Дочери Тьмы - Лиза Джейн Смит

Отбросив всякую вежливость, Мэри-Линетт стала одной рукойчто есть силы стучать в дверь, а другой звонить. И вдруг ее охватил безотчетныйстрах. Настоящий страх. Ее картина мира и вправду рушилась. Миссис Бердок почтине выходила из дому и всегда откликалась на стук в дверь. К тому же Мэри-Линетттолько что собственными глазами видела, что в доме кто-то есть.

Почему же никто не открывает дверь?

У Мэри-Линетт заколотилось сердце и засосало под ложечкой.

«Нужно поскорее убираться отсюда и звать шерифа Эйкерса. Этоего дело — разбираться со всем, что здесь происходит». Но убедить в чем-то отцаТодда всегда было нелегко. Поэтому свой страх и растерянность Мэри-Линеттобратила на дверь, которая вдруг открылась. Кулак Мэри-Линетт застыл в воздухе,и на мгновение ее охватил страх перед неизвестным, почти паника…

Мягкий мелодичный голос спросил:

— Чем могу быть полезна?

Красота девушки была почти совершенной. Сейчас Мэри-Линеттвидела то, что не могла рассмотреть с вершины холма: в каштановых волосахиграют яркие рыжие отсветы, точеные черты лица, высокая, изящная и гибкаяфигура.

— Вы — Ровена, — сказала Мэри-Линетт.

— Откуда вы знаете?

«А кем же еще вы можете быть?.. Я не встречала еще девушку,которая бы так походила на дриаду. Сама душа рябинового дерева», —подумала Мэри-Линетт, а вслух произнесла:

— Ваша тетя рассказывала мне о вас. Я — Мэри-ЛинеттКартер, живу здесь неподалеку, на Канета-Роуд. Возможно, вы видели мой дом,когда шли сюда.

Ровена промолчала.

«Какое у нее приятное спокойное лицо… и кожа, как лепесткибелой орхидеи», — рассеянно подумала Мэри-Линетт, а сама сказала:

— Знаете, я просто хотела поздороваться с вамипо-соседски… Ну, и узнать, не нужно ли вам чего-нибудь.

Ровена немного успокоилась и уже почти улыбалась, ее кариеглаза потеплели.

— Как это мило с вашей стороны. Правда, замечательно.Даже обидно, что нам ничего не нужно… Но у нас действительно все в порядке.

Мэри-Линетт поняла: эта подчеркнутая вежливость и хорошиеманеры означают, что Ровена старается поскорее закончить беседу. Она судорожноискала повод продолжить разговор.

— Вас ведь трое, да? Вы будете ходить здесь в школу?

— Мои сестры будут.

— Как чудесно! Я им все здесь покажу. Я в этом годуперехожу в выпускной класс.

«Теперь найди другую тему, быстро», — скомандовала самасебе Мэри-Линетт.

— А как вам понравился Вересковый Ручей? Вы, наверное,не привыкли к такой тишине?

— О, там, откуда мы приехали, было довольно тихо. Нонам здесь нравится. Прекрасное место. Деревья, маленькие зверушки… — Онавнезапно умолкла.

— Да-да, зверушки замечательные! — Внутреннийголос вновь торопил Мэри-Линетт: «Давай ближе к делу!» Но язык словноприклеился к нёбу липучкой. Наконец она выпалила: — А как… как поживает вашатетя?

— Спасибо, хорошо.

Ровена немного помедлила с ответом, и этого оказалосьдостаточно, чтобы Мэри-Линетт вновь захлестнула волна недавних подозрений ипаники. Тело пронзил резкий холод, будто в него вошел ледяной нож. Но она нашлав себе силы прощебетать как ни в чем не бывало:

— А можно с ней поговорить? Как вы думаете? Мне нужносказать ей что-то важное…

Она попыталась переступить через порог. Но Ровена несдвинулась с места, преграждая ей путь.

— О, мне очень жаль. Но… сейчас это невозможно.

— Ой, у нее опять приступ мигрени? Недавно, когда яприходила, она лежала в постели.

— Нет, у нее не мигрень, — спокойно ответилаРовена. — Дело в том, что она уехала на несколько дней.

— Уехала?

— Ну да. — По лицу Ровены пробежала мимолетнаягримаса, словно подтверждая, что это и впрямь необычно. — Решила немногопроветриться. Отдохнуть, так сказать…

— Но… А как же вы? Вы же только что приехали! —срывающимся голосом воскликнула Мэри-Линетт.

— Ну, видите ли, она знает, что мы сможем позаботитьсяо ее доме. Поэтому она дождалась нашего приезда, а сама уехала.

— Но… черт побери… — У Мэри-Линетт перехватилодыхание. — Но куда? Куда она уехала?

— На север, куда-то на побережье.

— Но… — начала было Мэри-Линетт, но внутреннийголос предостерег ее: «Назад! Сейчас нужно быть вежливой и осторожной. Нельзяпродолжать в том же духе. Ровена может догадаться, что тебе кое-что известно. Атак как здесь и вправду что-то не так, эта девушка может быть опасна…»

И все же, глядя на красивое спокойное лицо Ровены, в этотрудно было поверить. Она вовсе не выглядела опасной. Но вдруг Мэри-Линеттбросились в глаза ее босые ноги. Такие же бледно-кремовые, как и все тело, номускулистые. Что-то особое — то ли постановка ступней, то ли форма пальцев —заставило Мэри-Линетт представить эти ноги бегущими… бегущими с невероятнойскоростью первобытного дикаря.

Она подняла глаза и увидела, что сзади к Ровене подходит ещеодна девушка. У нее были темно-золотистые волосы, белая матовая кожа и желтыеглаза.

— Это Кестрель, — представила ее Ровена.

— Да, — сказала Мэри-Линетт, поймав себя на том,что не может оторвать от нее глаз. А еще через мгновение ей стало совсемстрашно. Во всем облике Кестрель угадывалась дикая, животная энергия. Она нешла — она летела!

— Что здесь происходит? — спросила Кестрель.

— Это Мэри-Линетт, — голос Ровены звучалпо-прежнему спокойно и мелодично. — Она живет по соседству и пришланавестить тетю Опал…

— Вообще-то я хотела узнать, не нужно ли вамчего-нибудь, — быстро перебила ее Мэри-Линетт. — Мы здесьединственные ваши соседи.

«Перемени стратегию, — скомандовала она себе. —Кругом, марш!» Глядя на Кестрель, Мэри-Линетт уже не сомневалась, что ситуацияопасна. Теперь она хотела лишь одного: постараться, чтобы девушки не догадалисьо том, что ей известно.

— Вы дружите с тетей Опал? — вкрадчиво спросилаКестрель, оглядывая Мэри-Линетт с головы до ног своими желтыми глазами.

— Да. Я иногда прихожу помогать ей в… («О боже, тольконе упоминай про сад!») помогать с козами. М-м-м… надеюсь, она предупредила вас,что их нужно доить через каждые двенадцать часов?

Выражение лица Ровены неуловимо изменилось. У Мэри-Линеттекнуло сердце. Миссис Бердок ни за что, ни за что не уехала бы, не объяснив,как обращаться с козами.

— Конечно, предупредила, — лишь мгновениепомедлив, спокойно ответила Ровена.

У Мэри-Линетт вспотели ладони. Кестрель не спускала с неебесстрастного немигающего взгляда. Взгляда ястреба, пристально следящего задобычей.