Истребитель "Родина" - Евгений Прошкин

– Тебе это не идет, – заметил Андрей. – Ты морда мужественная, тебе надо как-то по-боксерски, что ли… – Он попробовал оскалиться. – Тоже не фонтан. Или ты вообще не улыбаешься? Не умеешь? Волков Андрей Алексеевич. Дебил.

Он еще не закончил бритье, когда в каюте появились Ксена со Стивом. Проснувшись голым, Андрей так и не оделся. Во взгляде Ксены читалось одобрение: если в прошлый раз она рассматривала его как обычные мандарины, то теперь – как мандарины отборные.

– Ничего, что я босиком? – спросил Андрей.

Она молча села на его неубранную кровать и повернулась к Стиву.

– Нам не нравятся процессы в вашей психике, – произнес тот.

– Серьезно? – брякнул Андрей.

– Вы сознательно маргинализируете свое отношение к действительности. Это опасный симптом. Мы наблюдали ваше пробуждение. Вы разговаривали вслух.

– У вас микрофоны?! Черт, а я тут пукал, и вообще… – Андрей покосился на Ксену и обернул вокруг бедер полотенце. – Ладно, вас трудно смутить. Но в психи меня записывать не нужно.

– Вы называли свое лицо мордой, – сказала она.

– Свое – никогда!

– Теперь это – ваше. Привыкайте к нему, начинайте его любить.

Андрей почесал горло:

– Я постараюсь.

– У вас не так много времени, – напомнил Стив. – Несколько суток.

– И я проведу их в этой консервной банке?

– Нет, конечно, – ответила Ксена. – Вам необходимо социализироваться, на борту это невозможно.

– Э-э-э, барышня… э-э-э… то есть, Ксена. Выражайтесь попроще, а? С такой мордой… с таким лицом, как у меня…

– Мы всего лишь изменили вам внешность. Мы не вторгались в ваше сознание.

– А зачем туда вторгаться? Там ничего хорошего. – Андрей поймал себя на том, что не может прекратить дурачиться. Так ему было легче. Чуть-чуть.

– Возьмите себя в руки, Волков, – проговорил Стив. – Если не желаете, чтобы испытательный срок завершился, не начавшись. Ваша одежда в шкафу. Ксена, его это травмирует.

Она, не переспрашивая, встала и отвернулась к стене.

– Почему же травмирует? – хмыкнул Андрей. – В другой раз я бы… – он осекся и взглянул на зеркало. – Где мы сейчас? Если не секрет.

– Крейсер направляется к западным берегам Австралии, – сказал Стив.

– Запад Австралии? – Он достал из шкафа шорты. – Случайно, не «Голд Сэнд»?

– Не случайно.

– Ясно, круиз по спецлагам продолжается. И сколько еще неохваченных?

– «Голд Сэнд» – последний. У вас одна смена белья, остальное вы купите сами, по своему вкусу. Это для жары, а сейчас только май. В Москве значительно прохладней.

– В Москве?..

– А вы хотели бы жить в Австралии? – Ксена повернулась и посмотрела на Андрея, как всегда безразлично.

– Я? Нет.

– Тогда почему вы спрашиваете? Ваши новые документы оформлены в Москве, кредитные карты – там же. Здесь вы приобретете билет на самолет и ближайшим рейсом отправитесь в Россию. До вылета вы сможете о себе позаботиться? Насколько вы владеете английским языком? Если угодно, мы вас обучим.

– Вы – меня?.. Английскому?!

– Это займет около часа.

– Справлюсь. Я всю жизнь в Сети.

– Вы самостоятельный человек, – сказала Ксена, снова садясь на кровать. – Разумеется, вы забудете о нашей договоренности так же крепко, как и о своем прошлом. При возникновении какой-либо угрозы вы можете полагаться на нашу помощь, но учтите, что от собственной глупости вас не спасет никто. Провала мы не допустим ни при каких условиях. О нашей гарантии вас уже проинформировали.

– Да, Стив обещал вшить в меня какие-то штуки.

– «Штуки» – неверное определение, но они уже введены.

– Уже?!

– Симбионты находятся в вас, Волков, – подтвердил Стив. – Вывести их из организма невозможно. Не беспокойтесь, вреда они вам не причинят, пока не получат на то приказа. В данный момент они успели восстановить функцию вашей печени и отчасти – простаты.

– Ага, – вякнул Андрей. – Печень у меня и так, будто у младенца, – после пяти-то лет на постных кашах. А за второе спасибо, надеюсь, еще пригодится. Вообще-то, печенка тоже. Я на нее рассчитываю.

Он снова почувствовал себя крысой, на сей раз – крысой благодарной. В первый момент Андрей даже испугался этого, но вдруг открыл, что ненавидеть себя сильнее уже не может: он давно дошел до крайней степени осатанения – не сейчас, раньше. Еще откисая в душистой пене, а затем пользуясь услугами того паршивого стилиста и тех замечательных девчонок. Он уже тогда заподозрил себя в слабости. Продолжал верить, что сдюжит, но… как-то не душой он верил, а лишь мозгами. Не верил, одним словом.

– Если бы вы хоть немножко прояснили… – начал Андрей, но Ксена его прервала:

– Детали вашей работы я пока сообщить не могу. Возможно, вы нам вообще не понадобитесь.

– Вот же счастье… Из тюрьмы выпустили, здоровья прибавили, еще и денег дадите… – На стол упал конверт, и Андрей отрешенно кивнул. – Я возьму. Чего ж не взять, дают – бери. И за все это – «возможно, не понадоблюсь»?

– Вероятность такого исхода мала. Вам следует настраиваться на работу, непростую и напряженную. Но я вас уверяю, что ни одно из заданий не будет направлено против ваших соплеменников.

Раскрыв конверт, Андрей вынул из него то, что ожидал: паспорт, две кредитки, карточку соцстраха и немного наличных. Новые деньги он видел в газете, но держать их в руках ему еще не приходилось. Впрочем, деньги были обыкновенные. Земля уже имела подобный опыт, когда в Европе вводили евро. То же сделали и пять лет назад: общий рисунок на аверсах и национальные символы на реверсах. Банкноты Андрею попались из Кении, Австралии и России. На двух сотнях был изображен Пушкин, на третьей – кенгуру. Динары, рубли и доллары сравнялись в курсе, теперь это было одно и то же.

– А как называется ваша родина? – неожиданно спросил Андрей.

Новые хозяева переглянулись – кажется, он их удивил.

– Это важно? – произнесла Ксена.

– Это интересно.

– У нашей звезды нет названия. Точнее, нет собственного имени.

– Но ведь вы ее как-то называете?

Она задумалась.

– На русский это можно перевести как «светило». В нашем астрологическом каталоге оно стоит под номером один. Но в быту говорят просто: «Светило».

– А планету вы, наверно, зовете «Почвой»?

– «Колыбелью», – возразил Стив. – Кстати, для носителя английского языка ваша версия была бы не так очевидна.

– Мне плевать, я ношу русский.

– И этим вы тоже отличаетесь, – заявила Ксена.