Литературное приложение «МФ» №06, июль 2011 - Журнал «Мир Фантастики»

разжигали костры. На второй день массовые беспорядки переросли в вооружённые столкновения.

Нервозности прибавила и ситуация в США. В Российской Федерации ещё со времён Союза имелся военный проект «Мёртвая рука». В случае полного уничтожения населения России восемнадцать ядерных боеголовок вылетали из разных подземных шахт необъятной страны и наносили удары по потенциальным противникам. Абсолютно автоматически. Вирус добрался и к «Мёртвой руке»: Китай успел отбить две боеголовки из четырёх; американцы получили остальные, поскольку их ПВО вирус уже вывел из строя. Учитывая полное отсутствие связи, можно было смело говорить, что США как сверхдержава исчезла с политической карты мира. Китай же вторгся в Россию без предупреждений, как и получил две незаслуженные ракеты.

Большинство европейских правительств ушло в отставку или было свергнуто. Уже на четвёртый день на площадях Роттердама и Лиссабона расстреливали финансистов и политиков. Когда на восьмой день хаоса арабские танки въехали в Париж, сопротивляться им было некому: разрозненные банды вели войну за выживание. Многие забыли о либерализме и искренне присягнули на верность Пророку ради мира и стабильности. Да и объявившиеся эмиры, многие с европейским образованием, не слишком отличались от былых политиков. Некоторые шутили, что теперь не надо тратиться на выборы, да и воровать не будут — у себя не украдёшь. Строгие законы шариата, учитывая шок от разрушенной информационной и банковской системы, европейцы приняли с пониманием.

Неисламскими в Европе остались островные Британия и Скандинавия, объединённые в Христианский союз. А на западе продвижению Европейского Эмирата мешал русский медведь, в зад которому вцепился китайский дракон.

Я считаю, что уманский студент — не более чем байка. Даже если б и нашёлся гений-одиночка, сумевший создать подобный вирус, он бы предвидел последствия.

А учитывая задержку в проникновении вируса в сеть арабов и стремительное вторжение в Европу, вывод о виновных напрашивался сам собой.

Мой же личный конец света начался в Бирмингеме, и его виновник — бывший студент, а теперь выпускник школы Хафиз Иман шахид Мишель.

После событий с незадачливым инструктором Мишеля остерегались. Хоть наша команда и состояла из отморозков — на каждом висело по десятку трупов — мы интуитивно боялись Мишеля, потому принимали за старшего.

В Эджбастоне, где разместился наш отряд, давно привыкли к арабским беженцам. Казалось, люди бегут от учения Пророка, а я из окна видел минарет. Когда раздался призыв муллы, мы достали ковры-намазлыки и приступили к молитве. Нас предупредили, что ради общего дела нарушить несколько запретов не считается грехом, но идти на такие жертвы не пришлось.

После Хафиз Иман наша сорокаметровая квартирка выглядела даже просторной. Мулла из школы рекомендовал провести вечер перед Подвигом в раздумьях и молитвах, но искренне это получалось только у Мишеля. Остальных мучило смутное беспокойство, отдалённо напоминающее сомнение. Ребята топили его в бесконечных чашках кофе, разрешённого в Британии.

Мишель от кофе отказался. Как только стемнело, он напомнил нам, что нужно выспаться, дабы с чистым сознанием встретить Создателя, а сам напялил кожаную куртку и ушёл. Разумеется, о своих планах он не распространялся.

Я допил очередную чашку кофе и лениво глянул на звёзды. Они мерцали в ночном небе тлеющими угольками, как толпа курильщиков на концерте рок-звезды. Захотелось курить, присоединиться одиноким огоньком к вселенскому шоу. В Британии даже табак был легальным. Я тоже снял с вешалки куртку, но уйти без объяснений не удалось.

— Куда намылился? — скорее для порядка спросил один из шахидов, но по угрюмому выражению его лица я понял, что отвечать придётся.

— За сигаретами, — небрежно бросил я.

— А как же чистота сознания? — с ехидцей добавил Марк.

— А ты девка, что тебя от курева развозит? — пошутил я, подозревая, что ребята тоже соблазнились на табачок. До арабской экспансии мы все были заядлыми курильщиками.

Под дружный хохот ребята достали остатки денег, и мне пришлось принять заказ на прощальный ужин. Ничего запрещённого, кроме кофе и сигарет, в основном сладости.

Недалеко от дома я наткнулся на подходящую лавку. Заправляли в ней два негра, судя по акценту, земляки-французы. Ребята были навеселе, поэтому долго искали нужные товары на своих полках. Особую сложность доставили консервированные персики: несколько жестяных банок затаились на верхней полке, и плохо справляющиеся с гравитацией негры были вынуждены воспользоваться стремянкой. Наверное, это испортило им настроение, ведь дать мне позвонить они отказались. Лишь десять фунтов «на чай» помогли вспомнить об общей родине на той стороне Ла-Манша. 

А землякам нужно помогать.

Я быстро вернулся с покупками, чему обрадовались ребята. Мы уселись вокруг стола, разложили еду и принялись отмечать предстоящий Подвиг. Самыми вкусными в тот вечер оказались всё те же сигареты и кофе. Несмотря на советы Мишеля, мы наслаждались обжигающей «нефтью» и запретным дымом. Вскоре небольшая квартира утонула в табачном тумане.

Вернувшийся глубоко за полночь Мишель наше застолье не одобрил. Даже в сигаретном дыму было заметно недовольство на его лице. Но отчитывать нас Мишель не стал, не до того.

С собой он привёл какого-то парня. Нам показалось, что перед нами стоит братблизнец Мишеля, вернее, его двойник: та же кожаная куртка, коротко стриженые волосы, один рост и худощавость. Конечно, черты лица не совпадали. Особенно взгляд: затравленный, который бывает у ягнёнка перед бойней, в противоположность решительному взору Мишеля. А если присмотреться, то разницу выдавали разбитые губы и свежие кровоподтёки на лице. Но сходство несомненно.

Мишель не стал объяснять, кто этот тип, просто пристегнул его наручниками в ванной. А нам приказал не гневить Творца и ложиться спать. Мы послушно расстелили свои матрасы и улеглись на полу. Я и без объяснений Мишеля понял его замысел с двойником, и вплоть до самого утра пытался придумать, что делать с этим неучтённым фактором.

Мы проснулись с первыми криками муллы. После утреннего намаза все по очереди приняли душ и принялись за кофе. Странный двойник сидел за столом, обречённо разглядывая нас. Его лицо опухло не столько от гематом, сколько от непрекращающегося за ночь плача. Мы старались не обращать внимания на этого неудачника.

Во дворе стоял белый фургон. Как я и ожидал, Мишель не сел с нами, а затолкал в машину двойника. Куда мы едем, знал только водитель. По приезде его следовало отпустить, а дальше действовать согласно плану. Что делать с двойником, Мишель не сказал, видимо, счёл очевидным. За закрытыми дверьми фургона двойник подавленно смотрел на нас, но заговорить боялся.

Так же недружелюбно смотрел на пять страшных и одну помятую рожу полицейский на выезде с неспокойного района. Здесь