Обратный билет - Габор Т. Санто

День быстро темнел. Он никогда не любил зиму, с ночами, начинающимися чуть ли не сразу после обеда и чуть ли не до обеда продолжающимися; ему недоставало света: он давно заметил, что свет влияет на его самочувствие. Когда хмурым зимним днем сквозь тучи вдруг прорывалось солнце, он оживал, начинал улыбаться, обращая лицо к свету, словно какое-нибудь светолюбивое растение, и собирал, накапливал его в душе, как растения накапливают хлорофилл. Этой зимой с начала декабря не выдалось ни одного солнечного дня. Он давно уже обещал себе, что зимой найдет возможность съездить куда-нибудь в экзотические края, где отдохнет от холода и темноты; но пока из этого ничего не выходило. Что-нибудь обязательно мешало: то конец очередного романа, то начало. Можно было бы, вероятно, подбить на такую поездку и Анико, но он чувствовал, что у него не хватит сил провести с ней целую неделю. Честно говоря, и денег было жаль на такое путешествие. Он до сих пор искренне радовался, если где-нибудь удавалось найти костюм или обувь дешевле, чем в другом месте. На Анико и Андраша он тратил деньги охотно, на себя же скупился. Словно чувствовал, что не заслуживает хорошего отношения к себе…

Спешить было некуда, и все же его раздражало, что, опять угодив в час пик, он ползет по вечерним улицам еле-еле. Чтобы добраться домой, понадобилось более получаса. На Кольце машину поставить, конечно, не удалось; пришлось свернуть на улицу Доб, да и там поездить вдоль тротуаров, пока нашлось свободное место.

В опустевшую родительскую квартиру, три комнаты с холлом, он переехал после развода. И постоянно давал себе зарок перебраться куда-нибудь в Буду, но все никак не мог собраться с духом, чтобы заняться обменом. Из трех комнат он пользовался двумя, третью же оставлял для Андраша, когда тот, приезжая на летние каникулы домой, жил у него, а не у матери.

В передней он швырнул портфель на стул и прямо в пальто прошел в гостиную. На телефоне мигал красный сигнал: на автоответчике его ждало сообщение.

Голос Анико звучал немного принужденно. Она хорошо знала, что означает для них совместная встреча Рождества: вечер, проведенный вдвоем, на несколько часов или даже дней смягчал ощущение отчужденности. Поэтому сухие фразы, которые он услышал, конечно же таили в себе долю лицемерия. Анико сообщала, что уезжает на праздник; когда вернется, обязательно позвонит. Видимо, она заранее составила в голове этот текст, и все же произнесла его сбивчиво, словно импровизируя. И затем, как бы оправдываясь, но с вызовом, добавила, что вопрос о поездке решился в последний момент, вот почему она не предупредила раньше. Последние слова показались ему вполне искренними. Она готовилась к возможным упрекам… И прежде чем положить трубку, с деланным оптимизмом пожелала ему счастливого Рождества.

У Анико произошло что-то важное, иначе бы она позвонила ему по мобильному и не выключала свой. Очевидно, она уезжает не одна. Он был обижен и зол, его мучила ревность. Конечно, дело не в том, что у Анико кто-то есть — после развода это естественно. Его задело, что она не предупредила заранее: на общем Рождестве пора ставить крест. Он, все еще не снимая пальто, сел в кресло возле столика с телефоном; в этом кресле отец всегда дремал после обеда; у него был принцип: «Днем спать ложиться нельзя, дневной сон отшибает разум».

Видимо, она боялась расспросов…

Кое-что из старой, потертой мебели он тут заменил; но все равно в квартире повсюду лежали толстые красные ковры, собирающие пыль, стояли тяжелые немецкие столы и стулья с ножками в виде львиных лап; трехстворчатое окно загораживали бордовые плюшевые портьеры с золоченой каймой: даже раздвинутые, они и днем не пропускали в гостиную достаточно света. Восьмирожковая люстра из кованого железа тоже не освещала как следует огромное помещение. Он был уверен, что лишь новую квартиру мог бы обставить по-современному и в едином стиле, разместить там побольше светильников, которые создавали бы иную, более жизнерадостную атмосферу. Но хватит ли у него решимости избавиться от семейных реликвий? В этом он сомневался…

Некоторое время он так и сидел в пальто, словно готовясь встать и пойти куда-то или словно ожидая звонка, который должен прозвучать с минуты на минуту… Но идти было некуда… Он вдруг вскочил, вышел в прихожую, вернулся с портфелем. Достал из него телефонную книжку, принялся листать ее. Выбрал одно имя, набрал номер… но дамы, чей голос он ожидал услышать (она служила в одной из фирм, с которыми они прежде находились в партнерских отношениях), не было дома, а мужской голос, сообщивший об этом, не предвещал ничего хорошего, так что просить что-либо передать он не решился… Следующая попытка тоже оказалась напрасной: поболтав минут десять с молодой адвокатшей, с которой познакомился на теннисе, он понял, что шансов у него нет. Едва он заговорил о возможности встречи, женщина насмешливо захохотала и сообщила: если он принимает ее за перчатку, которую в любое время можно надеть, а потом надолго, хоть на месяцы, забросить, то глубоко ошибается. Ему пришлось лепетать что-то насчет того, что его не так поняли, и просить прощения, что потревожил.

Он был на букве «В». Жужа Вадаш развелась примерно тогда же, когда и он, и какое-то время они успешно утешали друг друга. Жуже шел сорок второй год, она уже немного отцвела, но подчеркнутой женственностью, экстравагантной манерой одеваться и подчас не менее экстравагантным поведением все еще привлекала мужские взгляды, в том числе и его взгляд. Иногда ее присутствие утомляло, иногда — возбуждало. Как-то она вдруг заявила, что многие женщины не любят носить пояс для чулок, считая его неудобным, но лично ей просто необходимо сознание, что она носит сексапильное белье; необходимо, даже если в данный момент у нее никого нет… Честно говоря, он совершенно не помнил, в связи с чем зашла речь об этом.

Хотя сегодня на приеме он уклонился от разговора с ней, тем не менее он не мог не заметить: Жужа ищет повода подойти к нему. Она явно давала ему понять, что ей не хватает прежних интимных отношений. Под блейзером и блузкой с глубоким вырезом, цвет которой гармонировал с загорелой кожей (она регулярно посещала солярий) и