В объятиях его снов - Ксюра Невестина

Укусив губу, очнулась и осмотрела себя. Рубашка застегнута на все пуговицы, бледно-голубой бюстик не просвечивал через плотную ткань, волосы распределены по спине и по плечам. Меня рубило. Шесть дней, проведенных практически без сна, делали свое дело. Помимо полуголодного состояния, когда готова смести все, что имелось в холодильнике и даже в морозилке, сходила с ума. Глаза горели и чесалось лицо: вчера ночью отрубилась, забыв смыть тональник, а утром, проспав, было совсем не до того. Только поправила «капелькой» и убежала на автобус.

Пока приводила себя в порядок, незнакомец уселся на краешек стола и с усмешкой смотрел за потугами не уснуть. Второгодка. Минимум. Наверняка решил понаблюдать за борящейся со сном «первачкой», пытающейся не провалить вступительное Испытание Огня. Перестав надеяться на успешное завершение поисков воды, отложила сумку и схватилась за бутылочку кефира, с обещанным Клео нескончаемым запасом. Холодненькая.

— Чего пристал? — фыркнула, выдав грубее, чем хотела. Когда не понимаешь, что за бедлам творится вокруг, сложно держать себя в руках. — Будь добр, отвали.

Зеленая толстовка-косуха, надетая на голое тело, расстегнута до конца. Рельефные грудь и пресс привлекали внимание и выглядели более чем знакомыми. Запястья тонковаты для мужчины, а пальцы длинные. Отмахнувшись просмотром сотен топлесс-фоток в интернете, злобно зыркнула на парня, но его не проняло. Он только пожал плечами.

— Мне скучно. Первая группа традиционно улетает в военную академию на сорок дней после отбора первачков. Занятия начнутся только по возвращению.

Минутка хвастовства не удалась: из меня неблагодарный слушатель самовосхваляющих речей и рекламных завлекаловок. Шипящий голос убаюкивал немногим хуже маминых колыбельных в детстве, и чувство ласкающих предплечья рук, поцелуев в шею не исчезало. Подорвавшись со стула, от неожиданности чуть не сбросив наглеца, подняла сумку, сунула в нее устав, сняла со спинки стула куртку и не забыла бутылочку любимого кефира.

— Тогда уйду я. Клоуном не нанималась.

Развернувшись, пошла к выходу из библиотечного зала. На улице тепло, и хотелось облюбовать пустующую беседку в сквере под деревом, похожем на плакучую иву. Раз имелось четыре бессонных дня безделья, их можно потратить на исследование территории. У порога парадного входа двери заискрили, предупреждающе ударив слабенькой статикой. Из библиотечного зала послышался смех.

— На вынос не получится, первачка!

Как он надоел. Прикрыв глаза, глубоко вдохнула, выдохнула и несколько раз мотнула головой вправо-влево, отгоняя дрему. Не хватало уснуть и раскричаться в присутствии чужака. Отец посмеялся (перед ним было очень стыдно), мама тоже не приняла во внимание какие-то сны. Родители поддержали, что пройдет, а с наглеца-незнакомца станется разболтать секрет и подшучивать до конца моего пребывания в Огненной Академии.

Вернулась, бросила устав на стол и собралась уйти. Только мое общество хамлу понравилось, и он схватил за руку, рванув на себя. Не удержавшись, врезалась бедром в край стола и выдернула руку. Там, где бессильны слова, поможет только кулак, а рукоприкладство нынче дорого обойдется. Смолчав, обошла парня и спряталась между стеллажами. Длинные рукава куртки позволили завязать ее на талии, а сумку повесила на плечо.

Множество книг — привычная картина, только обложки местных выглядели гораздо старше, чем Советский Союз. Их бархатные обложки напоминали изображения книг конца восемнадцатого века. Остановившись, прислушалась. Шагов хама не слышно, но он никуда не уходил. В мертвой тишине прозвучал скрип ножки отодвигаемого стула о пол, шорох страниц. Парень видимо решил поискать, что именно меня взбудоражило в уставе.

Бордовые, грязно-серые «асфальтовые» и темно-коричневые обложки в массе не привлекали внимание, как одна единственная темно-синяя. С серебряными полосами по корешку книжка так и манила к себе: возьми меня, вдохни мой запах, погладь бархатную обложку, открой меня, потереби мои страницы, прочитай меня полностью, я вся твоя. Разве можно удержаться?

Протянув руку, выскребла плотно вставленную в ряд загипнотизировавшую меня книжку. Она приятной тяжестью упала в руки, пахла колокольчиком. Аромат одурял. Поглаживая бархатную обложку глубокого синего цвета, пальчиком проводила по серебристым полоскам на корешке и по завиткам на переплетной крышке, как по узору темно-бежевой татуировки на правом бицепсе таинственного любовника из сна…

Как не пыталась, открыть книжку получалось. Даже сумку бросила и села на пол, но ничего не выходила. Даже зубами попробовала, разочаровавшись в традиционных методах. Книжечка-то с сюрпризом оказалась. Я ее и так, и эдак, и разэдак раз сто пятьдесят, а она не поддавалась.

— Обиделась на меня? — хмыкнул наглец и отступил. — Поставь книгу на место. И больше не бери незнакомые. Поняла?

Интонации шипящего голоса изменились. Стали кроткими, мягкими, угрожающими. Адепт делал осторожные шажки мне на встречу и, встав рядом, медленно наклонялся, синхронно тянул обе руки, и меня прорвало. Он ко мне пристал, нахамил, извращенкой завуалированно назвал и потребовал, чтобы я его скуку скрашивала! Резко схватилась за обложку книги, раскрыла ее, и плотный водный столб сбил наглеца с ног, ударив в живот.

Мне отдачей тоже досталось, но не так страшно. Брызги окатили с головы до ног, вымочив насквозь. Ошалев от результата, с трудом закрыла книгу, перевалилась на живот и подмяла ее под себя. Сражалась минут пять, пока не победила, подсунув ее под попу. Под моим весом брыкающаяся книжка недолго трепыхалась и заглохла. Встать с нее не решилась, даже когда несколько помятый оборзевший блондин снова подошел ко мне.

— Прости, — заикнувшись, извинительно улыбнулась и пожала плечами. — Я в магии, знаешь, не сильна.

— Это я заметил, — проворчал адепт, снимая зеленую ветровку-косуху. — В следующий раз, будь осторожнее и не трогай книги в синих обложках. Синяя обложка означает, что на листах запечатлен отпечаток энергетического заклинания. Хорошо, в этой был столп воды. А если бы огня? Ты меня убить могла.

— Прости, — понурив голову, отвернулась. Я никого не хотела убивать или травмировать. — Прости. Я не хотела. Я не знала. Ведь. Ведь все хорошо, правда?

Ужас совершенного зла накатил хлеще брызг от отдачи водяного столпа. Парень присел рядом и приобнял, позволив положить голову ему на плечо. Меня трясло от осознания, что могло произойти по моей неосторожности. Мне нет прощения. Больше ни к одной книжке не прикоснусь без разрешения местного библиотекаря. У библиотеки должен быть смотритель. Почему кроме нас двоих я никого не видела? Невидимка? В этом мире все возможно!

— Тебя как зовут? — всхлипнула я, поежившись. Мокрая одежда неприятно липла к телу. — Меня… Хель.

В последний момент успела одернуть себя и назваться не Олей, а по-новому Хель. Пока нет причин подозревать ректора Лунн и куратора в недобрых по отношению ко мне намерениях, а значит нет причин распространяться в своем иномирном происхождении. Еще сто раз успею, а пока могу врагов заработать. А вдруг захотят узнать секрет передачи магических сил от мага к обычному человеку, чтобы красть магию для совершения преступлений?