Мода на умных жен - Елена Арсеньева

– Ну вот, хоть в чем-то сходство между нами обнаружено,глядишь, наш брак будет-таки удачным! Словом, иногда у нас с женой случалисьдовольно-таки громогласные скандалы, во время которых Лариса выливала на меня…ммм… ну очень большие ушаты помоев. Она вечно была чем-то недовольна: денегмало, фирма моя доходов не приносит… И тем не менее! Множество людей швыряютдруг в друга сковородки, многие женщины считают мужей плохими, просто никакимидобытчиками, но это не значит, что они рано или поздно убьют друг друга. Явообще не пойму, почему тот следователь так упорно пытался разрабатывать версиюубийства, ведь налицо были все приметы несчастного случая. И чего он ко мнеприцепился? То есть если бы я подтвердил алиби, он, наверное, смирился бы, атак все копал, копал и копал. И вырыл бы мне могилу, точно. Он был пареньвредный, въедливый, дотошный и с богатой фантазией. Я, кстати, знал одногочеловека, которого он чуть не посадил за убийство любовницы (тоже все выгляделоне в пользу подозреваемого), но потом, надо отдать ему должное, сам же нашелдоказательства его невиновности.

– А кто этот следователь? Не Бергер ли Александр Васильевич?

– Он самый, угадали… А вы знакомы с ним, что ли?

– Нет, просто та история была громкая, я читала о ней.Григорий Охотников, Римма Тихонова… Да, страшно эта Римма своего любовникаподставила, очень умная, очень коварная была женщина. И очень несчастная, судяпо всему…[2] Ну и как обошлось у вас с Бергером?

– Честно?

– Ну да.

– С помощью волосатой руки, так сказать. Как стало совсемневмоготу, я вспомнил: а ведь когда-то учился в одной школе с человеком,который носил в ту пору прозвище Муравьиный Лев, а теперь сделался ЛьвомИвановичем Муравьевым, начальником следственного отдела городского УВД…

– Бог ты мой! До чего же тесен мир!

– В каком смысле?

– Да в том, что со Львом Ивановичем кто только не училсявместе! Мои соседи по дому Сан Саныч и Татьяна Андреевы, например. Правда, онив другом подъезде живут, но роли не играет.

– О, Андреевы ваши соседи? Вы тоже на Ижорской живете?Потрясающе. Мир и правда тесен. Ну, Санька-Танька (мы их так называли когда-то)с Левой очень близкие друзья, они со школьных лет не разлучались, все это времяподдерживали между собой отношения, почти как родственники стали. А я держалсяв стороне от прежних привязанностей. Мы никогда не встречались семьями, ниЛевка моих дочь и жену не знал, ни я – его… И, если честно сказать, я неслишком-то верил, что Лева меня вспомнит. Нет, конечно, вспомнит, думал я, кудаж он денется, просто не слишком верил, что он захочет мне помогать. И, в общем,не могу сказать, что он все решил одним звонком. Просто пообещал разобраться –и разобрался. То есть я ему про алиби про свое сказал, и он меня по-мужскипонял, почему я молчу, почему имя женщины скрываю…

– То есть Лев Иванович на Бергера надавил, я так понимаю?

– Да нет, просто окоротил его малость. Спросил, почему онвдруг прямо-таки методы Вышинского ко мне применяет, требует доказательств моейневиновности. А ведь теоретически ситуация при расследовании всегда должнатрактоваться в пользу подозреваемого…

– А какая была ситуация?

– Двойной удар.

– Pardon?

– В общем, экспертиза установила, что Лариса удариласьголовой дважды.

– Это как?

– Да вот так уж как-то. Я лично полагаю, что она сначалаударилась, но то ли сознания не потеряла при этом, то ли очнулась вскоре – ипопыталась приподняться. Там в пыли отпечатки ее ладоней были, она опиралась наладони… Может быть, она даже встала, но тотчас вновь лишилась сознания и сноваупала – на тот же роковой угол. Но Бергер почему-то решил, что я нашел ее живуюи добил.

– Да вы что?!

– Именно так он и считал.

– Но время смерти… и время вашего возвращения…

– А ему такие «мелочи» были безразличны. Он почему-то вбилсебе в голову, что я вернулся раньше, и стоял на этом, как пень. Никаких – нуникаких! – доказательств моего раннего возвращения не было и быть не могло.

– Но следов, конечно, в том подвале ваших нашлось несчетно,правда же? И отпечатков пальцев…

– Точно подмечаете. Очень точно. Я ведь когда около мертвойжены метался, не думал, что делаю, куда ступаю, за что хватаюсь…

– Да, тяжелая история. Я вам очень сочувствую, Алексей. Малотого, что жену потеряли – как бы вы ни жили: плохо ли, хорошо ли, смерть всегдапотрясение! – да еще доказывать пришлось, что не вы ее прикончили жестоко ибезжалостно… А как ваша дочь ко всему, о чем на следствии говорилось,относилась?

– А как она могла относиться? Очень переживала. Она дажезаболела тогда от потрясения. И к нам стала ходить ее подруга, навещать ее. Иту подругу звали Юлей. Я ее раньше не знал, знаю точно, девчонки подружились,кажется, на занятиях аэробикой – Галя туда ходила, чтобы похудеть. Она у менятакая была… пампушечка, прелесть, а теперь тощая стала до нелепости. Ну а потоми мы с Юлей… тоже подружились. Как-то само собой все вышло.

– Вы из-за Юли расстались со своей прежней подругой? Ну, стой, которую не хотели выдавать даже ради алиби?

– Пожалуй, нет. На нас эта история очень повлияла. Таженщина сильно тревожилась за меня, но еще больше беспокоилась, чтобы я о нейне проболтался. В конце концов мы расстались. Она вообще уехала вместе с мужем,они теперь в Питере живут.

– Ну ладно, Бог с ней, ваша личная жизнь – вообще не моедело. И ваше прошлое меня никак не касается. Поговорим о настоящем. Наверное,если следовать правилам игры, в которую мы согласились играть, вы должныпредставить меня вашему семейству. В смысле – дочери с ее женихом. Не поймитеменя превратно, я не навязываюсь, но как иначе я смогу в чем-то разобраться,если ваших близких в глаза не видела?

– Ну, близкие мои тут вовсе ни при чем.

– Секундочку! Лев Иванович совершенно точно говорил мне: вы,мол, жаловались, что даже дочери своей не верите. Может быть, вы так сказалиради красного словца, однако я теперь должна во всем убеждаться сама.

– Назвался груздем, да?

– Что-то в этом роде. Я девушка ответственная.

– Ну и любопытство психопатанатома гложет? – хохотнул мойсобеседник.