда, «в тот раз» линкор не пострадал ни от бомбежек, ни от батарейного огня, так ведь «Парижская коммуна» и не воевала почти…
На мостик вышел капитан 1-го ранга Кравченко, командир корабля.
– Товарищ командующий, – обратился он, – до берега сто сорок кабельтовых[6]. Ближе подходить опасно – мины.
Октябрьский кивнул.
– Пошлите вперед тральщики, Федор Иванович, на всякий случай. Да, и прикажите от моего имени никому не приближаться к берегу. Где мы, примерно?
– На траверзе батареи «Тирпиц».
– Молчит?
– Глухо! – рассмеялся Кравченко. – Летуны разделали их, как хотели! «Амбарчик»[7] пролетал час назад, сделал фото – все горит!
– Так им и надо, воякам. Ну, что? Действуем по плану. Приказаний не ждите, открывайте огонь, как только окажетесь на месте.
– Есть!
Октябрьский повернулся в сторону запада. Там стояла темень.
Благо на востоке занималась заря, и ее скудный свет хоть как-то разбавлял ночную черноту.
Филипп вздохнул.
Он утратил прежние страхи, обрел душевный покой, заряжавший его стойкостью, но то, что было им задумано, пугало.
В принципе, дальнейшее развитие событий могло пойти по нескольким вариантам. Самый простой из них заключался в избавлении от грубых просчетов, допущенных «в тот раз». Такой, «правленый» вариант нес в себе определенный позитив – улучшалось положение Красной армии и флота, сохранялись жизни бойцов, немцам больше доставалось.
При этом никаких резких перемен к лучшему не происходило.
Но тогда зачем он здесь? К чему этот фантастический вояж в 41-й, «из себя в себя»? Смысл какой угодить снова на войну и даже не попытаться ничего изменить, лишь исправить собственные ошибки? Безусловно, лично ему будет комфортно, а остальные как?
Для чего он тут? Чтобы себя, любимого, потешить, самооценку поднять, добиться уважения окружающих, прежде всего – простых солдат и матросов?
Но ведь ему одному известно, что станется в близком будущем, он единственный, кто способен хотя бы подсказать пути выхода из ситуации, которая еще не сложилась (как «котел» под Уманью), но уже несет все признаки прямой и явной угрозы?
Получается, что он занял позицию «моя хата с краю, ничего не знаю»? Дескать, работу над ошибками я провел, а с прочими сами майтесь? А не выглядит ли это как трусость?
Да-да, Филипп Сергеевич! Трусость!
Ты боишься брать на себя ответственность за большие перемены, поскольку не знаешь, к добру они или к худу. Но так же тоже нельзя!
Нельзя замыкаться на одном Севастополе, как твоему трясущемуся нутру хотелось бы. Нужно обо всем Крыме думать, об Одессе. О Советском Союзе.
Ты же можешь, реально способен помочь своей стране, так чего ж ты?
Комфлота опять вздохнул. Страшно…
Ну, это ничего. Страха только дурак не испытывает. Страх мобилизует, тут лишь бы не идти у него на поводу, а подчинять эмоцию себе.
Октябрьский покусал губу. Корабли шли на север. Скоро по левому борту окажется Констанца, и начнется огневой налет.
А что дальше?
Ну, уничтожат они береговые батареи, и авиация им в этом поможет. А дальше-то что?
Ладно, хватит рефлексировать и переживать! Чего он хочет?
Напасть на Румынию.
Уничтожить береговые батареи, чтобы высадить в Констанце десант и занять плацдарм.
Тральщики очистят проходы от мин, транспорты высадят морскую пехоту, а «ТБ-3» сбросят парашютистов.
Вообще-то говоря, именно такая оперативно-стратегическая цель ставилась перед войсками Южного фронта – привлечь воздушно-десантные части и силы морского десанта и, поддержав их наступлением танков и мотопехоты с фронта, захватить нефтяные поля в Плоешти.
В качестве морской пехоты предполагалось использовать 7-й стрелковый корпус, который интенсивно готовился, занимался посадкой-высадкой с десантных судов под прикрытием авиации и Оперативной группы кораблей поддержки Черноморского флота.
Нынче 7-й корпус в составе войск Южного фронта, под командованием Тюленева… Договариваться надо. Или не надо?
«Надо, Филя! Надо!»
* * *
«Пушкари» протопали по палубе, разбегаясь по башням.
Октябрьский был лишним – пусть Кравченко сам командует. И направился в ближайшую орудийную башню.
Матрос, уже готовившийся захлопнуть толстую броневую дверцу, вытянулся.
– Поприсутствую, – улыбнулся комфлота, проникая в башню.
– К бою – товсь! – раздалась команда.
– По местам стоять – к бою!
– Есть готовность!
Филипп почувствовал возбуждение. По башне разносился гул механизмов, из подбашенных отделений поднимались запахи смазки и порохов.
– Подавай! – крикнул командир башни.
Под глухой вой моторов и лязг элеватора показался снаряд.
– Заряжай!
Раскрылся казенник, втянул в себя боеприпас. Рычаги прибойников додали его.
– Клади! Заряды подавай!
– Заряды поданы!
Шелковые картузы с порохом ушли следом за снарядами.
– Клади! Закрой!
Лязгнули затворы.
– Товарищ старший лейтенант! Башня к открытию огня готова!
Командир обернулся к Октябрьскому. Тот мотнул головой:
– Вы тут командуете.
– От башни прочь! Башня влево!
– Целик двадцать вправо! Поправка…
Пугающе взвыл ревун.
– Отскочи! Залп!
Весь мир шатнулся, сотрясаемый ужасным грохотом. Филипп открыл рот и затряс головой.
Открывшиеся замки напустили в башню синей гари, вентиляторы взвыли, утягивая душный чад.
– Товарищ лейтенант! – крикнул Октябрьский. – Свяжитесь с мостиком. В сторону берега вылетел «амбарчик», он должен сообщить о результатах!
– Есть, товарищ командующий!
Командир башни схватился за телефон и вскоре обернулся, скаля белые зубы.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!