Эхо - Майнет Уолтерс

— Зачем ему понадобилось скрываться?

Некоторое время женщина молчала, изучая собеседника.

— Не знаю, — наконец, заговорила она. — Если он не прятался, то почему не попытался привлечь к себе мое внимание? Полиция предполагает, что Билли мог проникнуть в гараж лишь в субботу: в то короткое время, когда я, не закрыв ворота, отлучилась на полчаса в магазин. — Если миссис Пауэлл и была способна испытывать эмоции, то это проявилось именно сейчас. Ее пальцы судорожно метнулись к губам, но женщина, вспомнив, что на нее нацелен объектив камеры, так же быстро отдернула руку. — Я обнаружила тело в следующую пятницу, а патологоанатом определил, что Билли мертв уже пять дней. Следовательно, в воскресенье он был еще жив. Если бы он дал знать криком или стуком, что находится внутри, я, безусловно, помогла бы ему. Почему же он этого не сделал?

— Возможно из страха.

— Перед чем или кем?

— Предположим, он опасался, что вы вызовете полицию, и его привлекут за нарушение границ частного владения.

Миссис Пауэлл отрицательно покачала головой:

— Только не это. Вряд ли он испытывал страх перед полицией или тюрьмой. Ведь известно, что его неоднократно арестовывали. Почему на этот раз было бы по-другому?

Дикон что-то быстро стенографировал в блокноте, стараясь не упустить возникающих по ходу их диалога нюансов. Заодно он подмечал и изменения в выражении лица миссис Пауэлл.

Возбуждение. Озабоченность. Некоторое смущение, граничащее с замешательством. Все загадочнее и загадочнее. Что же для нее значил Билли Блейк, если смог вызвать эмоции там, где это оказалось не под силу даже мужу?

— Может быть, он настолько ослаб, что никак не мог привлечь ваше внимание. Кстати, патологоанатом не говорил вам, находился ли Билли в сознании в воскресенье?

— Нет, но это мне известно, — медленно произнесла миссис Пауэлл. — В морозильнике был пакет со льдом, и кто-то его открывал. Уж, во всяком случае, не я. Поэтому напрашивается вывод, что это сделал Билли. Кстати, кто-то еще и помочился в противоположном углу. Если Билли мог передвигаться по гаражу, то уж постучать он был, наверняка способен. И он знал, что все выходные я была дома. Стенка, отделяющая гараж, совсем тонкая, и оттуда слышно все, что происходит в доме.

— А как на это отреагировала полиция?

— Никак. Патологоанатом сделал заключение, свидетельствующее о смерти от истощения. А по своей воле Билли совершил этот поступок или нет, никого не интересовало.

Майкл закурил следующую сигарету и взглянул сквозь облако дыма на хозяйку:

— Во что вам обошлась кремация тела?

— Какое это имеет значение?

— Это зависит от того, насколько циничными вы считаете подписчиков. Ведь многие могут посчитать, что вы умышленно скромничаете, а сами мечтаете, чтобы все думали, будто это какая-то огромная сумма.

— Пятьсот фунтов.

— Наверное, это куда больше, чем вы ссудили бы ему, обратись он к вам за милостыней.

Хозяйка кивнула. Щелк!

— Если бы я встретила его нищим на улице, то посчитала бы и пять фунтов чрезмерными. — Щелк! Щелк! Аманда с раздражением взглянула на Лайзу, видимо, собираясь выразить свое неудовольствие, но промолчала, и лицо ее снова стало непроницаемым.

— Вчера вы сказали, что чувствуете, будто чем-то обязаны Билли. Не могли бы вы уточнить, что вы имели в виду?

— Просто дань уважения.

— Потому что вам показалось, что в его жизни уважения не хватало?

— Что-то вроде этого, — согласилась Аманда. — Но когда облекаешь чувства в словесную форму, все это кажется чересчур сентиментальным и смешным.

Майкл что-то записал в блокнот.

— Вы верите в Бога?

Еще одна фотовспышка ослепила хозяйку, и та раздраженно отвернулась:

— Послушайте, может уже хватит фотографий?

Но Лайза и не думала расставаться с камерой:

— Еще пару снимков. И, прошу вас, Аманда, посмотрите вниз. — Щелк! — Да, вот так, хорошо, Аманда. — Щелк! — Побольше сострадания во взгляде. — Щелк! — Великолепно, Аманда. — Щелк! Щелк! Щелк!

Дикон наблюдал, как раздражение в глазах хозяйки постепенно сменяется яростью.

— Достаточно, Смит, — вмешался он. — По-моему, действительно хватит.

— А может быть, еще пару снимков в гараже? — не унималась Лайза, которой было жаль оставшихся на пленке кадров. — Это не займет много времени.

Миссис Пауэлл долго изучала рубиновую влагу в бокале, прежде чем заговорить.

— Пожалуйста, — разрешила она, не поднимая головы. — Ключи лежат на столе в зале, а свет включается автоматически, когда поднимаются ворота. Дверью из дома в гараж я больше не пользуюсь.

— Я имела в виду вас, — пояснила Лайза. — Мне хотелось бы, чтобы вы присутствовали. Если там сейчас сыро и холодно, это как нельзя лучше послужит фоном для рассказа об умирающем от голода нищем.

Неподвижность позы хозяйки дала понять корреспонденту, что миссис Пауэлл пропустила ее слова мимо ушей, и Лайза предприняла еще одну попытку:

— Не более пяти минут, Аманда. Уверяю вас. Может быть, вы сами захотите подойти к тому месту, где обнаружили несчастного. Ну, там, скорбно склонить голову. Словом, что-нибудь в этом духе…

Тишину в комнате нарушало лишь тиканье каминных часов, и чем дольше тянулась повисшая пауза, тем, казалось, громче оно становилось. Майклу вдруг почудилось, что хозяйка чего-то напряженно ожидает. Он затаил дыхание, и, когда миссис Пауэлл заговорила, вздрогнул.

— Простите, — обратилась она к девушке. — Мы с вами совершенно несовместимо разные люди. Стоять со скорбной миной у места, где умер Билли, и позировать для меня также неуместно, как таскать одежду типа «возьми меня» или пользоваться всякой пошлой мазней вместо косметики. Словом, как позволяете себе вы. Мне нет нужды демонстрировать чувства, которых я не испытываю.

Свистяще шипящий монолог, исказивший до этого безупречную дикцию миссис Пауэлл, прозвучал настолько неожиданно, что Дикон испытал шок: только сейчас он понял, что она была мертвецки пьяна.

Пауза становилась опасной. Эффект, произведенный словами миссис Пауэлл, не уменьшился с течением времени. Напротив, ее речь приобретала все больший вес. Теперь Дикон смотрел на Лайзу глазами Аманды и удивлялся тому, насколько верным было определение, данное хозяйкой этой вульгарной особе. По сравнению со снежной королевой, сидящей в кресле напротив, Смит казалась самой настоящей уличной девкой. Только сейчас Майкл заметил и эти пухлые, слишком ярко очерченные губы, и плотно облегающую отнюдь не безупречную фигуру короткую юбку. Он вдруг устыдился того, что долгое время сам бегал за ней. А тишина, воцарившаяся в комнате, словно пропитывалась вожделением. Теперь Дикон видел себя самой настоящей подопытной собачкой Павлова, у которой выступает слюна каждый раз, когда ее начинают соблазнять чем-то вкусненьким. Сама эта мысль показалась ему обидной.