Рассвет любви - Шеннон Дрейк

Из груди Элинор вырвался вздох.

— Альфред, — умоляюще пробормотала она, хрустнув пальцами, — постарайся понять наконец! — Я не выйду замуж за человека, которого не могу уважать…

Альфред покачал головой.

— Тогда ты отправишься во Францию. Граф Ален де Лаквиль недавно овдовел, и у него нет наследника. Он намного старше тебя… но ведь ты всегда любила и уважала его, не так ли?

Элинор заколебалась. Ален действительно был неплохим человеком. И к тому же весьма богатым. Благородный, добрый, с тихим, мягким голосом. Ему очень шла пышная шевелюра белых как снег волос. Несмотря на возраст, он казался еще молодым человеком. И он ей нравился. Но…

— Но он же старше моего отца! — прошептала Элинор.

— А моя жена, как мне кажется, старше самого Господа Бога, — пошутил Корбин.

— Корбин, ну что ты несешь?! Она моложе тебя!

— Это с виду. А на самом деле Изабель — ведьма, продавшая душу дьяволу и благодаря этому сохранившая вечную молодость! — с нарочитым испугом пробормотал он. Но на губах его играла грустная улыбка.

— Элинор, твой отец отдал жизнь за своего короля, — потеряв терпение, напомнил Альфред. — Ты тоже славно послужила ему при Фолкерке, но это было давно. И если сейчас мы не поторопимся, то король напомнит нам о своем праве решить твою судьбу. И ты будешь вынуждена выйти даже за дикого кабана, если Эдуард вобьет себе в голову, что это самая подходящая для тебя партия. Так что отправляйся в Нормандию. Я списался с Аленом после смерти его жены.

Элинор молчала, а потом сказала:

— Хорошо, я поеду во Францию.

Вот так и случилось, что ей пришлось пересечь море.

Элинор часто просыпалась, но, засыпая, каждый раз видела все тот же сон. Она в лесу при Фолкерке. Укрывшись за деревьями, она видит, как англичане пытаются смять ряды наступающих шотландцев.

И все-таки он отыскал ее. Элинор помнила, как подняла над головой меч. Конечно, ей приходилось брать уроки… но ведь она была не воином, а наследницей замка Клэрин.

Страшный удар меча, который держала рука, явно привыкшая мастерски владеть им, заставил ее выронить оружие. Элинор поняла, что жить ей осталось недолго. Еще секунда — и ее просто изрубят на куски…

— Подожди!

Она поспешно стащила с головы шлем. Застыв на месте, воин в изумлении смотрел на нее. Меч его медленно опустился наземь.

С того самого дня его лицо врезалось ей в память. Глубокая синева его глаз, черные как вороново крыло волосы, высокие, искусно вылепленные скулы долго стояли у нее перед глазами. Время, конечно, изменило обоих, но не настолько, чтобы она не узнала его сейчас.

Особенно этот его взгляд. Или то, как менялось его лицо, стоило только ему увидеть перед собой врага. Это случилось в ту минуту, когда он поднял свой меч, отражая удар англичанина. Элинор хорошо запомнила этот взгляд…

Корабль швыряло в разные стороны, и голова у нее кружилась. После неудавшейся попытки побега она все еще пребывала в унынии. Закашлявшись, она открыла глаза и почувствовала сильную боль в горле. И вдобавок из-за сильного жара ее трясло, как осенний лист на ветру.

Вдруг дверь в каюту с шумом распахнулась. Элинор попыталась встать, но не смогла.

В дверях стоял он. Она снова увидела то самое лицо, что до этого так часто являлось ей во сне.

Может, это ей снится? Или… или это правда? Начинало светать. В сером призрачном свете его фигура, казалось, плавала в дымке. И в тот же миг она поняла, что на море все еще бушует шторм.

— Пойдемте со мной, миледи! — скомандовал он. Верно, это сам дьявол явился за ней. Только во плоти.

Итак, отмщение настигло ее!

Она даже не пыталась сопротивляться, когда он схватил ее. Хриплое проклятие сорвалось с его губ.

— Ты же вся горишь!

Его руки обвились вокруг нее. Подхватив ее на руки, он двинулся к выходу, крепко держась на ногах, невзирая на толчки, сотрясавшие хрупкое суденышко.

Через несколько минут они уже были на палубе, и тотчас же их накрыл серый туман, клубившийся над морем.

Вдруг ослепительная вспышка молнии словно надвое расколола хмурое серое небо. Вдалеке глухо пророкотал гром.

Они обречены, мелькнуло у нее в голове. Море, словно сговорившись с ветром, громом и молнией, бесновалось у их ног, готовясь в любую минуту поглотить их.

Голова ее бессильно упала на грудь того, кого она считала своим злейшим врагом.

Перед глазами у нее сгустился мрак. И снова с грохотом разверзлись небеса.

Но к этому времени Элинор уже ничего не слышала и не чувствовала.

Марго Торсен, испуганно вздрогнув, подняла глаза и только тогда заметила в каюте Брендана. Ее позвали помочь пленнице-англичанке. Девушка пылала в жару, вся дрожала, и, казалось, жить ей осталось недолго. Несмотря на все протесты Брендана, Марго приказала послать за ее служанкой. Без помощи Брайди ей было не справиться. Вдвоем они стащили с Элинор промокшее насквозь платье, а потом принялись обтирать ее холодной водой, чтобы сбить жар, попеременно вливая ей в горло целебный травяной отвар.

Ночь закончилась вместе со штормом, миновал еще один день, и снова наступила ночь. Элинор так и не открыла глаз, но уже перестала метаться по постели. Она затихла и, похоже, задремала. Мужчины целиком передали ее на попечение Марго. И вот сейчас она глазам своим не верила, увидев Брендана, хотя каюта, где лежала Элинор, принадлежала ему. Правда, до того дня, как он выловил из моря эту шальную английскую девчонку.

И сейчас, заметив, как его высокая фигура появилась из тени, Марго была поражена. Брендан, не отрываясь, смотрел на ее подопечную.

— Марго, так она будет жить? — низким гортанным голосом спросил он снова.

— Думаю, да. — Опустив холщовую тряпку в таз с ледяной водой, Марго обтерла ею пылающий лоб девушки. Потом искоса посмотрела на Брендана — прядь черных волос небрежно упала ему на лоб, в суровом лице, в морщинах, прорезавших его высокий лоб, читалась тревога. Он был еще совсем молод, не старше двадцати, но успел узнать уже, что такое война. Горечь потерь, предательство, кровь, смерть, победы и поражения — все это была его жизнь. Он последовал за Уоллесом, но борцы за свободу Шотландии уже успели понять, что одной решительной победой эту войну не выиграешь. Только измотав англичан в мелких стычках, обескровив их, они смогут заставить тех признать свое поражение. Жить сражаясь уже само по себе было победой, особенно в те дни, когда, казалось, все было потеряно.

— Она так дорого стоит? — спросила Марго.

— Что? — нахмурившись, переспросил Брендан.

— Она так бесценна?

Какая-то тень пробежала по его лицу. Потом он кивнул: