Дело о пустой консервной банке - Эрл Стенли Гарднер

Мейсон посмотрел на него широко открытыми невинными глазами.

– Ну да, а что? Разве не два?

– В какое это было время? – настороженно спросил Трэгг.

– Где-то около часа или двух ночи. Мистер Карр на часы несмотрел, но думает, что примерно в это время.

– Почему же он утверждает, что именно в это время, если онне смотрел на часы?

– Ну, он проснулся около половины первого и уже готов былснова заснуть, – сказал Мейсон.

Трэгг нахмурился.

– Это, – сказал он, – не согласуется с показаниями другихсвидетелей.

– Неужели не согласуется? – удивился Мейсон. – Ну, мистерКарр и не может с уверенностью ничего утверждать, Трэгг. Конечно, не исключено,что он и в самом деле слышал выхлоп от грузовика, а не сами выстрелы, которыемогли прогреметь раньше.

– Выстрел! – поправил его Трэгг. – Был только один выстрел!

Мейсон тихо присвистнул.

– Вы уверены, что их было два? – Трэгг обратил свой вопрос кКарру.

– Не думаю, – ответил тот, – что я смогу что-то добавить ктому, что сказал мистер Мейсон.

– Мы с Карром как раз об этом беседовали, когда выпозвонили, Трэгг, – заметил Мейсон с легкостью, – и у него нет уверенности ни водном из фактов. Вот почему я вам говорю: мне кажется, он вам мало чем сможетпомочь.

– А что вы знаете об этом человеке – Хоксли, который жил вквартире под вами? – снова обратился Трэгг к Карру.

– Ровным счетом ничего, – развел руками Карр. – Я и в глазаэтого человека никогда не видел. Понимаете, я прикован к коляске и постели. Ине проявляю интереса к своим соседям, равно как не стремлюсь к тому, чтобы ониинтересовались мною. Даже если бы Хоксли вел исключительно благообразный образжизни, я бы все равно никогда не захотел увидеться с ним. А его образ жизнидалеко не идеальный.

– Что вы имеете в виду?

– Мне кажется, – пояснил Карр, – этот человек, должно быть,спал большую часть дня, потому что я слышал, как он ходит по ночам и, похоже,что-то наговаривает на диктофон…

– А почему не стенографистке? – спросил Трэгг.

– Возможно, что и так, – согласился Карр, – но звуки былипохожи на работу с диктофоном: речь уверенная, монотонная, словно быстраядиктовка, практически без пауз. Я замечал, что, когда диктуют стенографистке,время от времени делают паузу. Часто случается, что они бывают длинными – этопока тот, кто говорит, думает, что сказать дальше. Здесь же, похоже, былдиктофон, обычно используемый для большей сосредоточенности, когданаговаривается прямо на кассету. По крайней мере, я так всегда считал.

Трэгг нахмурился, потупив взгляд. Через некоторое время ссомнением протянул:

– Хм… ммм…

И, повернувшись к Мейсону, задумчиво остановил на нем свойвзгляд.

– Ничего, – приободрил его Мейсон, – эти сведенияпригодятся. По собственному опыту знаю, что всегда в подобных делах появляютсякое-какие нестыковки. Вас это удручает, Трэгг?

– Хоксли занимал квартиру внизу, – подытожил Трэгг. – У негобыла экономка, некто миссис Сара Пэрлин. Стенографистка Опал Санли приходила исчитывала записи. Вы правы, мистер Карр, этот человек наговаривал на диктофон.Во всяком случае, так заявила Опал Санли, и я рад, что вы подтвердили это.

– Чем все-таки он занимался, этот мистер? – поинтересовалсяМейсон.

– Не знаю, – ответил Трэгг.

– Как не знаете? – удивился адвокат. – Ведь вы жеразговаривали с его стенографисткой.

– В том-то и дело, – сказал Трэгг. – Она рассказала мнесовершенно невероятную историю.

– Что вы имеете в виду?

– Очевидно, Хоксли занимался каким-то экспортным бизнесом.Он писал огромное количество писем, делая подробные ссылки на коносаменты[3],накладные на отправку грузов, указания по транспортировке и прочее. Он писалпредставителю фирмы-производителя относительно закупки товаров, писал судовымкомпаниям относительно поставки грузов. И все это были фальшивые документы.

– Как так? – удивился Мейсон.

– Письма-то, – ответил Трэгг, – были своего рода кодом. Изтого, что мне рассказала эта женщина, Санли, я определенно понял, что, учитываянынешнее состояние транспортного обслуживания, содержание его посланий какбудто не соответствовало тому, для чего предназначалось.

– А она знала об этом? – спросил Мейсон.

– Да нет. Она – одна из эдаких флегматичных особ, которыенадевают на голову наушники, включают диктофон, считывают письма и тут же о нихзабывают.

– А вторые экземпляры? – спросил Мейсон.

– Вот именно. Хоксли велел ей делать вторые экземпляры. Ноона не вела подшивку и не знала, где они находятся и что с ними стало. Да и намне удалось их найти.

– Хоксли был убит?

– Хоксли, или его экономка, или они оба… Их обоих уже нет вживых. Есть лишь подтверждение того, что стрельба была. Мы сейчас прорабатываемверсию, по которой либо Хоксли убил свою экономку, либо она убила Хоксли,поскольку нам пока неизвестно, сколько же на самом деле было выстрелов – одинили два. Но если было два, то это полностью меняет дело.

– Если понадобится моя помощь, – предложил Мейсон, – нестесняйтесь, Трэгг, звоните! Мистер Карр, сосед убитого, находится в состояниикрайнего нервного возбуждения, и доктора ему порекомендовали жить в уединении,где бы не было контактов с незнакомыми людьми, не заводить знакомств самому иизбегать новых друзей. Было бы неплохо, чтобы и вы, лейтенант, по меревозможности ограничили контакты с ним.

Трэгг отодвинул стул, на котором сидел, поднялся, засунулглубоко в карманы брюк руки и смотрел на Карра.

– Надеюсь, вы меня не заподозрите в чрезмерном любопытстве,если я спрошу, почему вы в инвалидной коляске? – поинтересовался Трэгг.

– Артрит, – сдержанно объяснил Карр. – В коленных иголеностопных суставах. Совсем не выдерживают никакой нагрузки. Из-за этого ялишен возможности передвигаться самостоятельно: приходится переносить. Сяду –чувствую себя вполне нормально, но стоит двинуть ногами – острая боль. Врачирекомендуют глубокое прогревание. Я пробовал некоторое время делать это ипришел к выводу, что лучше укутывать ноги одеялом и держать их все время втепле. Много пью воды и фруктовых соков. Сейчас мне лучше.

– К докторам сейчас не обращаетесь?