Дорожные работы - Стивен Кинг

– Да. Все под контролем.

Когда Винни направился к двери, он бросил ему вслед:

– Расскажешь мне потом, как там в этом немецкомресторанчике, о'кей?

Винни Мэйсон улыбнулся в ответ своей улыбкой № 1 – зубастой,ослепительной, всепобеждающей. – Разумеется, расскажу, Барт.

Потом Винни ушел, и он уставился в закрывшуюся дверь.Кажется, Фред, я малость свалял дурака. Не знаю, Джордж, по-моему, все было нетак уж плохо. Может быть, в самом конце ты немного отпустил тормоза и потерялконтроль, но только в книжках люди говорят все правильно с первого раза. Нет,все-таки я облажался. Он вышел из этого кабинета с мыслью о том, что БартонДоуз потерял несколько винтиков от своей башки. Господь храни этого юношу, даведь он прав. Джордж, я хочу кое о чем у тебя спросить, как мужчина мужчину.Нет-нет, не вздумай затыкать мне рот. Скажи, зачем ты купил сорок четвертый«Магнум» и винтовку, из которой можно слона разнести на кусочки? Объясни мнетолком, Джордж, какого черта ты это сделал? Щелк – сработал прерыватель.

Он спустился на один этаж и вручил Рону Стоуну присланныекоммивояжерами рекламные проспекты. Уходя, он услышал, как Рон громовым голосомпросит Дейва подойти и взглянуть – похоже, что-то в этом есть. Дейв закатилглаза. Что-то в этом действительно было, и это что-то называлось дополнительнойработой.

Он поднялся наверх и позвонил Орднеру, надеясь, что тототлучился на ленч. Но надеждам его не суждено было сбыться – секретаршасоединила его немедленно.

– Барт! – сказал Стив Орднер. – Всегда рад с тобойпоговорить.

– И я тоже. Я тут недавно поговорил с Винни Мэйсоном, и емувроде как показалось, что ты немного обеспокоен по поводу уотерфордского завода.

– Господи, вот уж нет. Просто я подумал, что, может быть,вечером в пятницу мы могли бы…

– Да, я, собственно, для того и звоню, чтобы сказать, чтоМэри не сможет.

– А что такое?

– Вирус. Она не осмеливается отойти и на пять секунд отближайшего толчка.

– Бедняжка, как жаль.

Засунь свою жалость себе в жопу, засранец гребаный.

– Доктор прописал ей какие-то таблетки, и она вроде какпоправляется. Но кто его знает, вдруг эта штука заразна?

– А ты когда сможешь прийти, Барт? Как насчет восьми?

– Да, в восемь нормально.

Просто отлично, хрен собачий. «Ночной киносеанс по пятницам»катится ко всем чертям. Что ты еще мне заготовил?

– Как продвигается уотерфордская сделка, Барт?

– На эту тему лучше поговорить при личной встрече, Стив. –Прекрасно. – Еще одна пауза. – Карла посылает самые нежные приветы. И скажиМэри, что и Карла, и я… Ну, конечно же, разумеется, кто бы мог сомневаться…

Просыпаясь, он резко дернулся и сбил подушку на пол. Ониспугался, что кричал во сне, но Мэри по-прежнему мирно спала на соседнейкровати. Электронные часы на комоде показывали:

4:23 А. М.

Часы со щелчком переключились на следующую минуту. СтарухаБи из Балтимора, та самая, которая занималась гидротерапией с целью повышенияуровня самосознания, подарила их им на прошлое Рождество. Сами часы не вызывалиу него никаких возражений, но он так и не смог притерпеться к щелчку, с которымменялись цифры. 4:23 щелк, 4:24 щелк, так ведь недолго и с ума сойти.

Он спустился в туалет, включил свет и помочился. Сердцеглухо заколотилось у него в груди. В последнее время, когда он мочился, сердцеу него начинало стучать, словно басовый барабан. Может быть, ты пытаешься мнечто-то сказать, Господь?

Он вернулся и лег в кровать, но сон еще долго не приходил.Спал он беспокойно, метался во сне, и постель превратилась во вражескуютерриторию. Он не мог с этим ничего поделать. Руки и ноги его, похоже, забыли,какие положения они занимали, когда он спал.

Сон вспомнился довольно легко. И стараться не надо, Фред.Когда человек бодрствует, ему, конечно, легко проделывать этот фокус спрерывателем. Он с легкостью может разрисовывать картину кусочек за кусочком иделать вид, что не знает, что на ней изображено. Можно попытаться спрятатьобщую картину в погребе своего ума. Но всегда существует дверца из погреба, икогда ты спишь, то порой она открывается, и что-то выползает из темноты.

Щелк.

4:42 А. М.

Во сне он вместе с Чарли был на пляже Пирс (любопытно, чтокогда он рассказывал Винни Мэйсону свою краткую автобиографию, он совсем забылупомянуть про Чарли – забавно, правда, Фред? Честно говоря, Джордж, мне это некажется таким уж забавным. Да и мне тоже, Фред. Но сейчас слишком поздно. Илислишком рано. Короче, ты меня понял).

Он с Чарли был на этом длинном белом пляже, и денек выдалсяподходящий – яркое голубое небо, и солнце сияет, словно одна из этих идиотскихпуговок, на которых рисуют улыбающуюся рожицу. Люди лежат на ярких покрывалахпод зонтиками самых разных цветов, дети копаются в песке у самой воды со своимиведрышками. Спасатель стоит на белоснежной вышке, кожа у него коричневая, каксапог, а его белые синтетические плавки чуть не рвутся, словно внушительныеразмеры пениса и яичек – это непременное условие для тех, кто выполняет этуработу, и он хочет показать всем, кто находится поблизости, что условие этовыполнено. Чей-то транзистор разрывается от звуков рок-н-ролла, и даже сейчасон смог припомнить мелодию:

Но я люблю эту грязную воду, оууу

Бостон, ты – мой дом.

Две девушки проходят мимо в бикини, уютно устроившиесявнутри своих красивых тел, словно созданных для траханья, но только не с тобой,а с дружками, которых никто никогда не видел, и большие пальцы их ног поднимаюткрохотные песчаные бури.

И вот что удивительно, Фред, надвигается прилив, а ведьприлива на пляже Пирс не может быть ни при каких обстоятельства, потому чтоближайший океан находится в девятистах милях оттуда.

Они с Чарли строят песчаный замок. Но они началистроительство слишком близко от воды, и подступающие волны плещутся все ближе иближе.

Надо нам было построить его подальше, папа, – говорит Чарли,но он упрямый, и поэтому продолжает строить. Когда прилив подобрался к первойстене, он построил ров, раздвигая пальцами влажный песок, словно вагину. Новода все прибывала и прибывала. Проклятье! – завопил он, обращаясь к воде. Онзаново построил стену. Волна смыла ее. Люди по непонятной причине принялисьвопить. Некоторые из них побежали. Свисток спасателя заливался пронзительнойсеребряной трелью. Но он не поднимал глаз. Он должен был спасти замок. Но водаподступала все ближе, лизала его лодыжки, размывала башню, крышу, задниестроения, весь замок. И наконец последняя волна отступила, оставив после себялишь голый песок – гладкий, плоский, коричневый, сверкающий.