Золотое сечение (седьмая скрижаль завета) - Анхель де Куатьэ

Андрей открыл «Всю жизнь ты ждала» и зачитал вслух отрывок из «Эпилога». Тогда Данила спросил меня, поменял бы я счастье Кристины на Скрижаль. Я замялся, а он ответил не раздумывая: «Я не хотел, чтобы она умирала. Остальное – ерунда!»

– И еще, – добавил Андрей, – мне показалось не случайным, что в конце книги появились слова колыбельной. Это странно... Но если задуматься? Ни один из мужчин Кристины никогда не относился к ней так: «Можешь отнять покой, можешь махнуть рукой, можешь отдать долги, можешь любить других, можешь совсем уйти, только свети, свети».

– И что ты по этому поводу думаешь? – спросил Данила, не понимая, как связаны друг с другом эти два факта.

– Я думаю, что это вторая Скрижаль Завета, – спокойно и уверенно ответил Андрей. – Она о «Другом». О Другом с большой буквы. Об этом писали Мартин Бубер, Карл Ясперс, Мартин Хайдеггер, ЖанПоль Сартр, Людвиг Бинсвангер и многие другие философы-экзистенциалисты, а также представители феноменологии и позднего структурализма. Одним из первых, кстати, был наш Семен Людвигович Франк...

– О «Другом» с большой буквы? – недоверчиво и непонимающе переспросил Данила.

– Так и есть, Данила! – подтвердил я. – Так и есть! «Другой» с большой буквы – это философское понятие. И оно действительно описывает смысл второй Скрижали. Как я сразу об этом не подумал?! И ты... ты ведь сам мне об этом говорил! Ну помнишь, когда мы были у Кассандры?

– Но я не имел в виду никакой философии... – растерялся Данила.

Мне приходилось читать Бубера и Сартра. Но только сейчас я понял, что «Другой», о котором они писали, это как раз и есть сущность второй Скрижали Завета.

И опять я почувствовал сильное волнение. Я понял, что и в этот раз мы знали Скрижаль прежде, чем начали искать ее, встретившись с Ильей и Катей! Неужели так может быть – ты уже пережил истину, но еще не понимаешь ее?..

Частенько люди рассуждают о вещах, не имея о них ни малейшего представления. Но что за странное дело: получается, у нас были и опыт, и понимание, но мы сами не осознавали этого. Кто-то должен был указать нам на это пальцем.

Андрей увидел некоторую растерянность на наших лицах и поспешил успокоить:

– Посмотрим на наши критерии. Спрятать вторую Скрижаль Завета в Илье – идея потрясающая. Многие из нас недовольны миром, многие не в восторге от людей. Но в Илье эта ненависть доведена до предела. В «Предисловии» вы вспоминаете Ницше. «Последний твой грех – сострадание!», – говорит его Заратустра. Чудовищный текст, правда? Бездна одиночества!

– И при чем тут «Другой» с большой буквы? – Данила все еще не понимал, о чем мы с Андреем думали.

– Чтобы ответить на этот вопрос, Данила, нужно сначала понять, что такое одиночество, – начал объяснять Андрей. – Вот человек говорит: «Мне одиноко. Я совсем один». Но вокруг него люди – родственники, знакомые, сотрудники, часто даже друзья и супруги! О каком одиночестве идет речь?!

На Робинзона Крузо такой человек, мягко говоря, не похож. Но он не одинок, он чувствует себя одиноким. Это, как ты понимаешь, разные вещи. Кстати, «Меня никто не понимает. Меня никто не любит. Я никому не нужен» – все из этой же серии. Остается выяснить, почему он себя так чувствует.

Можно подумать, что виноваты окружающие: они не понимают нашего «одинокого волка», не ценят его, не любят, игнорируют его одинокую душу. Но если бы это действительно было так, то его душа чувствовала бы агрессию со стороны окружающих, а не собственное одиночество.

Так что проблема «одинокого волка» не в том, что к нему как-то не так относятся, а в том, что он сам не замечает других людей. Он сконцентрирован на себе. Он думает: «Меня должны понимать». И все изменилось бы, спроси он у себя: «А понимаю ли я тех, кто рядом?» Ему кажется, что его не любят. А кого он любит?

В общем, от чувства одиночества можно избавиться только одним способом – начать интересоваться кем-то, кроме себя!

От неожиданной простоты и прозрачности этого вывода мы с Данилой расхохотались.

– Да, с одиночеством я все понял, – сквозь смех произнес Данила. – А кто такой «Другой»?

– «Другой» – это тот, кого нужно почувствовать как себя, – улыбнулся Андрей. – Человека можно просто знать – как его зовут, какого он пола, возраста, профессии, вероисповедания. Можно быть в курсе его интересов, мыслей, переживаний. А можно открыть в нем целый мир, почувствовать его. «Другой» – это тот, с кем ты не играешь, а живешь.

Данила, помнишь, вчера ты пытался рассказать о себе, начиная каждое свое предложение со слов: «Я – это...». Много ты рассказал нам о себе? Ничего. Ты мог описать куклу по имени «Данила», но не себя. Твоя уникальность уникальна, о ней нельзя рассказать словами. Ее можно только почувствовать. Так и с «Другим». Это не набор характеристик, это ощущение его уникальности, это его неизъяснимая ость...

Библиотека сайта : http://ki-moscow.narod.ru/

Маленьких мальчиков, – говорил Андрей, – часто считают жестокими. И правда, мальчишки способны на ужасные вещи. Они, случается, мучают и даже убивают животных, издеваются над ребятами, которые не могут за себя постоять, доводят до слез близких и родных. Но настоящая ли это жестокость? Нет.

Эти ребята уже знают, что им самим может быть больно – они боятся боли и не хотят, чтобы им делали больно. Но они еще не понимают, что и другие живые существа способны испытывать боль, мучиться и страдать. Ребенок не видит не только «Других», но и просто другие люди для него пока только куклы.

Он принимает в расчет свои чувства и ничего больше. Для него имеют значение только его собственные желания, а не чужие. А то, что другие люди такие же – с чувствами, желаниями и мечтами, – детям неизвестно. Они сконцентрированы на себе. У взрослых, переживших боль и страдание, иногда случается что-то подобное, только на другом уровне.

И тут я вдруг вспомнил, каким мы узнали Илью. Он явился Даниле в видениях, окутанный опаляющим холодом своего одиночества. Он видел только себя, себя одного. Прочие были для него куклами, пешками, зверьками. И ему было больно. Больно, потому что быть одному среди людей – это больно. Видеть только себя – это больно.

«Вы решили за мои деньги рекламировать человека?! – кричал он на директора рекламного агентства. – Я не собираюсь рекламировать дерьмо!»

И могло показаться, что он ненавидит мир, ненавидит людей. Но на самом деле Илья ненавидел только себя. Никого больше. И не понимал этого, не отдавал себе в этом отчета. Он только кричал. От боли. И все. Но кто делал ему больно, если не он сам? Почему? Потому что он чувствовал только себя. Полное одиночество.

– Перемены, которые случились с Ильей, – продолжал тем временем Андрей, – начались, мне кажется, в тот миг, когда он увидел умирающего мальчика, сбитого его машиной. Вот послушайте...

Андрей открыл «Возьми с собой плеть» и прочел:

«Илья опустился на колени и аккуратно приподнял его голову. По рукам побежала теплая, вязкая кровь. Юноша слегка повернул глаза и встретился взглядом с Ильей.