Автострада запредельности - Джон Де Ченси

– Э-э-э-э!!!

– Вразумись, старина!

– Плевать нам на это! У нас три кувшина!

Он не обратил внимания на выкрики.

– Теперь приглашаю брата Финча прочесть отчет о последнем собрании.

Еще один лесоруб, пошатываясь, поднялся на ноги.

– Долбаное дурацкое собрание призвал к порядку председатель брат Фитцгор. Были зачитаны отчеты о последнем гребанем дурацком собрании. Ничего нового, ничего старого. Долбаное дурацкое собрание было отложено, и мы все напились как гребаные скунсы-вонючки.

Брат Финч тяжело плюхнулся на место.

– Благодарю брата Финча за этот четкий, деловой отчет и подведение итогов наиболее важных событий последнего собрания. Ставлю на голосование вопрос о том, чтобы принять отчет брата Финча без поправок и дополнений.

– Поддерживаем!

– Поддерживаем!

– Предложение было поддержано, и таким образом постановляем занести отчет брата Финча в анналы общества без поправок. Могу ли я сделать это, не ставя вопрос на голосование?

Кто-то встал.

– Я возражаю против того, чтобы отчет о предыдущем собрании был точно таким, как и отчет о позапрошлом собрании, и вообще, чтобы отчеты были похожи, как близнецы! Собственно говоря, это вечно один и тот же отчет!

Фитцгор угрожающе поднял бровь.

– Вы ставите под сомнение точность отчета брата Финча?

– Да нет, отчет вполне правильный по сути. Я только возражаю против его оригинальности и литературного стиля.

– В обязанности брата Финча не входит быть оригинальным, ему вменяется в обязанность четко регистрировать факты без пристрастия! – проревел Фитцгор. – А что касается стиля, мне думается, что брат Финч в своей прозе почти сравнялся с Гомером по части применения эпитетов!

– Почти с кем сравнялся?

– Кто такой Эпитет?

– Во всяком случае, – небрежно продолжал Фитцгор, – ваши возражения не принимаются во внимание.

– Это вам не суд. Я требую, чтобы мои возражения занесли в протокол.

– Пусть будет так, – согласился Фитцгор, – пусть наши протоколы отразят, что брат Маклэйрд возразил против литературного стиля брата Финча или отсутствия такового у брата Финча.

– У меня куда-то пропал гребаный карандаш, – сказал брат Финч.

Кто-то бросил в него карандашом. Финч аккуратно поймал его, разломил пальцами и бросил в того, кто ему швырнул орудие письма.

– Кто, черт возьми, эти пугала? – спросил Сэм.

– Есть новые вопросы на повестке? – спросил Фитцгор.

– У меня нарыв на заднице!

– Есть старые вопросы?

– Тот самый нарыв у меня на заднице!

Хохот и вой.

– Предлагаю отложить собрание или закрыть его! – прокричал кто-то.

– Поскольку никаких новых вопросов не было предложено членами общества, то я хотел бы предложить уважаемому собранию закрыть его, если уважаемое собрание ничего не имеет против.

– В соответствии с правилами регламента, председатель всегда должен ставить на голосование вопрос о закрытии собрания, если предложение о закрытии поступило только от одного члена общества!

– Только не тогда, – огрызнулся Фитцгор, – когда председатель может превратить задницу вышеуказанного члена общества в кровавую кашу в любой момент, когда ему будет удобно!

– Ты превратишь и целый эскадрон береговой охраны?

Тост в честь береговой охраны.

– Эти вопросы могут быть улажены потом, но что касается насущных моментов…

– Жду тебя снаружи через пять минут, Фитцгор.

– Почту за честь, – признал Фитцгор. – Как я говорил…

– Ну, только не снова-здорово. В прошлый раз они так надрались, что не видели друг друга, и толком замахнуться не могли.

– Как я уже говорил!!! – проревел Фитцгор. Потом он прочистил горло и вытер пот со лба рукавом.

– Братья и сестры! – сказал он тихо. – Не так уж часто… я хотел сказать, что для нас беспрецедентный случай, что среди нас есть гость… – он сделал паузу для вящего эффекта, видя, что головы присутствующих вертятся в поисках необыкновенной персоны, – …нечасто среди нас появляется лицо такого эпического значения, но тем не менее оно здесь.

– Кто? – спросил кто-то из присутствующих. Но все глаза устремились на меня.

– Космострада, – продолжал Фитцгор гнусавым голосом, – изобилует легендами, мифами, фантастическими рассказами, апокрифами и прочей белибердой, большую часть из которых нельзя не то что принимать на веру, но даже близко подпускать к своим ушам.

– У меня такое ощущение, что меня сейчас стошнит, – объявил Сэм по каналу связи.

– Но редчайшим случаем является, когда человек получает почетную возможность восхитительного наслаждения встречи с героем одной из таких легенд во плоти. Как бы там ни было, такая честь постигла и нас с вами, братья и сестры. Могу ли осмелиться представить вам – и прошу, чтобы вы присоединились к моему тосту во здравие великого героя.

– Ты же сам закрыл долбаный бар, ты, козел!

Фитцгор наполнил свою кружку из ближайшего кувшина.

– Тогда я открываю его снова.

Все подняли кружки.

– Присоединитесь ко мне во здравие этого гиганта из легенд, короля Космострады, человека, который провел машину сквозь бушующие огни нарождающейся вселенной, и выжил, чтобы рассказать вам поразительную повесть…

Он повернулся ко мне лицом.

– Леди и джентльмены, могу ли представить вам… ДЖЕЙКА МАК-ГРОУ!

Честно сказать, я не помню всего того, что творилось тогда, той ночью. Я знаю, что дикое количество алкоголя проникло каким-то образом в мой организм. События, в моем восприятии, стали, как бы сказать… расплывчатыми. Фитцгор и его соотечественники оказались замечательными собутыльниками. Просто восхитительными собутыльниками. Они поставили всем выпивку. Потом мы им всем поставили выпивку. Потом все купили всем по стаканчику. И тогда только началась серьезная пьянка. В какой-то момент я понял, что в моем поле зрения очутилась кружка пива высотой в три ладони. Они называли ее Громовой Чашей Бробдингнега[3].

Я ее выпил.

Это было уже довольно поздно – как мне кажется. А до этого мы все говорили и говорили. Они хотели знать все про меня, про карту Космострады, про все на свете. Я представил им Винни. Она и есть карта, сказал я им. Прекрасно, ответили мне они. Давайте-ка дадим ей карандаш и бумагу и посмотрим, что она может. Карандаш и бумага немедленно появились. Винни стала демонстрировать свое умение, при этом она очень походила на приготовишку в старшей группе детсадика, который только что учится писать. Розовый язычок ее торчал наружу, когда она заполняла страницу за страницей спиралями и прочими геометрическими фигурами, связанными между собой линиями.